Марк Лахлан - Фенрир. Рожденный волком Страница 35

– Путь неблизкий, поэтому они тебе пригодятся. Только не думай, что это из сострадания. Я просто не хочу, чтобы ты задерживал весь отряд своими мозолями или занимал место на муле. Куда нам идти сейчас?

– Тут есть брод. Кажется, он прямо под холмом.

Жеан затянул ремешки сандалий, неловко завязал узелки. Он не привык обуваться, не привык делать для себя что-либо сам.

– Поторопимся, – предложил Фастар. – Конунгу Ролло не терпится отблагодарить Офети за то, что он сделал с его сыном. Где, ты говоришь, брод?

Жеан указал на то место, которое запомнил с детства, но берсеркеры никуда не пошли, а принялись вглядываться в подножие холма. Он развернулся, желая увидеть, что их так заинтересовало. Внизу собирался отряд. Сколько там народу? Человек сорок, не меньше, и из лагеря подтягивались еще, некоторые на лошадях.

Офети пожал плечами.

– Он был взрослый мужчина, и он сам полез в драку.

– После того как ты заехал ему по лицу и выбил половину зубов.

– Но до того он обозвал меня бабой. Закон ясно говорит: я мог бы убить его, не сходя с места. Я же надеялся ограничиться сломанным носом. Он сам захотел драться.

– Как их много, – произнес Хольмгейр.

– Мы можем принять бой, – предложил Астарт.

Фастар помотал головой.

– Чтобы малый отряд победил большой, надо обратить большой в бегство. Это воины Ролло, они будут драться насмерть. Мы не успеем убить столько, чтобы они отступили. Силы слишком неравные.

– А давай, толстяк, мы просто скатим тебя вниз, и ты их раскидаешь, – предложил Эгил.

– Как скажете, – отозвался Офети. – Мне только на пользу лишний раз подняться на холм.

– Это Хвиткар, один из приближенных Ролло. Я однажды слышал, как он признался на пиру, что не понял ни слова из речей скальда. Мне кажется, тот, кто не понимает поэзии, не может быть хорошим воином, – сказал Астарт.

– Это верно, – подтвердил Офети. – Я однажды слышал, как он рассказывает об одержанной победе, так даже пес сложил бы песнь лучше. В нем вовсе нет ничего от духа Одина, так откуда этому духу появиться в его людях?

– Их просто слишком много. Идем, – сказал Фастар. – Если двинемся по лесу на юг, они нас потеряют. А потом поищем брод.

– И что дальше? Украдем лодку? В монастырь можно попасть по этой реке, монах?

– Можно проделать по ней часть пути, – сказал исповедник. – Есть одна прямая дорога, с которой надо свернуть на старую римскую дорогу, Трансверсаль, и идти, пока она не пересечется с дорогой на Саон, что на юге, а потом двигаться вдоль Роны до монастыря.

Жеан пересказывал то, что слышал от пилигримов, сам он никогда не ходил этими дорогами. Аббатство Сен-Морис находилось на самом коротком пути через горы в Ломбардию, Турин и в конечном итоге в Рим.

– Пойдем пешком, – решил Офети. – На реках будет полно лазутчиков, которые высматривают норманнов. Вперед. Мы же не хотим, чтобы люди Ролло застали нас врасплох у брода. Река полная, переправиться будет непросто и без погони на хвосте. – Он взял мула за уздечку и размашисто зашагал вниз по склону.

Жеан обернулся. К отряду на краю лагеря присоединились всадники. Исповедник понимал, что его с берсеркерами схватят. Но это не особенно его пугало. Жеана терзали страхи иного рода. Вкус человеческого мяса по рту все не проходил. Его подташнивало, но в то же время он ощущал странное воодушевление, как будто часть его существа радовалась той нечестивой трапезе. Еще он осознал, с изумлением и ужасом, что с удовольствием предвкушает грядущую битву. Рот наполнялся слюной, а руки и ноги делались легкими и проворными. Пока он шел через лес, следуя за викингами, он молился о том, что если ему придется убить, пусть это будет справедливое убийство и пусть оно не доставит ему удовольствия. Церковь высказывалась ясно: убивать язычников – благое дело, но нельзя радоваться убийству.

Все вокруг казалось таким странным, столько перемен произошло, что ему требовалось время для осознания их. Он был уверен, что благословен. Господь поглядел на него, когда он страдал от пытки, и освободил его от пут болезни. Все, что случилось после, могло случиться только по божественному произволу. Все, что остается ему, – молиться и принимать любые перемены, действовать так, как хочет от него Господь.

Еще Жеан заметил, что становится все сильнее. Движение нисколько не утомляло его, хотя викинги бежали. Он пытался молиться, и слова, утверждающие веру в божественную природу Христа, пришли ему на ум: «Бог от Бога, свет от света, истинный Бог от истинного Бога, рожденный, а не сотворенный».

Они добрались до кромки леса и поглядели на долгий спуск, ведущий к броду.

«Воплотившийся от Духа Святого и Девы Марии».

Викинги стремительно спускались с холма, и Жеан вместе с ними. Он постоянно оглядывался, но не видел за спиной никакой погони. Ему было радостно, он ощущал всю полноту жизни и стыдился своей радости, вспоминая, что совсем недавно побывало у него во рту. Он ощутил прикосновение к плечу. Это толстяк, сопевший рядом, дотронулся до него.

– Не торопись, монах, – сказал он. – Ты же не желаешь, чтобы мы отстали.

Жеан пришел в себя и замедлил шаг. Но ему вовсе не хотелось останавливаться, ему хотелось мчаться в ночь, чтобы бурлящая внутри него энергия нашла выход.

Глава тридцатая. Страх

Элис ощутила удар по ребрам. Она проснулась и увидела, что над ней нависает полуголый молодой человек. Он обливался потом, его глаза вращались в глазницах. Она попыталась встать, но он сбил ее с ног, ткнув ножом между лопатками. На этот раз нож сломался, ударившись о кольчугу, которую скрывал плащ. Удар был сильный, поэтому она упала лицом в застланный тростником пол.

Народ вокруг вскочил с мест, дом наполнился шумом. Молодого человека, кажется, сильно обескуражило то, что его оружие пришло в негодность, и он сел на пол.

Элис поднялась, и ее пронзила чудовищная боль. «Наверное, треснули ребра», – решила она, и сзади, и спереди, однако кольчуга спасла ей жизнь.

Он нагнулась, чтобы поднять меч, но от боли ее движения сделались медленными. Крестьянский сын смотрел на нее снизу вверх так, словно видел впервые. В следующий миг он вскочил с пола, набросился на Элис и сбил ее с ног. Он вцепился ей в горло, однако она уже успела вынуть из ножен меч Зигфрида. В глазах потемнело, голова гудела, ребра горели огнем, но она воткнула меч в живот противника и надавливала на него, пока гарда не уперлась юноше в пупок.

Взгляд туманился, голоса в комнате казались далекими и отдавались эхом. Руки на горле не разжимались. Послышался удар, и она снова задышала. Купец стоял над парнем, который попытался подняться, но рукоять меча заскребла по полу, и он испустил жуткий крик. Парень потянул за клинок, силясь встать на ноги, словно пьяный, уперся в пол одной ногой, но другая подогнулась, отказываясь подчиняться. Секунду он стоял, а потом повалился вперед и упал на колени, держась дрожащими руками за рукоять крепко засевшего в теле меча.

Элис лежала, согнувшись пополам, тяжело дышала, кашляя и хватая воздух ртом, все еще сомневаясь, не ранена ли она, потому что боль была слишком сильной.

– Ты поплатишься за это, господин!

На Элис надвигался отец юноши с топором в руке, но Леший преградил ему путь, заслонив распластавшуюся на полу девушку. Купец занес топор над головой, готовый ударить. Его окружала рассерженная толпа из двух десятков крестьян. Жена хозяина, крупная женщина с обветренными щеками, рыдая, кинулась к сыну.

– Никто ничего не сделает, пока мы не выясним, что здесь происходит, – сказал Леший. – Лучше позаботься о сыне, чем лезть в драку, из которой не выйдешь живым. Мой господин справился с Зигфридом, справится и с тобой.

Крестьянин поглядел на Элис, явно прикидывая, каковы его шансы победить молодого дворянина. Невелики, решил он. Он подошел к жене, которая гладила сына по голове, прислонив к себе. Молодой человек сидел прямо, глядя в пустоту.

– Что произошло? – осторожно спросила жена крестьянина.

Парень раскрыл рот.

– У меня в голове был змей, – сказал он. – Он спрятался во мне, а потом выскочил и ударил. Его вызвал ворон. Птица клюнула меня, и я сошел с ума.

– Это колдовство, – сказал Леший. – Мальчика околдовали. Это сделал Ворон, он известный некромант, черный колдун, пришедший с викингами. Сморите, вон его посланник, птица, которая довела вашего сына до безумия.

Черная птица стояла в дверном проеме. Словно услышав о себе, ворон расправил крылья и с шумом улетел в ночь.

– Он набросился на меня, пока я спал, – пояснила Элис, с трудом выговаривая каждое слово, потому что воздуха ей не хватало. – Если бы я первым напал на него, он не успел бы ударить. А так, смотрите, он сломал нож о мою кольчугу.

Крестьянин поглядел на нож для мяса, у которого отломился черенок.

– Уходите, – сказал крестьянин. – Убирайтесь из моего дома. Я не позвал бы вас, зная, что вы приведете за собой демонов. Прочь!