Стивен Эриксон - Память льда. Том 1 Страница 45

Духи рхиви отреклись от неё, насмехались, презирали её.

Старуха закричала, пошатнулась и рухнула на колени. Удар о землю выбил воздух из её груди. Извиваясь, она повалилась в грязь между рядами шатров.

– «Плоть, – прошептал кто-то рядом с ней, – есть жизни внутри. Это, дорогая подруга, – слова рождения, что произносятся в сотнях вариантов на бесчисленных языках. В них – радость и боль, утрата и самопожертвование, в них воплощаются оковы материнства… и более того, они – оковы самой жизни.

Мхиби подняла голову, пряди седых волос болтались перед лицом.

Карга сидела на центральной распорке шатра, ворониха подобрала крылья, глаза её влажно поблёскивали.

– Мне тоже ведомо горе, милая моя. Не говори никому, что видела меня такой – размякшей от любви. Как же мне тебя утешить?

Мхиби покачала головой, прохрипела:

– Никак.

– В ней больше тебя, чем других, больше, чем этой женщины, Рваной Снасти, и Ночной Стужи, больше, чем т’лан имассов…

– Видишь меня, Карга? Видишь? – Мхиби поднялась на четвереньки, затем села и посмотрела на ворониху. – От меня только кожа да кости остались. И боль. Я высохла, рассыпаюсь, – о нижние духи, с каждым мигом этой жизни, этого чудовищного существования я становлюсь всё ближе и ближе к… к… – Её голова упала на грудь. – … к ненависти, – закончила она шёпотом. Рхиви содрогалась от рыданий.

– И поэтому желаешь умереть сейчас, – сказала Карга. – Да, я понимаю. Нельзя доводить мать до ненависти к собственному ребёнку… но ты слишком многого требуешь от себя.

– Она украла мою жизнь! – закричала Мхиби, костлявые руки сжались в кулаки так, что от них отлила кровь. Старуха смотрела на эти кулаки широко распахнувшимися глазами, словно это были чужие руки, костистые, мёртвые… – Ох, Карга, – тихо всхлипнула она. – Она украла мою жизнь…

Ворониха расправила крылья, спрыгнула с распорки, затем мягким полукругом слетела вниз, на землю рядом с Мхиби.

– Тебе следует поговорить с ней.

– Я не могу!

– Она должна понять…

– Она знает, Карга, она знает. Чего ты от меня хочешь? Чтобы я попросила дочь перестать расти? Эта река течёт непрестанно, безостановочно…

– Реки можно оградить дамбами. Направить… в другое русло.

– Но не эту, Карга.

– Я не принимаю этих слов, любимая моя. И я найду способ. Клянусь тебе.

– Нет никакого способа – не трать время попусту, подруга. Юность моя погибла, её уже не вернуть ни алхимией, ни чарами: Телланн – неприступный Путь, Карга. Что он востребует, того не вернёшь. Даже если ты сумеешь остановить поток, что тогда? Оставишь меня старухой на грядущие десятилетия? Год за годом – в темнице этого тела? Это не милосердно, – нет, это было бы жестокое проклятье. Оставь меня, прошу…

Сзади раздались шаги. В следующий миг Корлат присела рядом с Мхиби, обняла и прижала к себе.

– Пойдём, – прошептала тисте анди. – Пойдём со мной.

Корлат помогла Мхиби подняться на ноги. Рхиви стыдилась собственной слабости, но все защитные барьеры пали, она утратила даже гордость, чувствовала в душе лишь беспомощность. Я ведь была юной девушкой. Что толку неистовствовать от этой утраты? Годы мои утекли, всё кончено. Жизнь внутри угасает, а снаружи – расцветает. В этой битве не смог бы победить ни один из смертных, но когда же, духи, вы поднесёте мне дар смерти? Отчего отказываете мне в прекращении?

В объятьях Корлат Мхиби чуть выпрямилась. Хорошо же. Раз уж вы всё равно прокляли мою душу, то и самоубийство не принесёт мне большой боли. Ладно, духи, я дам вам свой ответ. Разрушу ваши планы.

– Отведи меня в мой шатёр, – сказала рхиви.

– Нет, – ответила Корлат.

Мхиби выгнулась, гневно уставилась на тисте анди.

– Я сказала…

– Я слышала, Мхиби. Слышала больше, чем ты бы хотела. Отвечаю – нет. Я останусь с тобой, и я не одинока в своей вере в…

Рхиви фыркнула.

– Вере? Ты же из тисте анди! За дурочку меня держишь, что рассказываешь о вере?

Лицо Корлат напряглось, она отвела взгляд.

– Может, ты права.

Ох, Корлат, прости меня, прости за это – я бы забрала эти слова назад, клянусь…

– Тем не менее, – продолжила тисте анди, – я не оставлю тебя в отчаянии.

– Мне не впервой быть пленницей, – отрезала Мхиби, снова с гневом. – Но предупреждаю тебя, Корлат, предупреждаю всех вас, ненависть нашла во мне плодородную почву. И своим сочувствием, всяким благородным намерением вы питаете её. Умоляю, дай мне покончить с этим.

– Нет, и ты недооцениваешь нашу решительность, Мхиби. Ты не сумеешь нас оттолкнуть.

– Тогда вы и вправду доведёте меня до ненависти, и заплатить придётся всем, что я только ценю и люблю в себе, всем тем, что вы когда-то ценили.

– И обессмыслишь все наши усилия?

– Не по своему выбору, Корлат, об этом я тебе и говорю – у меня больше нет права выбора. Я отдала его. Своей дочери. А теперь – и тебе. Ты сотворишь из меня злобное создание, и прошу тебя, умоляю, если есть в тебе хоть капля жалости, позволь мне окончить этот ужасный путь.

– Я не дам тебе разрешения покончить с собой, Мхиби. Если, чтобы жить, тебе нужно ненавидеть, да будет так. Отныне ты под опекой – и защитой – тисте анди.

Рхиви обмякла, признавая поражение. Попыталась найти слова, чтобы выразить обуревавшие её чувства, но похолодела, когда нашла.

Жалость к себе. Вот как низко я пала…

Хорошо, Корлат, пока что – твоя взяла.

– Огнь умирает.

Каладан Бруд и Аномандр Рейк были одни в шатре, напряжение между ними так окончательно и не угасло. Судя по звукам снаружи, чародей Быстрый Бен умудрился спустить огромную деревянную карту с неба на землю и теперь обсуждал с кем-то, что делать с ней дальше.

Сын Тьмы снял перчатки, уронил их на столешницу, прежде чем посмотреть на Воеводу.

– Кроме того единственного, чего ты не должен делать, есть ли другие возможности?

Бруд покачал головой.

– Это старый выбор, друг мой. Осталась лишь одна, как и прежде. Я – Тэннес, Путь самой богини, и что терзает её, терзает и меня. Да, я мог бы разбить того, кто заразил её…

– Увечного бога, – прошептал Рейк и замер. – Он целую вечность пестовал свою ненависть – он не знает пощады, Бруд. Это старая история. Мы согласились – ты, я, Королева грёз, Худ – мы все договорились…

Широкое лицо Воеводы задрожало. Он встряхнулся, точно медведь, отвернулся.

– Почти двенадцать веков этому бремени…

– А если она умрёт?

Он покачал головой.

– Не знаю. Её Путь погибнет, это наверняка, однако успеет впустить Увечного бога на все иные Пути… и затем все они погибнут.

– А с ними – магия.

Воевода кивнул, затем глубоко вздохнул и выпрямился.

– Думаешь, это будет так ужасно?

Рейк фыркнул.

– Ты полагаешь, разрушения на этом закончатся. Похоже, не важно, какой из двух вариантов мы выберем, Увечный бог победит.

– Похоже на то.

– Но сделав свой выбор, ты даруешь этому миру и всем его обитателям ещё несколько поколений жизни…

– Жизни и смерти, кровавых войн и смертоубийств. Снов, надежд и трагических развязок…

– Не стоит думать об этом, Каладан. – Рейк шагнул ближе. – Ты уже сделал, продолжаешь делать всё, чего только можно было от тебя требовать. Мы были там тогда, давным-давно, чтобы разделить твоё бремя. Однако потом, похоже, все мы – каждый из нас – отступил, занялся собственными делами… бросил тебя…

– Не говори так, Аномандр. Это ничего не даёт. Есть и более насущные дела, которые стоит обсудить, раз уж нам выпала редкая возможность поговорить наедине.

Широкий рот Рейка растянулся в тонкой усмешке.

– Верно. – Он покосился на выход из шатра. – Там… – Рейк вновь обернулся к Бруду. – Учитывая болезнь Тэннеса, был ли твой вызов блефом?

Воевода оскалил подпиленные зубы.

– В некоторой степени, но не полностью. Вопрос не в том, смогу ли я использовать силу, а в природе этой силы. Переполненной ядом, отравленной хаосом…

– То есть можно ожидать более свирепую мощь, чем твоя обычная буря? Это настораживает, Бруд. Каллор знает?

– Нет.

Рейк хмыкнул.

– И лучше ему не знать.

– Да, – проворчал Воевода. – Так что неплохо бы тебе самому проявить сдержанность в следующий раз, Рейк.

Сын Тьмы отошёл налить себе вина.

– Странно, могу поклясться, что именно это я и сделал.

– Мы должны поговорить о Паннионском Домине.

– Это сложная загадка, Каладан. Тайна более зловещая, чем мы предполагали вначале. Там много слоёв силы, один под другим. Подозреваю, что в самом сердце лежит Путь Хаоса – и великие во́роны со мной согласны.

– Слишком близко к тропе Увечного бога, чтобы быть случайностью, Рейк. В конце концов, яд Скованного происходит от Хаоса.

– О да. – Рейк улыбнулся. – Любопытно, не так ли? Думаю, очевидно, кто кого использует…

– Возможно.

– Война с Паннионским Домином станет для нас серьёзным испытанием.