Джули Кагава - Железная королева Страница 5

– Твой отец – Оберон, Летний владыка, – прошептала прорицательница, растягивая тонкие губы в улыбке. – Человек, которого ты хочешь вспомнить, не имеет кровного родства с тобой. Он обычный, самый заурядный смертный. Какая тебе разница?

– Не знаю, – печально ответила я. – Не знаю, есть ли мне разница, но должна это знать! Кем он был? Почему он нас покинул? Зачем он теперь у Лэнанши?

Я умолкла, разглядывая прорицательницу в упор и спиной чувствуя молчаливую поддержку Ясеня.

– Мне нужно знать, – шепнула я. – Отдай воспоминания.

Прорицательница пошевелила пальцами в раздумье и выдохнула:

– Сделка была честной. Мы обменялись по взаимному согласию. Я не могу так запросто отдать тебе то, что ты хочешь. – Ведьма негодующе фыркнула. – Мне нужно что-нибудь взамен!

Я задумалась. Волшебные существа ничего не делают бесплатно. Стараясь подавить раздражение, покосилась на Ясеня – принц кивнул. Тоже думал, что так и надо. Я вздохнула и опять посмотрела на прорицательницу.

– Что вам нужно?

Она поскребла подбородок (из-под когтей посыпались то ли чешуйки омертвевшей кожи, то ли пыль. Я сморщила нос и попятилась).

– Хм-мм, посмотрим… Что захочет мне отдать девчонка? Может, будущего первен…

– Нет! – хором заявили мы с Ясенем.

Ведьма хихикнула.

– Ну, попытаться стоило! Ладно…

Старуха подалась вперед, рассматривая меня пустыми глазницами. Я ощутила чужое касание к разуму и, ежась, постаралась вытолкнуть ее из головы.

Прорицательница зашипела, в воздухе пахнуло тленом.

– Как интересно, – промурлыкала она. Я ждала продолжения, но ведьма молчала и вскоре выпрямилась со странной улыбкой на морщинистом лице. – Очень хорошо, Меган Чейз, вот что я попрошу. Не хочешь расстаться с чем-то тебе дорогим? Тогда принеси мне то, что дорого не тебе, а кому-то еще.

Я моргнула.

– То есть?

– Я хочу, чтобы ты принесла мне Символ. Не слишком сложная просьба.

– Э… – Я беспомощно обернулась к Ясеню. – Что еще за символ?

Ведьма вздохнула.

– Какая ты все-таки наивная. – Она почти с материнским сочувствием посмотрела на Ясеня. – Надеюсь, ты многому ее научишь, юный принц. А теперь послушай меня, Меган Чейз, и я расскажу тебе об эльфийских обычаях.

Костлявыми пальцами старуха схватила с ближайшего стола голый череп и продолжила:

– Большинство предметов ничего собой не представляют. Скучные, обычные, незамысловатые. Однако… – Она брякнула череп на место и осторожно взяла со стола небольшой кожаный мешочек, перевязанный кожаным же шнурком. Внутри постукивали камешки, а может, кости. – Некоторые вещи так любили или так ценили смертные создания, что эти вещи сделались знаками, символами вызванных ими эмоций: хоть любви, хоть ненависти, хоть страха или гордости. Иногда такая вещь становится настолько важной, что обретает собственную жизнь. Как будто в ней сохраняется частичка человеческой души, живет в некогда обыденном предмете. Мы, эльфы, называем подобные вещи Символами, и они имеют огромную ценность, поскольку источают особенные, непреходящие чары.

Прорицательница отступила к стене и словно растворилась среди развешанных на ней аксессуаров.

– Найди мне Символ, Меган Чейз. И я верну тебе воспоминание.

С этими словами она пропала.

Ясень в задумчивости смотрел вслед исчезнувшей прорицательнице.

– Отлично, – буркнула я. – Значит, нам надо найти эту штуку, Символ. Вряд ли они просто так под ногами валяются, да? Мысли есть?

Он очнулся и взглянул на меня сверху вниз.

– Может, я и знаю, где его найти. – Принц вдруг снова посерьезнел. – Но людям такие места не нравятся, особенно по ночам.

Я рассмеялась:

– Думаешь, я испугаюсь?

Принц прищурился, а я хмуро продолжила:

– Ясень, я бывала в Аркадии, Тир-на-Ног, в Зарослях, в Междумирье, в Железном царстве, в башне Машины и на Полях жатвы Небывалого. Вряд ли в мире остались места, способные меня напугать.

В его глазах плескался смех – как молчаливый вызов.

– Хорошо же, – заявил Ясень и направился к выходу. – За мной.

Перед нами распростерся Город мертвых, черный и недвижимый под раздувшейся желтой луной, курящийся испарениями во влажном воздухе. Целые ряды гробниц, крипт, мавзолеев образовывали узкие проходы наподобие улиц; иные могилы были любовно убраны цветами, свечками и памятными фотографиями, другие же лежали в полном запустении. Некоторые выглядели как миниатюрные дома и даже храмы, их шпили и каменные кресты чернели на фоне неба. На крышах застыли статуи ангелов и плакальщиц, суровых, горюющих. Глаза без зрачков как будто следили за мной из проулков между гробниц.

«Научиться бы вовремя прикусывать язык!» – думала я, пробираясь вслед за Ясенем по тесным проходам и вздрагивая от каждого шороха и подозрительного шевеления в тенях. Теплый ветер шуршал по аллеям, вздымая пыль и гоняя мертвые листья. Не в меру разыгравшееся воображение рисовало спотыкающихся о гробницы зомби, тянущих к нам костлявые руки из неплотно запертых склепов. Я ежилась и старалась держаться поближе к Ясеню, а тот (черт побери!) как ни в чем не бывало шагал по ночному новоорлеанскому кладбищу. Я чувствовала, что принц втихаря забавляется моими страхами, и была готова треснуть его по лбу, если бы он посмел сказать: «Я тебя предупреждал!»

«Нет здесь никаких привидений, – уговаривала я себя, озираясь среди могильных рядов. – Ни призраков, ни зомби, ни скелетов, ни маньяков, что поджидают глупых подростков, забредших на кладбище посреди ночи. Нечего боя…»

За криптой что-то шевельнулось, вскинулась призрачная белая тень – над землей поплыла женская фигура в монашеском одеянии под окровавленным плащом. Сердце у меня едва не оборвалось, я пискнула и схватила Ясеня за рукав. Принц обернулся, а я бросилась к нему в объятия. К черту гордость, потом пристукну его за то, что притащил меня сюда!

– Меган? – Он с беспокойством прижал меня крепче. – Что случилось?

– Привидение… – шепнула я, тыча в ту сторону, где мне померещился призрак. – Я видела привидение! Там!

Принц повернул голову.

– Банши, – выдавил он, явно сдерживая смех. – Эка невидаль, их здесь немало. Болтаются на кладбищах после похорон.

Я осторожно покосилась на банши, уплывающую в темноту. Значит, не привидение. Я сердито запыхтела и слегка расслабилась, но совсем отлепляться от Ясеня не спешила.

– Разве банши не полагается выть и плакать? – буркнула я, хмуро провожая взглядом призрачное видение. – Чего она тут болтается?

– На старых кладбищах очень много чар. Ты ведь и сама их чувствуешь?

Действительно, теперь я почувствовала. Горе, страх, отчаяние окутали все вокруг тонкой серой дымкой, впитались в камни, сочились из-под земли. Я принюхалась: чары проникли мне в горло и нос. Привкус у них был как у соленых слез: кровоточащее, сырое горе мешалось с черным страхом смерти и боязнью неизвестного.

– Ужасно… – выдавила я.

Ясень кивнул:

– Мне-то, в общем, все равно, но кое-кто из наших всему прочему предпочитает страх и горе. Кладбища их этим и привлекают, по ночам особенно.

– Таких, как банши?

– Банши – предвестники смерти и порой не спешат покидать очередную могилу. – Ясень так и обнимал меня за плечи. Кажется, ему это нравилось, а мне нравилось прижиматься к нему. – Но есть и другие, вроде пугал-домовых и привидений, которые только тем и занимаются, что пугают смертных. Может, и мы сегодня парочку увидим… Они тебя не тронут, если не бояться.

– Слишком поздно, – буркнула я, и принц как будто хмыкнул.

Я сердито уставилась на него, однако получила в ответ совершенно невинный взгляд.

– Просто чтобы ты знал… – Я скрипнула зубами и ткнула его в грудь. – Я тебя потом все равно убью за то, что притащил меня сюда!

– Жду с нетерпением.

– Жди-жди. Еще пожалеешь, когда на меня кто-нибудь набросится и я заору так, что мертвые проснутся.

– Сначала им придется справиться со мной, – пообещал принц, в глазах сверкнул металл. – К тому же нападают тут обычно детские страшилки – неприятные, но безвредные. Только напугать хотят.

Он посерьезнел и, прищурившись, осмотрелся.

– По-настоящему опасен Грим, коли он тут есть.

– Что еще за Грим? – Я немедленно вспомнила про Грималкина, умнейшего говорящего кота, появляющегося в самый неожиданный момент и требующего ответных услуг за свою помощь. Интересно, где он сейчас? Вернулся ли в Дикий лес после нашего последнего приключения?.. Разумеется, кладбищенский «Грим» вполне может оказаться ухмыляющимся скелетом в черной рясе, парящим над могилами с косой в руках. Я поежилась, проклиная свое чрезмерно бурное воображение. Если мне такое примерещится, я весь город воплями перебужу.

В ночи раздался жуткий вой. Ясень замер, его мускулы под тканью рубашки взбугрились, лицо приобрело выражение смертоносного спокойствия. На кладбище все затихло, словно даже привидения и детские страшилки боялись пошевелиться.