Джон Толкин - Сказки Волшебной страны Страница 5

Вполне вероятно, что старый Псаматос все знал о Ровере. И уж определенно он был знаком с волшебником, заколдовавшим нашего пса, – ведь магов и волшебников на свете не так уж много, и они прекрасно знают друг о друге и следят за действиями друг друга, поскольку в частной жизни далеко не всегда являются друзьями.

Итак, Ровер одиноко лежал на мягком песке, чувствуя себя все более и более странно, а Псаматос – хотя Ровер и не видел его – подглядывал за ним из кучи песка, специально насыпанной для него предыдущей ночью русалками.

Однако песчаный колдун не говорил ничего. И Ровер не говорил ничего. И уже прошло время завтрака, солнце поднялось и раскалилось.

Ровер смотрел на море, спокойно шумевшее рядом, и вдруг его обуял чудовищный страх. Вначале он подумал, что это песок запорошил ему глаза, но потом понял, что не ошибся: море придвигалось все ближе и ближе, поглощая все больше и больше песка, волны становились все выше и пенистей…

Прилив наступал. Ровер лежал как раз чуть ниже линии наивысшей его отметки – но ведь бедный пес совсем ничего об этом не знал! Он все больше приходил в ужас от происходящего и уже представлял себе, как бурлящие волны вплотную придвигаются к скалам и смывают его в покрытое пеной море (что гораздо хуже, чем любое купание в мыльной пене).

И все это время он продолжал жалко «просить»…

Такое на самом деле могло произойти – но не произошло. Смею предположить, что Псаматос имел ко всему этому некоторое отношение: как мне представляется, заклятье, тяготевшее над Ровером, не так сильно действовало в той странной бухте, в непосредственной близости от резиденции другого мага.

Как бы там ни было, когда море подошло уже почти вплотную и Ровер уже почти обезумел от ужаса, мучительно пытаясь откатиться хоть немного повыше, он внезапно обнаружил, что может двигаться.

Нет, его величина не изменилась, но он больше не был игрушкой – он мог двигать всеми лапами быстро-быстро, как надо, хотя на дворе и стоял день! Он больше не должен был «служить», и у него была возможность бежать туда, где песок был более твердым! И еще: он мог лаять – не игрушечным, а настоящим, хотя и соответствовавшим его волшебной величине лаем!

Пес был в таком восторге и лаял так громко, что, если бы вы находились поблизости, вы бы ясно услышали его голос – будто дальнее эхо, донесенное ветром холмов.

И тут внезапно песчаный колдун высунул из песка голову. Ростом он был с очень большую собаку и чрезвычайно уродлив. Роверу же при его нынешней величине он показался просто чудовищным. Пес даже на задние лапы присел и мгновенно прекратил лаять.

– По какому поводу такой шум, малыш? – сказал Псаматос Псаматидес. – В это время дня я сплю.

На самом деле он мог спать в любое время суток, если не происходило ничего, что могло бы доставить ему удовольствие – танец русалок в бухте, например (разумеется, с его личного разрешения). В таком случае он полностью вылезал из песка и сидел на самом краю скалы, откуда было лучше видно. В воде русалки очень грациозны, но когда они пытаются танцевать на берегу, стоя на хвосте… Псаматосу это представлялось очень забавным.

– В это время я сплю, – повторил он, поскольку Ровер не ответил. Но тот все молчал и лишь вилял хвостом, будто извиняясь таким образом.

– Ты знаешь, кто я такой? – спросил колдун. – Я – Псаматос Псаматидес, глава всех псаматистов!{14} – Он произнес это еще несколько раз, очень гордо и отчетливо, выговаривая каждую букву, и с каждым «Пс» из его носа выдувалось целое облако песку.

Ровер оказался почти погребенным под ним. Пес сидел такой перепуганный и такой несчастный, что песчаному колдуну стало его жалко. Он внезапно перестал смотреть свирепо и рассмеялся:

– Ты очень смешной, малыш! Нет, правда, песик, я не помню, чтобы когда-нибудь видел такую крохотную собачку.

И он снова засмеялся, а затем вдруг посерьезнел.

– Не поругался ли ты в последнее время с кем-нибудь из волшебников? – прищурив один глаз, спросил он почти шепотом. И выглядел он при этом таким дружелюбным и таким знающим, о ком идет речь, что Ровер рассказал ему все. Возможно, в этом и не было необходимости, потому что, как я уже говорил вам, Псаматос, вероятно, и так все знал. Тем не менее Ровер почувствовал себя гораздо лучше, рассказывая свою историю кому-то, кто казался таким понимающим и кто, вне всякого сомнения, обладал большим чувством смысла, чем обыкновенные игрушки.

– Это был волшебник что надо, – сказал колдун, когда Ровер завершил свой рассказ. – Старина Артаксеркс{15}, судя по твоему описанию. Он родом из Персии. Но как это бывает иногда даже с самыми лучшими из волшебников, если они покидают свой дом – в отличие от меня, не делающего этого никогда, в один прекрасный день, возвращаясь к себе, он сбился с пути. Первый, кто ему попался, вместо Персии направил его в Першор[5]{16}. С тех пор он так и живет в тех краях, лишь изредка устраивая себе каникулы, чтобы проветриться. Говорят, для старика он чрезмерно падок на сладкое. И обожает сливы: может съесть до двух тысяч в день. И чрезвычайно увлекается сидром{17}. Гм… но это я так, к слову…

Тем самым Псаматос дал понять, что отклонился от основной темы.

– Вопрос в том, чем же я сумею тебе помочь?

– Я не знаю, – сказал Ровер.

– Ты, вероятно, хочешь домой? Боюсь, я не могу вернуть тебе твою прежнюю величину – во всяком случае, не испросив сначала разрешения у Артаксеркса. У меня нет сейчас охоты с ним ругаться. Хотя, думаю, отправить тебя домой я бы мог. В конце концов, Артаксеркс ведь всегда может услать тебя куда-нибудь снова, если ему так уж этого захочется. Впрочем, если он действительно сильно раздражен, то в следующий раз может заслать тебя в какое-нибудь гораздо худшее место, нежели магазин игрушек…

Роверу услышанное совсем не пришлось по вкусу, и пес рискнул сказать, что, если он вернется домой таким маленьким, его, наверное, не признает никто, кроме кота Тинкера, а ему вовсе не хотелось бы, чтобы Тинкер признал его в нынешнем виде.

– Что ж, прекрасно, – сказал Псаматос. – Тогда подумаем о чем-нибудь еще. А кстати, поскольку в данный момент ты опять настоящий, не хочешь ли ты что-нибудь съесть?

Прежде чем Ровер успел сказать: «Да, пожалуйста! ДА!! ПОЖАЛУЙСТА!!!» – на песке прямо перед ним возникли крошечная тарелочка с хлебом и мясной похлебкой и две крошечные косточки – именно того размера, который ему был нужен, и маленькая, доверху полная воды миска, на которой маленькими синими буквами было написано: «Пей, песик, пей». Он съел и выпил все и только потом спросил: «Как вы это сделали?.. Спасибо».

Мысль добавить «спасибо» осенила его внезапно, так как он вспомнил, что волшебники и существа подобного рода, похоже, весьма неравнодушны к таким вещам.

Псаматос только улыбнулся. Ровер же улегся на горячий песок и сразу уснул. И снились ему кости и кошки, которых он загонял на сливовые деревья и которые оборачивались волшебниками в зеленых шляпах, швырявшими в него гигантскими, похожими на мозговые кости сливами. А ветер дул ровно и мягко и наносил песок, засыпая Ровера чуть не выше головы…

Вот почему мальчики так и не нашли пса, хотя они еще раз специально спустились в бухту, когда малыш обнаружил свою пропажу. На этот раз с ними был их отец. И они искали и искали до тех пор, пока солнце не начало снижаться и не настало время ужина. Тогда отец забрал детей домой, ибо он слышал об этом месте слишком много странного и не мог позволить детям дольше там оставаться.

Спустя некоторое время мальчику купили обычную трехпенсовую собачку (в том же самом магазине). Но он так и не мог забыть свою маленькую «просящую» собаку, хотя и обладал ею совсем недолго.

Однако это было потом.

А сейчас вы можете представить его сидящим за чаем, очень печального, вообще безо всякой собаки…

…тогда как в это же время далеко-далеко оттуда некая старая дама – хозяйка Ровера, так дурно воспитавшая нашего пса в бытность его обыкновенной собакой нормального размера, – пишет объявление о пропаже щенка: «…белый, с черными ушами, откликается на кличку Ровер…»

…а сам Ровер спит себе на песке…

…в то время как Псаматос мало-помалу придвигается все ближе и ближе к нему, сложив свои коротенькие ручки на пухленьком животике…

2

Когда Ровер проснулся, солнце стояло очень низко. Тень от скал пролегла по песку. Псаматоса нигде не было видно.

Совсем близко от пса, поглядывая на него искоса, стояла большая морская чайка, и на какой-то миг Ровер испугался, что она собирается его съесть.

Но чайка произнесла:

– Добрый вечер! Я давно жду, когда ты проснешься. Псаматос сказал, что ты должен проснуться к ужину, но сейчас уже гораздо позже.

– Скажите, пожалуйста, а что я должен делать, мистер Птица? – спросил Ровер очень вежливо.

– Меня зовут Мью{18}, – сказала чайка, – и я заберу тебя отсюда, как только взойдет луна и появится лунная дорожка. Но перед этим нам надо еще кое-что сделать. Влезай-ка мне на спину – посмотрим, как тебе понравится летать.