Анджей Сапковский - Сезон гроз Страница 53

– На сорок втором году жизни волкулаком, – сказал, встретившись с ведьмаком взглядом, – наконец довелось мне кого-то загрызть.

– Я должен был прийти, – оправдывался Дуссарт. – Я знал, господин Геральт, что надобно вас предостеречь.

– Насчет их? – Геральт вытер клинок, указал на неподвижные тела.

– Не только.

Ведьмак вошел в комнатку, на которую указывал волкулак. И непроизвольно отпрянул.

Каменный пол был черен от загустевшей крови. Посредине зияла темная, обложенная камнем дыра. Рядом громоздилась пирамида из трупов. Нагих и искалеченных, порезанных, четвертованных, иной раз с ободранной кожей. Непросто было определить, сколько их.

Из дыры, из глубины – слышалось это отчетливо – доносились отзвуки хруста, треска раздавливаемых костей.

– Раньше я не мог этого почувствовать, – пробормотал Дуссарт голосом, полным отвращения. – Только как вы ту дверь-то отворили, там, внизу, я вынюхал… Бежим отсюдова, господин Геральт. Подальше от этой трупницы.

– Мне тут дело нужно завершить. Но ты – ступай. Спасибо тебе большое, что пришел на помощь.

– Не благодарите. Долг у меня к вам. Я рад, что смог его уплатить.

Вверх вела витая лестница, закручиваясь в выбитой в скале цилиндрической шахте. Непросто было определить наверняка, но Геральт прикидывал, что будь она лестницей обычной башни, он поднялся бы на первый, может, на второй этаж. Насчитал шестьдесят две ступени, когда его остановила дверь.

Как и у тех, внизу, у этой тоже имелся выпиленный ход для кота. Замковая, как и те, внизу, эта, однако, не была магической, легко уступила нажиму на ручку.

Комната, в которую он вошел, была без окон и освещалась слабо. Под потолком висели несколько магических шаров, но активен оказался лишь один. Воняло ужасно: химией и всевозможной мерзостью. С первого же взгляда стало ясно, что именно здесь расположено. Банки, бутылки и флаконы на полках, реторты, стеклянные сосуды и трубки, стальные инструменты и оборудование, словом, лаборатория, вне всяких сомнений.

На полке у самого входа рядами стояли большие банки. В ближайшей было полно человеческих глаз, плававших в желтом растворе, словно мирабели в компоте. В другой банке находился гомункулус – крохотный, не больше двух кулаков. В третьей…

В третьей банке плавала человеческая голова. Черт он, может, и не различил бы – искаженных ранами, опухлостями и обесцвечиванием, слабо различимых сквозь мутноватый раствор и толстое стекло. Но голова была совершенно лысой. Только один чародей брил голову налысо.

Харлан Тзара, оказывается, не добрался до Повиссы.

В дальних банках тоже нечто плавало, разнообразные синие и бледные гадости. Но голов больше не было.

Центр помещения занимал стол. Стальной стол с дренажным стоком.

На столе лежал нагой труп. Трупик. Останки ребенка. Светловолосой девочки.

Останки были взрезаны в форме литеры «Y». Внутренние органы, вынутые, были разложены по обеим сторонам тела: ровно, умело и в строгом порядке. Выглядело это совершенно как гравюра в анатомическом атласе. Не хватало лишь пометок: рис. 1, рис. 2 и так далее.

Краем глаза он приметил движение. Большой черный кот пробежал под стеной, глянул на него, зашипел, выскочил в приоткрытую дверь. Геральт направился следом.

– Господин…

Он остановился. И обернулся.

В углу стояла клетка – низкая, напоминавшая куриную. Он увидел тонкие пальчики, стиснутые на железных прутьях. А потом глаза.

– Господин… Спасите…

Мальчик, самое большее годков десяти. Скорчившийся и плачущий.

– Спасите…

– Тихо. Тебе уже ничего не угрожает, но потерпи немного. Я за тобой вернусь.

– Господин! Не уходите!

– Тихо, я сказал.

Сперва была библиотека, щекотавшая нос пылью. Потом – словно бы салон. А потом спальня. Большое ложе с черным балдахином на краснодеревных столбиках.

Он услыхал шелест. Обернулся.

В дверях стоял Сорель Дегерлунд. Завитой, в епанче, вышитой золотыми звездами. Рядом с Дегерлундом стояло нечто, не слишком высокое, совершенно серое и вооруженное зерриканской саблей.

– У меня есть приготовленная банка с формалином, – сказал чародей. – Для твоей головы, выродок. Убей его, Бета!

Дегерлунд еще заканчивал предложение, упиваясь звуками собственного голоса, когда серое создание атаковало – неистово быстрый серый призрак, ловкая и бесшумная серая крыса, в свисте и блеске сабли. Геральт уклонился от двух ударов, нанесенных классически, крест-накрест. В первый раз почувствовал подле уха движение воздуха под клинком, во второй – легкое прикосновение к рукаву. Третий удар он парировал мечом, на миг они сцепились. Увидел он лицо серой твари, большие желтые глаза с вертикальным зрачком, узкие щели на месте носа, острые уши. Рта у создания не было совсем.

Они расцепились. Тварь ловко вывернулась, моментально атаковала, легким, танцующим шагом, снова крест-накрест. Опять же предсказуемо. Была нечеловечески подвижна, невероятно быстра, адски гибка. Но – глупа.

Понятия не имела, насколько стремителен ведьмак после выпитых эликсиров.

Геральт позволил твари лишь один удар, из-под которого он ушел. Потом атаковал сам. Движением выученным и стократно отработанным. Обошел серую тварь быстрым полуоборотом, исполнил обманный финт и рубанул в ключицу. Кровь еще не успела брызнуть, когда он провернул меч и ударил создание подмышку. И отскочил, готовый продолжать. Но продолжать не пришлось.

У твари, как оказалось, имелся рот. Раззявился он на сером лице, словно лопнувшая рана, широко, от уха до уха, но не больше, чем на полпальца. Ни голоса, ни звука тварь не издала. Упала на колени, а потом набок. Миг-другой подергивалась еще, двигала ногами и руками словно пес, которому что-то снится. Потом умерла. В тишине.

Дегерлунд совершил ошибку. Вместо того чтобы убегать, он поднял обе ладони и принялся скандировать заклинание тявкающим, преисполненным злости и ненависти голосом. Вокруг его рук заклубился пламень, формируя огненный шар. Выглядело это отчасти как создание сахарной ваты. Даже засмердело похоже.

Дегерлунд не успел сформировать шар до конца. Понятия не имел, насколько стремителен ведьмак после употребления эликсиров.

Геральт подскочил, рубанул по шару и рукам чародея. Пыхнуло, словно разгоралась печь, посыпались искры. Дегерлунд, визжа, выпустил пылавшую сферу из брызнувших кровью рук. Шар погас, наполнив помещение ароматом жженой карамели.

Геральт отбросил меч. Ударил Дегерлунда в лицо, с широкого замаха, раскрытой ладонью. Чародей вскрикнул, сжался, повернулся спиной. Ведьмак вздернул его, взял за ворот, обхватил шею предплечьями. Дегерлунд заверещал, начал брыкаться.

– Не можешь! – завыл. – Не можешь меня убить! Тебе нельзя… Я… Я человек!

Геральт сдавил его шею предплечьями. Сперва не слишком сильно.

– Это не я! – выл чародей. – Это Ортолан! Ортолан мне приказал! Заставил меня! А Бирута Икарти обо всем знала! Она! Бирута! Это была ее идея, тот медальон! Это она приказала мне его сделать!

Ведьмак усилил хватку.

– Спасииите! Люууудиии! Спасииитеее!

Геральт усилил хватку.

– Люд… На по… Нееееет…

Дегерлунд хрипел, изо рта его обильно текла слюна. Геральт отвернулся. Усилил хватку.

Дегерлунд потерял сознание, обвис. Сильнее. Хрупнула подъязычная кость. Сильнее. Сломалась гортань. Сильнее. Еще сильнее.

Треснули и сместились шейные позвонки.

Геральт удерживал Дегерлунда еще с минуту. Потом сильно рванул его голову вбок, для абсолютной уверенности. Потом отпустил. Чародей сполз на пол, мягко, словно шелковая ткань.

Ведьмак вытер обслюнявленный рукав о портьеру.

Большой черный кот появился из ниоткуда. Потерся о тело Дегерлунда. Лизнул неподвижную руку. Замяукал, заплакал жалобно. Лег рядом с трупом, вжался в его бок. Посмотрел на ведьмака широко раскрытыми золотыми глазищами.

– Мне пришлось, – сказал ведьмак. – Так было нужно. Уж кто-кто, а ты должен понять.

Кот прикрыл глаза. В знак того, что понимает.

Глава восемнадцатая

Усядемся и грустные сказаньяПрипомним мы о смерти королей.Одни из них низвергнуты с престола,Другие же погибли на войне,Преследуемы призраками былиМонархов, что низвергнули они,Иль женами отравлены своими,Иль, спящие, убиты… Сколько ихУмерщвлено!

В день королевской свадьбы прекрасная погода радовала с самого рассвета, голубизну над Кераком не пятнало ни единое облачко. Уже с утра сделалось чрезвычайно тепло, но жару утихомиривал веющий с моря бриз.

На заре в Верхнем Городе царило оживление. Улицы и скверы тщательно заметали, фронтоны домов украшали лентами и гирляндами, на флагштоках поднимали флаги. По дороге, что вела к королевскому дворцу, с утра вилась цепочка носильщиков, груженые возы и повозки проезжали мимо пустых, возвращавшихся; спешили под гору лотошники, ремесленники, торговцы, гонцы и посланники. Чуть позже дорогу запрудили паланкины, на которых поднимались во дворец приглашенные на свадьбу гости. «Мои торжества – это вам не хрен собачий, – словно бы объявлял король Белогун. – Мои торжества должны остаться в памяти людской, и слава о них должна разойтись по всему белому свету». Оттого по приказу короля празднествам следовало начаться утром и продолжаться до поздней ночи. Все это время гостей ожидали совершенно невероятные представления.