Стивен Кинг - Лавка дурных снов (сборник) Страница 6

Вот что я получаю за то, что был добрым самари…

Верхний край двери прорезал череп и добрался до мозга. Даг Клейтон услышал громкое, сочное ЧПОК, словно сосновая шишка взорвалась в костре. А потом он провалился во тьму.

Водитель службы доставки, проезжавший по шоссе, увидел маленькую зеленую машину с включенной аварийкой, припаркованную позади заляпанного грязью микроавтобуса. Мужчина – вероятно, владелец зеленой машины – стоял у распахнутой двери микроавтобуса и, похоже, беседовал с его водителем. Сломался, наверное, подумал водитель службы доставки и проехал мимо. Он не был добрым самаритянином.

Дага Клейтона рывком затащили в микроавтобус, словно чьи-то руки – те самые, с большими ладонями и пальцами-карандашами – схватили его за грудки и втянули внутрь. Микроавтобус изменил очертания и сморщился, словно рот, в который попало что-то на редкость кислое… или на редкость сладкое. Изнутри донесся громкий хруст: такой звук бывает, когда шагаешь в тяжелых ботинках по лесу и у тебя под ногами трещат сухие ветки. Секунд десять микроавтобус оставался сморщенным, напоминая не автомобиль, а скорее шишковатый сжатый кулак. Потом с громким чпоканьем, будто кто-то ударил ракеткой по теннисному мячу, принял прежнюю форму.

Солнце на миг выглянуло из облаков, отразилось ослепительным бликом от телефона и зажгло мгновенный горячий круг света на обручальном кольце Дага Клейтона. Потом снова скрылось за серой завесой.

Позади микроавтобуса зеленый «приус» мигал аварийкой. Огни тикали, как часы: Тик… тик… тик.

Несколько машин проехало мимо, но их было немного. Рабочие недели до Пасхи и после Пасхи – мертвый сезон на федеральном шоссе, а время от полудня до вечера – мертвое время суток, уступающее только глухим ночным часам от полуночи до пяти утра.

Тик… тик… тик.

В пустом ресторане мирно спал Пит Симмонс.

3. Джулиана Вернон («Додж-Рэм» 2005-го)

Джулиане Вернон не требовалась Библия короля Якова, чтобы научиться быть доброй самаритянкой. Она выросла в крошечном городке Ридфилд, штат Мэн (население две тысячи четыреста человек), где соседская взаимопомощь была нормой жизни и любой незнакомец тоже был как сосед. Никто ей этого не объяснял, но она видела живые примеры: мама, папа, старшие братья. Как известно, обучение на примерах – самое лучшее. Увидев человека, лежащего в придорожной пыли, не разбираешься, кто он, самаритянин или марсианин. Просто подходишь и помогаешь.

Она никогда не боялась, что ее изнасилует, ограбит или убьет тот, кто лишь притворяется нуждающимся в помощи. Джули принадлежала к тем женщинам, из которых, по выражению старых мэнских янки, получаются хорошие жены, потому что «зимой она согреет, а летом даст тень». Когда школьная медсестра спросила у Джули, тогда учившейся в пятом классе, какой у нее вес, та гордо ответила: «Папа говорит, что во мне около ста семидесяти фунтов. Без одежды – чуть меньше». Теперь, в тридцать пять лет, Джули весила около двухсот восьмидесяти фунтов и не имела намерения становиться кому-то хорошей женой. Она была лесбиянкой, и этим гордилась. На заднем бампере ее «доджа» красовались две наклейки. На одной было написано: «Я ЗА РАВЕНСТВО ПОЛОВ». На другой, ярко-розовой, – «РАДУГА – ЭТО ЗДОРОВО!»

Сейчас наклеек не было видно, потому что Джули везла прицеп, который называла «коняшкин трейлер». Она купила в Клинтоне двухлетнюю кобылу низкорослой испанской породы и теперь возвращалась в Ридфилд – там она жила с подругой на ферме буквально в двух милях от дома, где родилась и выросла.

Джули размышляла, как делала частенько, о тех пяти годах, что провела с «Блестящими», женской командой, участвовавшей в боях в грязи. Это были одновременно плохие годы и хорошие годы. Плохие, потому что к «Блестящим» в основном относились как к шоу уродов (каковыми они и были в каком-то смысле). Хорошие, потому что Джули повидала мир. По большей части мир ограничивался Америкой, но однажды «Блестящие» три месяца разъезжали по Европе – по Англии, Франции и Германии, – где их принимали с таким уважением, что это было почти жутковато. Иными словами, с ними обращались как с юными леди.

Паспорт был у нее до сих пор, и она продлила его в прошлом году, хотя знала, что вряд ли опять поедет за границу. И в общем ее это не огорчало. В общем Джули была счастлива и довольна жизнью на ферме с Амелией и их разношерстным зверинцем, но иногда она скучала по турам с «Блестящими»: представления в разных городах, схватки под светом прожекторов, грубоватый дух товарищества, царивший в их женской команде. Иногда она даже скучала по стычкам со зрителями.

«Хватай ее за задницу, она лесби, ей нравится!» – выкрикнул какой-то безмозглый урод на представлении… кажется, в Талсе, если не подводит память.

Джули и Мелисса, ее партнерша в грязевой яме, переглянулись, кивнули друг другу и встали, выпрямившись в полный рост, лицом к той секции трибун, откуда раздался выкрик. Они стояли, почти голые, в микроскопических трусиках, жидкая грязь стекала ручьями с их волос и грудей, затем одновременно вскинули руки и показали крикуну средний палец. Зал взорвался бурными аплодисментами… а потом зрители встали и зааплодировали уже стоя, когда сначала Джули, а за ней и Мелисса развернулись, наклонились, стащили с себя трусы и показали обидчику голые задницы.

Джули с детства усвоила, что, если кто-то упал и не может подняться, ему надо помочь. Она также усвоила, что нельзя позволять обливать себя дерьмом, идет ли речь о твоих лошадях, весе, роде занятий или сексуальной ориентации. Один раз позволишь облить себя дерьмом – и очень скоро окажешься в нем по уши.

Диск, который слушала Джули, закончился, и она уже собиралась его сменить, как вдруг увидела впереди машину, припаркованную на подъездной дорожке к закрытой зоне отдыха на восемьдесят первой миле. Машина мигала аварийными огнями. Там был еще один автомобиль. Старый, заляпанный грязью микроавтобус. То ли «форд», то ли «шевроле» – непонятно.

Джули не раздумывала, поскольку решать было нечего. Она включила поворотник, увидела, что на подъездной дорожке уже нет места для ее внедорожника вместе с прицепом, и съехала на обочину, прижавшись как можно ближе к краю, но при этом стараясь не угодить колесами в мягкую землю. Меньше всего ей хотелось опрокинуть прицеп с лошадью, за которую она заплатила тысячу восемьсот долларов.

Возможно, здесь не случилось ничего страшного, но все-таки следовало проверить. Всякое в жизни бывает: вдруг у беременной женщины начались схватки прямо за рулем, а парень, который остановился помочь, разволновался и упал в обморок. Джули тоже включила аварийный сигнал, хотя из-за прицепа фонари были почти не видны.

Она выбралась из салона, посмотрела на две машины на подъездной дорожке – там не было ни души. Возможно, кто-то уже подобрал обоих водителей, но, скорее всего, они пошли к ресторану. Джули очень сомневалась, что они там что-то найдут; зону отдыха закрыли еще в прошлом сентябре. Джули сама не раз останавливалась на восемьдесят первой миле, чтобы взять мороженое в «Ти-си-би-уай», но теперь приходилось перекусывать в Огасте, в двадцати милях к северу.

Джули подошла к задней части прицепа. Ее новая лошадь – Диди – высунула нос в окошко. Джули погладила Диди:

– Тише, малышка. Я быстро.

Она открыла дверцу, чтобы дотянуться до ящика, встроенного в левую стенку прицепа. Диди решила, что дверцу открыли специально для нее и что уже можно выйти на волю, но Джули удержала ее мощным плечом и снова пробормотала:

– Тише, малышка.

Она заглянула в ящик. Внизу лежали инструменты, а сверху – несколько фальшфейеров и два ярко-розовых дорожных конуса. Джули взяла только конусы (фальшфейеры пока не требовались: небо потихоньку прояснялось). Закрыла ящик, а то Диди еще залезет туда копытом и, не дай бог, поранится. Потом закрыла и заперла дверцу прицепа. Диди снова высунула нос в окошко. Джули не верила, что лошадь может выглядеть встревоженной, но сейчас ей показалось, будто так и есть.

– Я быстро, – пообещала она, поставила за прицепом дорожные конусы и направилась к машинам.

Маленький зеленый «приус» был пуст, но не заперт. Джули это не слишком понравилось, поскольку на заднем сиденье лежал чемодан и дорогой с виду портфель. Водительская дверь старого микроавтобуса была приоткрыта. Джули пошла было к нему, но, нахмурившись, остановилась. На асфальте рядом с приоткрытой дверью лежали мобильный телефон и кольцо – кажется, обручальное. Судя по трещине на корпусе телефона, его уронили. А на экране темнело какое-то пятнышко… капля крови?

Может быть, и нет. Может, это просто грязь – микроавтобус был весь в грязи, – но Джули все меньше нравилось то, что она видела. Перед тем как загрузить Диди в прицеп, Джули как следует на ней прокатилась и не стала переодеваться – так и села в машину в старой добротной юбке для верховой езды. Теперь она вынула из кармана свой собственный мобильный телефон и задумалась, не стоит ли прямо сейчас позвонить в Службу спасения.