Уилльям Риттер - Джекаби Страница 6

– Интересно, – кивнув, сказал Джекаби. – Мне нравится, как вы все это описали. Пылинки танцуют на свету – все это очень поэтично.

– Ваша очередь, – ответила я. – Что вы видите?

Он нахмурился и медленно пошел на третий этаж. Когда мы оказались в коридоре, он опустил руку в сторону и провел ею по воздуху, словно сидел в лодке и касался ряби на поверхности воды. Выражение его лица было тревожным, на лбу проступили морщины.

– Чем мы ближе, тем острее я ее чувствую. Она темная и разливается во все стороны, как капля чернил или воды, растекающаяся сотней тоненьких ручейков.

– Кто она? – шепотом спросила я, пытаясь разглядеть невидимое.

Джекаби ответил и того тише:

– Смерть.

Глава пятая

Длинный узкий коридор завершался широким окном на дальней стене. Его освещали масляные лампы, отбрасывающие мягкий желтоватый свет. У входа в квартиру прямо перед нами стоял полицейский и, прислонившись к косяку открытой двери, смотрел в комнату. Табличка у него над головой гласила, что это и есть квартира номер 301. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее я чувствовала запах меди и гнили. Джекаби шел впереди, и я заметила, что он замедлил шаг. Дойдя до полицейского, детектив остановился, склонил голову набок и внимательно его осмотрел.

Офицер резко обернулся на звук хлопнувшей двери, но, увидев нас, сразу же расслабился. Он смотрел, как мы приближаемся, однако не торопился пригласить нас войти. Он был аккуратно подстрижен, его форма была отглажена и накрахмалена. Воротник мундира стоял торчком, а пуговицы и значок сияли. Ботинки, скорее напоминавшие остроносые парадные туфли, чем грубые башмаки среднестатистического полицейского, были так начищены, словно принадлежали медной статуе, а не живому человеку.

– Добрый день, офицер, – сказал Джекаби. – Марлоу ждет нас внутри. Не хотелось бы очень сильно опаздывать.

– Нет, не ждет, – ответил полицейский, бесстрастно разглядывая Джекаби.

В свете ламп я сделала вывод, что он всего на год-другой меня старше. Из-под форменной фуражки выбивались локоны чернильно-черных волос. Он повернулся и вежливо кивнул мне, встретившись со мной взглядом глубоких карих глаз. Смущенно улыбнувшись, он снова посмотрел на детектива. К моим щекам вдруг прилила краска, и я обрадовалась, что молодой офицер так быстро отвел глаза.

– Ах да, – ответил Джекаби, не сбавляя шага, – но он все равно захочет с нами увидеться. Устроим ему сюрприз. Он обрадуется.

– Очень в этом сомневаюсь, – заметил полицейский. Он говорил с легким акцентом: в его речи слышались американские нотки, но в то же время было и что-то восточноевропейское. – Я вас знаю.

– Правда? – недоуменно переспросил Джекаби.

– Да, вы детектив. Вы распутываете… – он на секунду замялся, – особые дела. Инспектору Марлоу вы не по душе.

– У нас с инспектором сложные отношения. Как ваше имя?

– Чарли Кейн, сэр. Можете звать меня Чарли. Старший инспектор сейчас опрашивает свидетелей дальше по коридору. – Офицер отошел в сторону и открыл Джекаби путь в квартиру. – Я все о вас знаю. Вы помогаете людям. Вы помогли моему другу, пекарю с Маркет-стрит. Больше никто не смог ему помочь. Никто ему не верил… У него не было денег, но вы все равно ему помогли.

– Антону? Он хороший пекарь. До сих пор оставляет мне свежий багет каждую субботу.

– Поспешите, мистер Джекаби. – Чарли осмотрел коридор, когда детектив проскользнул в квартиру. – А вы, мисс…

– Рук, – представилась я предельно профессионально, надеясь, что голос не выдает моего смущения. – Эбигейл Рук.

– Что ж, мисс Рук, вы тоже хотите осмотреть квартиру?

– Я… конечно. Да, я ассистирую мистеру Джекаби. Точнее, собираюсь.

Джекаби мрачно зыркнул на меня из глубины квартиры, но ничего не сказал. Я скользнула внутрь и тут же оказалась в облаке металлической вони. В квартире было всего две комнаты. В первой расположилась гостиная, где были небольшой диван, письменный стол, дубовый обеденный стол и простой деревянный буфет. Больше почти ничего не было, только на стене висела потускневшая картина с изображением парусника, а в рамке на письменном столе стоял небольшой портрет светловолосой женщины.

Дверь в следующую комнату была открыта настежь, обнажая отвратительный источник вони. На полу лежало тело, под которым растеклась бордовая лужа. На мертвеце были простой жилет и накрахмаленная рубашка, заляпанные алым на груди. И жилет, и рубашка были так изодраны, что было невозможно определить, где заканчивается ткань и начинается плоть жертвы. На этот раз мне и правда стало дурно, но я призвала на помощь все свое упрямство, чтобы не лишиться чувств по-настоящему. Я заставила себя отвести глаза от кровавой сцены и последовать за детективом, который тем временем вернулся в первую комнату.

Джекаби бегло осмотрел аскетичную гостиную. Обмотав палец концом длинного шарфа, он открыл буфет, затем заглянул под стол. Ненадолго задержавшись около письменного стола, выдвинул и задвинул обратно стул. Возле стола стоял и другой стул, который Джекаби изучил внимательнее: наклонился и осторожно коснулся пальцем прожилок на дереве. Пошарив в своих набитых карманах, детектив вытащил голубоватый пузырек и поднес его к глазам, а затем взглянул на стул сквозь стекло.

– Хм…

Он выпрямился и вернулся к жуткой сцене в спальне. Пузырек снова исчез у него в кармане. Я последовала за детективом, дыша сквозь ткань рукава, хотя это мне почти не помогало. Джекаби быстро осмотрел и эту комнату, проверил гардероб и заглянул под подушку, а затем снова повернулся к телу. Я попыталась изучить обстановку и запомнить, где и как лежали вещи покойного, но впоследствии у меня остались лишь туманные воспоминания об этом месте. Едва ли не против своей воли я взглянула на несчастного, распростертого на полу, и эта картина навсегда запечатлелась в моей памяти.

– Скажите, мисс Рук, – начал Джекаби, опускаясь на колени возле жертвы, – что вы заметили в первой комнате?

Я отвела глаза от тела и взглянула на дверь, пытаясь припомнить хоть что-то необычное.

– Он живет очень скромно… Точнее, жил, – неловко поправилась я. Пока я осматривалась по сторонам, мои мысли постепенно отошли от трупа и начали обретать форму. – Полагаю, он жил один. Однако у него, похоже, была возлюбленная: ее фотография стоит в красивой рамке на столе. В буфете почти нет еды, но на столе много бумаг, а также современная печатная машинка, несколько ручек и как минимум одна свободная чернильница. Судя по печатным бланкам, его звали Артур Брагг. Корзина полна смятых бумаг. Не удивлюсь, если он был писателем.

– Хм, – бросил Джекаби и взглянул на дверь. – Корзина?

Я попыталась прочесть его мысли, не глядя на тело. Что за детектив не смотрит в корзину для бумаг? Герои приключенческих рассказов всегда находили в корзинах важные улики.

– Да. Она стоит возле стола.

Джекаби снова обратился к телу. Приподняв уголок ковра, он заглянул под него.

– А что насчет стульев?

– Стульев? – Я с секунду подумала. – Точно. У стола стоят два стула. Если бы стул был один, не было бы ничего удивительного, но второй… Должно быть, у него был гость! – я снова посмотрела в гостиную. – Да, второй стул взяли у обеденного стола. Кто-то сидел напротив него возле письменного стола. Поэтому вы и заинтересовались этим стулом. Странно, что они не сели за обеденный стол. Как думаете, о чем это говорит?

– Понятия не имею, – ответил Джекаби.

– Все ли я перечислила? Может, вы заметили нечто, что я упустила?

– Конечно, заметил, – сказал детектив так обыденно, что за его тоном я даже не обратила внимания на то, как высокомерно это прозвучало. – Вы проигнорировали тот факт, что его гость не был человеком. Полагаю, в других обстоятельствах это и можно было счесть несущественным, но, учитывая состояние, в котором теперь пребывает несчастный, есть основания предположить, что это довольно важно.

– Не был человеком? – недоуменно переспросила я.

– Точно так. На стуле остались следы явно магической ауры, а у тела их и того больше. Сложно сказать, кто именно здесь побывал, но существо это довольно старое. Даже древнее. Не переживайте, вы не могли всего этого заметить. Теперь расскажите, что вы думаете о теле?

Я помедлила.

– Он точно мертв, – сказала я, не желая снова смотреть на покойника.

– Так. Что дальше?

– Он явно потерял много крови, после того как… – Я сглотнула, не отводя глаз от Джекаби. – После того как его разорвали.

– Именно! – Джекаби улыбнулся мне. – Довольно проницательно.

– Проницательно? – удивилась я. – При всем уважении, сэр, это невозможно не заметить. На бедняге нет живого места!

– Но странность ведь не в ране.

– Не в ране? Неужели вы каждый день видите людей с распоротой грудью?

– Полагаю… детектив имеет в виду, – раздался новый голос с порога, и я заметила, что на слове «детектив» говоривший споткнулся, словно сомневался, достоин ли Джекаби столь высокого звания, – что гораздо большую загадку представляет собой кровь, которой здесь нет, чем та, что есть.