Бром - Крампус, Повелитель Йоля Страница 7

– Тебя здесь быть не должно, – она метнула за спину Джессу встревоженный взгляд. – Он может вернуться с минуты на минуту.

– Я пришел повидать свою дочь.

– Джесс, тебе нельзя сейчас мутить воду, – Линда понизила голос. – Он только и ищет предлога. В этот раз он тебя заберет. А ты знаешь, что это будет значить.

Он знал. Были времена, когда выступлений было мало, и Джесс подрабатывал, как мог, на стороне. И пару раз – а может, и не пару – бывало, что он возил для Генерала контрабанду. Шериф округа Бун был честным человеком, никогда не сидел у Генерала в кармане, и на шефа Дилларда Дитона ему тоже было плевать.

Однажды ночью шериф остановил Джесса как раз во время ходки, и нашел у него три килограмма травки. Джесса арестовали. Поскольку это был первый раз, как он попался, судья дал ему условный срок и предупреждение: попадись он еще раз – не важно, на чем – и срок будет реальным. Шеф Дитон любил напомнить Джессу об условном сроке, и о том, что будет, если Джесс не станет вести себя как следует.

– Что-то я не припомню, – сказал Джесс, – что это противозаконно – навещать своего ребенка на Рождество.

– Джесс, пожалуйста, уходи, я прошу тебя. Если он тебя здесь застанет – плохо дело.

В голосе жены прозвучала нотка паники, и Джесс вдруг понял – она думает, что плохо будет не только ему.

– Линда, тебе двадцать шесть. Зачем ты связалась с этим старым уродом?

– Вот только не надо этого. Только не здесь. Не сейчас.

– Ну хорошо, ладно. Но я все еще отец Эбигейл и имею право решать, что для нее плохо, а что хорошо. И мне как-то не нравится, что она живет под одной крышей с сообщником Генерала.

Линда посмотрела на него, как на полного психа.

– Да неужели? Поверить не могу, что ты это сказал! – она рассмеялась. – Это разве не ты загремел в тюрьму округа всего пару месяцев назад? И за что? За что, Джесс? За контрабанду наркотиков. И чьим же ты был сообщником, а?

Джесс вспыхнул.

– Это совсем не то, и ты прекрасно это знаешь!

Она только молча смотрела на него.

– Кроме того, я не знал, что это – наркотики.

Линда подняла глаза к небу и фыркнула:

– Джесс, уж я-то знаю, что ты не дурак. Ну ладно, вот что я тебе скажу. Давай я ее перевезу жить в этот твой трейлер. Вот там ей будет просто распрекрасно. Как ты думаешь?

– А тебя совсем не беспокоит тот факт, что Диллард убил свою жену?

– Он ее не убивал! – горячо возразила Линда. – Это все слухи. Диллард рассказал мне, что случилось на самом деле. Она сняла все деньги с его счета, забрала его машину и сбежала. Вот и все. Он был совершенно раздавлен тем, как она с ним поступила, эта сумасшедшая.

– Это только одна сторона дела. Очень жаль, что миссис Дитон здесь нет, чтобы рассказать нам о другой. И очень жаль, что никто так ее ни разу и не видел – все эти годы.

– Джесс, ты что пытаешься сделать?

– Линда, не переезжай ты к этому типу. Пожалуйста, не надо. Возвращайся к маме. Дай нам еще один шанс. Пожалуйста.

– Джесс, я устала ждать, когда ты наконец повзрослеешь. Должно же быть в жизни что-то еще, кроме как смотреть, как ты бренчишь на этой своей чертовой гитаре. Я не хочу растить ребенка одна, пока ты играешь в какой-нибудь грязной забегаловке. Это не жизнь.

– Да что с тобой случилось, Линда? Раньше ты верила в меня… В мои песни.

– Как там твой альбом, Джесс?

– В процессе.

– И что, послал ты кому-нибудь хоть какие-нибудь песни? Ты хотя бы попытался связаться с тем диджеем из Мемфиса, мистером Рэндом, или Ридом, или как его там? Насколько я помню, он был в восторге от твоего саунда.

– Я все еще над этим работаю.

– Все еще работаешь над этим? Джесс, да это уже два года назад было. Какие у тебя теперь могут быть предлоги?

– Это не предлог. Просто песни еще не совсем готовы. Вот и всё.

– И сколько лет я уже это слышу? Ты хочешь сказать, ты еще не совсем готов. Потому что песни… Это хорошие песни, но никто никогда об этом не узнает, пока ты будешь играть перед горсткой алкоголиков в занюханном баре. Если ты чего-то хочешь, то тебе просто надо это сделать, детка. Сделать этот шаг. Рискнуть. Понимаешь, Джесс, кому-то понравится то, что ты делаешь, а кому-то – нет. Так уж все устроено. Ты не можешь все время из-за этого дергаться.

«Легко ей говорить! Ей-то всегда было плевать с высокой колокольни на то, что думают другие», – подумалось Джессу. Вот поэтому-то она всегда так здорово танцевала, – ей ничего не стоило просто отдаться ритму и начать отрываться, не заморачиваясь, кто там на нее смотрит и что думает. Она никогда не была способна понять, что для него все может быть по-другому, по крайней мере, пока он на сцене. Ну не мог он стоять под прицелом всех этих взглядов, не мог попасть в ту зону, в то волшебное место, где он и музыка становились единым целым. Так что да, может, она и права, может, он и боялся рискнуть. Но, может, он просто знал, что лучше хорошо сыграть перед горсткой алкоголиков, чем облажаться перед людьми, которым не все равно.

Она вздохнула.

– Никуда и никому ты свои песни не пошлешь, потому что всегда будешь думать, что они недостаточно хороши. И ты никогда не будешь играть перед кем-то, у кого голова не похожа на тыкву, потому что вдруг они как-то не так на тебя посмотрят. Джесс, как ты можешь ждать, чтобы я в тебя поверила, если ты сам в себя не веришь?

Джесс просто молча смотрел на нее, смотрел во все глаза, пытаясь подобрать какие-то правильные слова – хоть что-то, что он не говорил уже сотни раз.

– Все, что я знаю, Линда – это то, что я тебя люблю. Так сильно, как только могу. А теперь давай, посмотри мне в глаза и скажи, что ты меня больше не любишь. Давай, прямо сейчас. Сможешь это сделать – я оставлю тебя в покое.

Она подняла на него взгляд, открыла рот, а потом закрыла его, крепко сжав губы. В глазах у нее показались слезы.

– Там, в доме, есть маленькая девочка, которой нужна хоть какая-то стабильность в жизни. Ей не нужна мама, которая по две смены работает в «Ландромате»[7], и папа, который приползает домой в четыре часа утра каждый божий день. Можешь ты это понять? Разве ты не видишь, что речь здесь идет не только о нас с тобой? – по щеке у нее покатилась слеза, и она сердито ее смахнула. – Я уже давала тебе шанс, и… черт… не раз. Так что не надо являться сюда и говорить, будто ты меня любишь, и вести себя так, будто тебе не наплевать на благополучие Эбигейл.

– Я найду работу. Настоящую работу. Только скажи, что ты хочешь попробовать, и я обещаю… обещаю, что брошу музыку… брошу прямо сейчас.

Она посмотрела на него так, будто он пырнул ее ножом.

– Бросишь музыку? Да кому нужно, чтобы ты бросал? Тебе просто нужен план – и немного веры в себя. Отрасти уже себе наконец, яйца, и сделай это, Джесс.

– Ладно, я придумаю план и… э-э, отращу яйца. Черт, да я сделаю что угодно…

– Хватит, Джесс. Прекрати. Слишком поздно. Я все это уже слышала. Мы оба знаем, что ничего не изменится. Я просто не могу на тебя положиться, Джесс. Никто не может. Даже ты сам не можешь на себя положиться. А теперь ты должен уйти. Прямо сейчас, пока Диллард не вернулся. Пока ты и это тоже не загубил. Не заставляй…

– Папа? – произнес тоненький голосок за спиной у Линды. – Мам, это папа?

Линда метнула на Джесса горький взгляд и открыла дверь пошире. В прихожую осторожно заглядывала девчушка с длинными курчавыми волосами, в застиранной фланелевой пижаме. Завидев Джесса, она пискнула: «Папа!» – и бросилась к нему. Джесс подхватил ее на руки, крутанул в воздухе и обнял, а она крепко обхватила его за шею. Так крепко, будто не хотела отпускать, никогда. Он прижался носом к ее волосам и вдохнул. Она пахла размокшими в молоке хлопьями «Фрут Лупс» и детским шампунем, и это был лучший запах на свете.

– Пап, – прошептала она ему на ухо, – а ты мне чего-нибудь принес?

Он открыл глаза и встретился взглядом с Линдой. Ей даже говорить ничего не было нужно; он знал этот ее взгляд – «сейчас ты опять ее разочаруешь».

Джесс опустил Эбигейл на пол.

– А ты чего-то хотела? Не могу припомнить, хотела или нет. Кажется, ты сказала отдать все твои подарки на благотворительные цели.

Эбигейл уперла руки в боки и скроила рожицу, будто собиралась его стукнуть. Но тут ее глаза вспыхнули, будто она вспомнила что-то совершенно восхитительное.

– Ой, папа, что я сейчас тебе покажу! – она было бросилась прочь, но резко затормозила. Подняла пальчик. – Я быстро, я сейчас вернусь. Ты только никуда не уходи, ладно? Ладно?

– Обещаю, никуда не уйду, – сказал он и улыбнулся, но ему было больно это слышать. Видно было: она вправду боится, что, когда она вернется, его тут не будет. «А чего удивляться. Как будто такого не бывало».

Линда взглянула на его пустые руки.

– У тебя ведь ничего нет, правда? Все на выпивку истратил, да?

Джесс напустил на себя обиженный вид.

– Подождешь – увидишь. А?

Прибежала обратно Эбигейл. В руках у нее была кукла.