Скотт Линч - Красные моря под красными небесами Страница 7

– По-моему, неплохо бы подкрепиться. Проклятая карусель… Еще один проигрыш – и я бы предложил руку и сердце богомерзкой драконихе с сигарой в зубах… ну или под стол бы свалился.

– На Ночном базаре найдется чем поживиться.

На верхнем ярусе Большого пассажа, у северо-восточной оконечности хрустального навеса, виднелись дрожащие огоньки фонарей и костров, разведенных в кадках, вокруг которых темнели неясные очертания людей. Торговля в Тал-Верраре – занятие круглосуточное; неиссякаемый поток посетителей Золотой Лестницы означает, что предприимчивым торговцам в Большом пассаже и после заката достается немало монет. Ночной базар был всем хорош – и гораздо причудливее дневного рынка.

Локк и Жан пошли к базару, навстречу ветру. Их глазам открывался великолепный вид на внутреннюю гавань, где темнел лес корабельных мачт. Вдали чернели дремлющие веррарские острова; на них лишь кое-где сверкали огоньки, в отличие от Золотой Лестницы, залитой ярким сиянием. В самом сердце города, вокруг скалистых утесов Кастелланы, спящими зверьками прикорнули три острова Великих гильдий – Алхимиков, Искусников и Негоциантов, а на вершине Кастелланы, посреди поля особняков, каменным курганом высилась громада Мон-Магистерия, замка архонта.

Считалось, что Тал-Верраром управляют приоры, однако в действительности почти вся власть в городе сосредоточилась в руках обитателя замка, военачальника, возглавлявшего армию города-государства. После ряда постыдных поражений в Тысячедневной войне с Каморром веррарцы решили сменить склочных городских советников на военачальника. Однако, как не раз замечал Локк, сложность заключалась в том, что от военного диктатора почти невозможно избавиться после того, как кризис миновал. Первый архонт отказался уйти в отставку, а его преемник проявил чрезвычайный интерес к ведению гражданских дел. За пределами охраняемых городских предместий – таких как беззаботная Золотая Лестница или Саврола, безмятежный приют иноземцев, – бесконечные распри между архонтом и приорами создавали в городе тревожную обстановку.

Невеселые размышления Локка прервал возглас слева:

– Господа! Достопочтенные джентльмены! Негоже гулять по пассажу, не отведав здешних лакомств!

Локк и Жан добрались до окраины Ночного базара. Кроме них, покупателей не было, и из темноты на приятелей с надеждой уставились десятки торговцев, освещенные зыбким светом костров и фонарей.

Первым, осмелившимся напасть на врата здравомыслия Жана и Локка, стал однорукий пожилой торговец с седой косой до пояса. Он махнул деревянным половником в сторону четырех бочонков, стоявших поверх импровизированного прилавка – ручной тележки, накрытой доской.

– Чем угощаете? – осведомился Локк.

– Яствами из кладовых самого Ионо, наивкуснейшими дарами моря. Моченые акульи глаза, свежайшие, отменный товар! Оболочка хрусткая, а сами нежные, мягкие, сладкий сок так и брызжет!

– Акульи глаза? – поморщился Локк. – О боги, нет, спасибо, не надо. А чего-нибудь попроще не найдется? Печенка есть? Или вот жабры? Пирог с жабрами был бы в самый раз.

– Жабры? От жабер, сударь, пользительности никакой в сравнении с глазами. Глаза – они и мышцы укрепляют, и от холеры уберегут, и мужской силы прибавят… ну, для исполнения супружеского долга…

– Нет уж, мне сил прибавлять незачем, – сказал Локк. – Боюсь, с великолепием акульих глаз мой нежный желудок сейчас не справится.

– Ах, какая жалость! Я бы и рад вам пирог с жабрами предложить, да вот только нечего, одни глаза, зато какие! Есть и глаза волчьей акулы, и серпуги, и синего вдовца…

– Прости, дружище, в другой раз, – сказал Жан.

Приятели пошли дальше.

– А вот фрукты, господа хорошие! Не желаете ли? – предложила худенькая девушка, кутаясь в просторное светлое одеяние; с лихо заломленной четырехуголки над левым плечом свисал на тоненькой цепочке светящийся алхимический шарик; у ног стояли плетеные корзины. – Алхимические фрукты, новые сорта! Вот, взгляните, каморрские апельсины София, ликером так и сочатся, а ликер крепкий, сладкий!

– Да-да, пробовали, – сказал Локк. – Крепкие напитки мне сейчас ни к чему. А что для слабого желудка предложите?

– Груши, сударь, только груши. Для укрепления желудка нет ничего лучше груш – каждый день пару штук, и расстройства как не бывало.

Она протянула Локку корзинку, наполовину заполненную грушами. Он, придирчиво ощупав плоды, отобрал три штуки потверже и посвежее.

– Пять центиров, – сказала торговка.

– Целый волан? – с напускным возмущением воскликнул Локк. – Да если бы эти груши любимая наложница архонта в своем лоне согрела, за такую цену я бы их не купил! За них и центира много будет.

– За центир я вам разве что грушевое семечко отдам. Четыре центира, чтобы мне внакладе не остаться.

– Что ж, пожалуй, я вас облагодетельствую, заплатив невероятную, потрясающую сумму – два центира. А все потому, что сегодня я щедр, как никогда.

– Два центира – чистой воды издевательство над упорным трудом и неустанными заботами садовников, вырастивших эти плоды в теплицах полуострова Землеробов. Может, сойдемся на трех?

– Три центира… – улыбнулся Локк. – Меня в Тал-Верраре еще никогда не грабили. Так и быть, предоставлю вам эту сомнительную честь.

Он, не глядя, передал Жану две груши, порылся в кармане, выискивая медяки, и швырнул три монетки торговке.

Девушка кивнула и произнесла:

– Хорошего вам вечера, господин Ламора.

Локк ошарашенно уставился на нее:

– Простите, что вы сказали?

– Пожелала вам хорошего вечера, сударь, только и всего.

– Вы не…

– Что?

– Нет, ничего, – встревоженно выдохнул Локк. – У меня от выпитого в ушах шумит. И вам доброго вечера.

Они с Жаном пошли дальше. Локк осторожно надкусил грушу. Великолепно: не жесткая, не перезрелая, а в самый раз – и сочная, и хрустящая.

Он, прожевав кусок, спросил Жана:

– Ты слышал, что она мне только что сказала?

– Увы, я слышал только предсмертный стон несчастной груши. Вот, сам послушай: «Ох, не ешьте меня, не ешьте!»

От первой Жановой груши осталась лишь сердцевина; под пристальным взглядом Локка Жан запихнул ее в рот, с наслаждением схрумкал и проглотил, только черешок выплюнул.

– О тринадцать богов, – вздохнул Локк. – Ну кто так ест?

– Я кочерыжки люблю, они хрусткие, – обиженно проворчал Жан.

– Козы их тоже любят.

– Ты мне что, матерью заделался?

– Нет, конечно, я ж не урод. И нечего на меня исподлобья глядеть. Ладно, глодай сердцевину, она внутри сочной груши прячется.

– Так что там торговка сказала?

– Сказала, что… О боги, да ничего она не сказала. Мне спьяну послышалось.

– А вот кому алхимические светильники! Не желаете, господа?

В протянутой руке бородатого торговца покачивались шарики в золоченых оправах.

– Таким приличным господам негоже без света гулять. В темноте только оборванцы шныряют, не разбирая дороги. А лучше моих светильников во всем Большом пассаже не сыщешь, ни днем ни ночью.

Локк доел свою грушу и рассеянно отшвырнул огрызок. Жан, небрежным взмахом руки отогнав торговца, обгрыз грушу до самой сердцевины, с нарочито громким хрустом сжевал и ее, а потом промычал с набитым ртом:

– Мням-ням, пища богов. Только вам, невеждам, трепещущим в страхе перед высоким кулинарным искусством, этого никогда не понять.

– Господа, не угодно ли скорпионов?

Локк и Жан остановились перед лысым смуглолицым торговцем – судя по цвету кожи, с далеких Окантских островов. Завернувшись в плащ, он одарил их сверкающей белозубой улыбкой и склонился над своим товаром – десятком небольших деревянных клеток, в которых двигалась какая-то живность.

– Это скорпионы? Настоящие? Живые? – спросил Локк, с любопытством рассматривая клетки. – И что с ними делать?

– А, так вы здесь недавние гости! – По-терински торговец говорил с легким акцентом. – На побережье Медного моря скальные скорпионы многим известны. Пожалуй, даже слишком. Вы из Картена или из Каморра?

– Из Талишема, – сказал Жан. – А эти скорпионы местные?

– С материка, – ответил торговец. – Их используют… скажем так, в развлекательных целях.

– Как домашних животных, что ли?

– Нет, не совсем. Видите ли, укус скального скорпиона весьма своеобразен: вначале, как полагается, он причиняет острую резкую боль, однако спустя несколько минут наступает приятное оцепенение, дремотное забытье – примерно такое же состояние вызывают курительные порошки джеремитов. После нескольких укусов боль переносится легче, а в расслабленную дремоту погружаешься глубоко и надолго.

– Невероятно!

– Весьма распространенная практика, – заметил торговец. – В Тал-Верраре скорпионы пользуются большим спросом. Другое дело, что говорить об этом не принято. Состояние, вызываемое укусом, немного напоминает опьянение, однако в целом обходится гораздо дешевле.