Роберт Говард - Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник) Страница 70

Конан молча смотрел на труп, чувствуя, как зашевелились волосы у него на затылке.

– Кром! – пробормотал он наконец. – Черная рука Сета!

Он уже видел этот отпечаток раньше: то была черная метка смерти, которую оставляли жрецы Сета, мрачного культа, процветавшего в темной Стигии. И вдруг он вспомнил ту странную вспышку света, которую заметил под плащом загадочного стигийца, вышедшего, кстати, из этой самой комнаты!

– Клянусь Кромом, это было Сердце! – пробормотал он. – Он нес его под плащом. Он своей магией взломал дверь и убил Белозо. Это наверняка был жрец Сета.

Быстрый осмотр комнаты подтвердил по крайней мере часть его подозрений. На теле Белозо камня не было. У Конана вдруг появилось неприятное подозрение, что все случившееся отнюдь не было результатом нелепого стечения обстоятельств и что таинственная стигийская галера вошла в гавань Мессантии с определенной целью. Но откуда жрецы Сета могли знать, что Сердце придет сюда с юга? Однако же такое допущение казалось ничуть не менее вероятным, чем магия, позволяющая убить вооруженного мужчину простым прикосновением раскрытой ладони.

За дверью послышались крадущиеся шаги, и король резко обернулся и насторожился. Одним движением он загасил лампу и обнажил меч. Слух подсказывал ему, что в темном переулке затаились несколько человек. Когда глаза его привыкли к темноте, он увидел, как у входа в дом столпились смутно различимые силуэты. Он не мог знать, кто они такие, но по своему обыкновению взял инициативу на себя – и выскочил из двери, не дожидаясь, пока на него нападут. Его стремительная атака застала незнакомцев врасплох. Конан увидел, как они обернулись к нему и перед ним оказалась фигура в маске; в следующий миг меч его обрушился на жертву и он устремился прочь по переулку, не давая своим неповоротливым противникам времени опомниться и перехватить его.

На бегу он расслышал впереди слабый скрип весел в уключинах и моментально забыл о людях у себя за спиной. От берега отчаливала лодка! Стиснув зубы, Конан ускорил бег, но, прежде чем он успел выскочить на берег, до него донесся скрип канатов и громкий хлопок поднимаемого паруса.

Тучи, наплывавшие с моря, заслонили звезды. В кромешной темноте Конан выбежал на причал и, напрягая зрение, стал вглядываться в черную воду. Там что-то двигалось – низкая длинная темная тень, с каждой секундой набиравшая скорость. До слуха короля донесся плеск длинных весел. Он заскрежетал зубами от бессильной ярости. Это уходила в море стигийская галера, унося с собой драгоценный камень, в котором была заключена корона Аквилонии.

Выругавшись, он шагнул было в волны, которые с шипением накатывались на берег, и рванул завязки хауберка, намереваясь скинуть его и пуститься вплавь вслед за галерой. Но тут шорох песка за спиной заставил его обернуться. Он совсем забыл о своих преследователях.

К нему бегом устремились несколько темных фигур. Первый из нападавших рухнул под ударом меча Конана, но это не остановило остальных. В темноте вокруг него засверкали клинки, полосуя воздух или со скрежетом впиваясь в кольчугу. На руку ему хлынула чья-то кровь и упали теплые внутренности, когда он сделал смертоносный выпад и рванул меч кверху. Чей-то приглушенный голос отдал приказ убить его, и голос этот показался Конану смутно знакомым. Король принялся прорубаться сквозь мешанину тел к его обладателю. Из-за облаков на мгновение выглянула луна, и ее лучи высветили высокого поджарого мужчину с длинным багровым шрамом на виске. Меч Конана развалил ему череп, как спелую дыню.

А потом удар топором, нанесенный вслепую, угодил королю прямо в шлем. Из глаз у Конана посыпались искры, но он нашел в себе силы отскочить в сторону и сделать убийственный выпад. Он почувствовал, как меч его вошел во что-то мягкое, и услышал сдавленный хрип боли. Но тут он споткнулся о чье-то тело под ногами, и удар булавой сбил шлем у него с головы; в следующее мгновение на его незащищенную голову обрушилась дубинка.

Король Аквилонии неуклюже повалился на сырой песок. Над ним сгрудились несколько фигур, с трудом переводя дыхание.

– Отрубить ему голову, – пробормотал один.

– И так сдохнет, – возразил другой. – Помогите мне перевязать раны, пока я не истек кровью. Отлив унесет его в открытое море. Видите, он упал у самой кромки воды. У него расколот череп; после такого удара не смог бы выжить никто.

– Давайте разденем его, – предложил еще кто-то. – За его доспехи можно выручить несколько серебряных монет. И поторапливайтесь. Тиберио мертв, а я уже слышу песни пьяных матросов, которые шляются по набережной. Пора уносить ноги.

В темноте началась судорожная возня, а потом раздались звуки удаляющихся шагов. Пьяное пение подгулявших моряков становилось все громче.

В своей комнате Публио, нервно расхаживавший взад и вперед перед окном, которое выходило на полночную бухту, вдруг замер и резко развернулся. Его натянутые нервы отозвались протяжным звоном. Он был уверен, что запер дверь изнутри на засов, но сейчас она была распахнута настежь и в комнату входили четверо мужчин. Глядя на них, Публио почувствовал, как по коже у него пробежали мурашки. За свою жизнь купец повидал много странных личностей, но таких не встречал никогда. Они были высокими и худощавыми, в черных плащах, с желтыми овалами лиц под черными кольчужными капюшонами. Он не мог разглядеть их черты и почему-то обрадовался этому. Каждый из мужчин сжимал в руке резной посох непривычного вида.

– Кто вы такие? – спросил Публио, и собственный голос показался ему жалким и дрожащим. – Что вам здесь нужно?

– Где Конан, который раньше был королем Аквилонии? – безжизненным монотонным голосом прошелестел самый высокий из всех четверых, и Публио содрогнулся. Голос походил на похоронный звон кхитайского храмового колокола.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – запинаясь, пробормотал торговец, и его обычная самоуверенность дрогнула при виде столь необычных визитеров. – Я не знаю такого человека.

– Он был здесь, – возразил ему один из незваных гостей тем же лишенным всяческих эмоций тоном. – Его конь стоит во дворе. Скажи нам, где он, пока мы не причинили тебе вреда.

– Джебаль! – отчаянно завопил Публио и попятился, пока не уперся в стену. – Джебаль!

Четверо кхитайцев невозмутимо смотрели на него. На их лицах не дрогнул ни один мускул.

– Если ты позовешь своего раба, он умрет, – предостерег купца один из гостей, чем лишь поверг его в еще больший ужас.

– Джебаль! – выкрикнул он. – Куда ты пропал, будь ты проклят? Воры убивают твоего господина!

В коридоре за дверью послышался быстрый топот ног, и в комнату ворвался Джебаль – шемит среднего роста и мощного телосложения со всклокоченной иссиня-черной бородой и листовидным мечом в руке.

Он в немом изумлении уставился на четверых незваных гостей, будучи не в состоянии осмыслить факт их присутствия, смутно припоминая, что его отчего-то сморил сон на ступенях лестницы, которую он охранял и по которой они, должно быть, и поднялись сюда. Раньше он никогда не засыпал на посту. Но сейчас его господин возмущенно кричал, в голосе его слышались истерические нотки, и шемит, словно буйвол, ринулся на незнакомцев, отведя назад мускулистую руку для разящего выпада. Но удар так и не состоялся.

Навстречу ему из широкого черного рукава выстрелила рука, сжимавшая резной посох. Кончик его едва коснулся загорелой груди слуги и тут же отдернулся. Удар очень походил на атаку змеи.

Джебаль споткнулся на бегу, словно налетев на невидимую преграду. Его бычья голова упала на грудь, меч выскользнул из пальцев, и он медленно осел на пол. Создавалось впечатление, будто все кости в его теле разом превратились в желе. Публио стошнило.

– Не пытайся закричать снова, – посоветовал ему высокий кхитаец. – Твои слуги спят крепко, но, если ты разбудишь их, они все умрут, и ты вместе с ними. Так куда подевался Конан?

– Он отправился в дом Сервио, неподалеку от береговой линии, чтобы найти зингарийца по имени Белозо, – выдохнул Публио, расставшись с последними помыслами о сопротивлении.

Купца нельзя было упрекнуть в трусости, но эти жуткие визитеры способны были напугать даже мертвого. Он вздрогнул, заслышав снаружи быстрый топот ног, зловеще прозвучавший в полной тишине.

– Твой слуга? – поинтересовался кхитаец.

Публио лишь покачал головой; язык прилип у него к гортани, и говорить он не мог.

Один из кхитайцев сорвал с дивана шелковое покрывало и набросил его на труп. А потом они спрятались за гобеленами, но перед тем как исчезнуть, высокий мужчина пробормотал:

– Поговори с тем, кто придет, но побыстрее отошли его прочь. Если ты нас выдашь, вы оба даже не доберетесь до двери. Не дай ему понять, что ты здесь не один. – Многозначительно приподняв свой посох, желтолицый исчез за драпировкой.

Публио содрогнулся и с трудом подавил подкатившую к горлу тошноту. Должно быть, это была всего лишь игра света, но ему отчего-то казалось, что посохи жили своей жизнью. Отчаянным усилием воли он постарался взять себя в руки и холодно уставился на взволнованного разбойника в рваной одежде, вломившегося в комнату.