Убийца Войн - Сандерсон Брендон Страница 72

– Меч украсть? – вскинулся Дент. – Я даже не прикоснусь к этой пакости! Нет, мы вынудим его им воспользоваться. Извлечь. Обнаженным он его долго не продержит. После этого возьмем гада запросто. Я сам с ним расправлюсь.

– Он победил Арсталя, – ровным голосом напомнила Брюлики.

Дент застыл.

– Он не победил Арсталя. По крайней мере, не в поединке.

– Вашер не воспользовался мечом, – сказала Брюлики. – Раны Арсталя не почернели.

– Значит, Вашер применил трюк! – ответил Дент. – Устроил западню. Позвал сообщников. Что-нибудь да придумал. Вашер не дуэлянт.

Вивенна позволила себя вести, думая о телах в парке. Дент и другие рассказывали о смертях, которые приносил этот Вашер. Она захотела увидеть сама. Что ж, посмотрела, и зрелище поселило в ней беспокойство. Поставило в тупик. И…

Она нахмурилась, ощутив слабый зуд.

За ней следил кто-то с немалым запасом дохов.

«Эй! – вскричал Ночной Хищник. – Это же Вара Треледиз! Идем и потолкуем с ним. Он будет рад меня видеть».

Вашер, не таясь, стоял на крыше здания. Его совершенно не заботила перспектива быть замеченным. Он редко волновался на сей счет. По пестрой улице струился бесконечный поток людей. Среди прочих шагал со своей бригадой Вара Треледиз – Дент, как он называл себя ныне. Женщина, Брюлики. Тонк Фах, как всегда. Бестолковая принцесса. И урод.

«А Шашара здесь? – спросил Ночной Хищник полувнятно, с волнением в голосе. – Нам нужно повидаться с Шашарой! Она забеспокоится, что сталось со мною».

«Мы убили Шашару давным-давно, Ночной Хищник, – ответил Вашер. – Точно так, как убили Арсталя».

«И как в конце концов убьем Дента».

Как обычно, Ночной же Хищник отказался признать смерть Шашары.

«Пойми, ведь это она меня сделала, – сказал он. – Изготовила, чтобы уничтожать вещи, которые были злом. У меня получается довольно неплохо. Думаю, она бы мною гордилась. Мы должны побеседовать с ней. Показать, насколько я славен в деле».

– Ты хорош, – прошептал Вашер. – Слишком хорош.

Ночной Хищник тихо загудел, довольный похвалой. Однако Вашер сосредоточился на принцессе, которая шла в откровенно экзотическом наряде, выделяясь подобно снежинке в тропиках. Придется с ней что-то делать. Из-за нее срывалось слишком многое. Планы валились, как плохо составленные ящики, – и с грохотом. Он не знал, где Дент ее откопал и как удерживал в узде. Но Вашера до боли подмывало спрыгнуть и отдать ее Ночному Хищнику.

Смерти минувшей ночи уже привлекли слишком много внимания. Ночной Хищник был прав. Вашер не умел подкрадываться. Слухи о нем гуляли по всему городу. Это было и плохо, и хорошо.

«Позже, – подумал он, отвернувшись от глупой девки и ее наемной свиты. – Позже».

30

– Жаворонок! – воскликнула Рдянка, уперев руки в бока. – Что ты делаешь, во имя Радужных тонов?

Не обращая на нее внимания, Жаворонок возложил руки на ком грязной глины. Его жрецы и слуги образовали широкое кольцо, смятенные едва ли меньше Рдянки, которая только-только явилась к нему в шатер.

Гончарный круг пришел в движение. Жаворонок старался удерживать глину на месте. Сквозь стены шатра лился солнечный свет, а аккуратно подстриженная трава под столом была заляпана глиной. Когда круг набрал обороты, глина завертелась, разбрасывая комья. Руки Жаворонка покрылись скользким месивом, и вскоре все это безобразие сорвалось с круга и шлепнулось оземь.

– Хм, – произнес он, рассматривая содеянное.

– Ты рехнулся? – осведомилась Рдянка.

На ней было обычное платье – то есть ничего по бокам, самая малость сверху и только чуть больше – спереди и сзади. Прическа представляла собой хитросплетение косичек и лент. Вероятно, над ней потрудился главный стилист, которого пригласили к кому-то из богов.

Жаворонок пружинисто выпрямился, вытянул руки, и слуги бросились их отмывать. Другие подошли и стерли ошметки глины с его изысканного наряда. Он стоял в задумчивости, пока слуги уносили гончарный круг.

– Ну? – спросила Рдянка. – Что это было?

– Я только что выяснил, что гончар из меня никудышный, – ответил Жаворонок. – Вообще-то, хуже. Я жалок. До нелепого плох. Даже не удержал на круге проклятую глину.

– А чего же другого ты ждал?

– Толком не знаю, – сказал Жаворонок, направившись через шатер к длинному столу.

Рдянка, раздраженная таким принуждением, последовала за ним. Внезапно Жаворонок сгреб со стола пять лимонов и подбросил их в воздух. Он начал жонглировать.

Рдянка молча за всем этим наблюдала. И – лишь на миг – искренне всполошилась.

– Жаворонок? – позвала она. – Дорогой мой. Ты здоров?

– Я никогда не упражнялся в жонглировании, – сказал он, следя за лимонами. – Теперь, будь добра, возьми вон ту гуаву.

Поколебавшись, она осторожно взяла фрукт.

– Бросай, – скомандовал Жаворонок.

Она запустила в него гуавой. Он ловко поймал ее и встроил в образованный лимонами узор.

– Не знал, что умею так делать, – сообщил он. – Вплоть до сегодняшнего дня. Что ты на это скажешь?

– Я… – Она покачала головой.

Он рассмеялся:

– Впервые вижу, дорогая, что у тебя не находится слов.

– А я впервые вижу бога, который бросает в воздух фрукты.

– Это еще не все, – отозвался Жаворонок, резко присев и чуть не потеряв один лимон. – Сегодня я выяснил, что знаю еще поразительно много морских терминов, фантастически хорош в математике и делаю неплохие наброски. С другой стороны, я ничего не знаю о красильной промышленности, лошадях и садоводстве. У меня нет таланта ваятеля, я не владею ни одним иностранным языком и, как ты видела, совершенно ужасный гончар.

Рдянка с секунду рассматривала его.

Он посмотрел на нее, позволил лимонам осыпаться, но гуаву подхватил. Швырнул слуге, и тот принялся ее чистить.

– Моя прошлая жизнь, Рдянка. Это навыки, о которых я, Жаворонок, не вправе знать. Кем бы я ни был до смерти, я умел жонглировать, разбирался в мореплавании, умел рисовать.

– Нас не должны заботить люди, которыми мы были раньше, – заметила Рдянка.

– Я бог, – возразил Жаворонок, забирая блюдо с очищенной и нарезанной гуавой и предлагая ломтик Рдянке. – И, клянусь призраками Калада, буду заботиться, о чем захочу.

Та помедлила, затем улыбнулась и взяла кусочек.

– Стоило мне решить, что я тебя раскусила…

– Ты меня не раскусила, – небрежно парировал он. – Как и я сам. Вот в чем дело. Мы идем?

Она кивнула, и они двинулись через лужайку под сенью зонтов, подхваченных слугами.

– Не говори, что никогда не интересовалась, – сказал Жаворонок.

– Дорогуша, – ответила она, – я была занудой.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я была обыкновенным человеком! Думаю, я… ты же видел обычных женщин?

– Сложением они не вполне отвечают твоим стандартам, это понятно, – сказал он. – Но многие весьма привлекательны.

Рдянку передернуло.

– Пожалуйста, объясни, зачем тебе знать о твоей прошлой обыденной жизни. Вдруг ты был убийцей или насильником? Хуже того: страдал дурновкусием?

Он фыркнул, отметив искорки в ее глазах.

– Мелко же ты плаваешь. Но я вижу любопытство. Попробуй что-нибудь сама, и результаты чуток просветят тебя насчет прошлого. В тебе должно было крыться нечто особенное, чтобы стать возвращенной.

– Гм, – улыбнулась Рдянка и повернулась к нему лицом. Он остановился, она провела по его груди пальцем. – Что ж, раз ты пробуешь нечто новое, есть смысл подумать и о другом…

– Не меняй тему.

– Я и не меняю, – сказала она. – Но как ты узнаешь, кем был, если не попробуешь? Мог бы получиться… эксперимент.

Со смехом Жаворонок оттолкнул ее руку:

– Милая, боюсь, мне тебя не насытить.

– По-моему, ты меня переоцениваешь.

– Это невозможно.