Сара Маас - Наследница огня Страница 8

– Ведьма, мы хотим всего лишь потолковать.

Крестьянин отвернулся от кровати и наконец заметил чулан. Усмехнулся – торжествующе, предвкушая расправу.

Этот болван даже не слышал, как закрылась дверь спальни. Впрочем, Манона заблаговременно смазала в доме все дверные петли.

Лапища верзилы схватилась за ручку чулана. Кинжал неуклюже болтался у него на поясе.

– Вылезай, крошаночка, – все с тем же фальшивым дружелюбием произнес крестьянин.

Молчаливая, как смерть, Манона приблизилась. Этот дурень не замечал ее присутствия, пока она не прошептала ему на ухо:

– Не на ту ведьму напал.

Верзила дернулся, ударившись спиной о дверь чулана, и выхватил кинжал. Теперь ему было страшно, по-настоящему страшно. Вон как тяжело дышит. Манона просто улыбалась. Ее серебристо-белые волосы переливались в лунном свете.

Только сейчас крестьянин заметил закрытую дверь и собрался крикнуть. Но Манона улыбнулась еще шире, выдвинув из десен свои железные, невероятно острые зубы. Верзила попятился и снова ударился спиной о дверь чулана. От ужаса его глаза закатились так, что зрачки исчезли, остались только сверкающие белки. Выпавший кинжал запрыгал по полу.

Манона взмахнула руками перед его носом, и железные когти поверх ногтей блеснули, словно маленькие молнии. Пусть хорошенько обделается со страху, красавец.

Шепча молитву своим мягкосердечным богам, крестьянин стал пятиться к единственному окну спальни. Манона ему не мешала. Пусть думает, что у него есть шанс убраться отсюда живым. Продолжая улыбаться, она медленно приближалась к нему. А потом вцепилась в горло: он даже крикнуть не успел.

Когда с этим было покончено, Манона бесшумно вышла из спальни. Двое других продолжали наполнять мешки ворованным добром, искренне веря, что все это принадлежит ей. Кто здесь жил до нее и что стало с этими людьми, Манону не занимало. Должно быть, умерли. Или убрались подальше от нечистых мест.

Второй ее гость тоже не успел крикнуть, как железные когти Маноны пропороли ему брюхо. В это время в кухню ввалился третий, удивленный неожиданной тишиной. Зрелище, увиденное им, превосходило любые кошмарные сны. Одна рука ведьмы застряла в окровавленном животе его товарища, другая обнимала несчастного за талию. Железные зубы «крошаночки» впились бедняге в горло. Со скоростью арбалетного болта последний гость вылетел из дома.

Кровь ее жертвы, как и у прочих смертных, была водянистой, с отвратительным привкусом страха и жестокости. Манона сплюнула на пол. Она даже не стала вытирать подбородок. Ей отчаянно хотелось догнать третьего, который теперь опрометью несся по зимнему полю, где травы были выше человеческого роста.

Манона досчитала до десяти, напомнив себе, что ее главная охота – не на смертных. Она была прирожденной охотницей. Наверное, и родилась такой. Желание убивать постоянно бурлило в ее крови. Ведь она – Манона Черноклювая, наследница главы клана Черноклювых. Она неделями обреталась в этих краях, прикидываясь крошанской ведьмой и надеясь тем самым приманить кого-нибудь из настоящих крошанок.

Куда же подевались эти самоуверенные, надменные женщины, выдававшие себя за гадалок и знахарок? Первой крошанкой, которую она убила, была темноволосая шестнадцатилетняя девчонка, ее тогдашняя ровесница. Манона сразу узнала ее по кроваво-красному плащу. Такой плащ выдавали каждой крошанской ведьме после первых месячных.

Бросив труп крошанки стыть на заснеженном горном перевале, Манона забрала плащ себе и до сих пор носила его, хотя прошло уже больше ста лет. Такое себе позволяла только она. Никто из Железнозубых ведьм не осмелился бы на подобную дерзость, чтобы не стать средоточием гнева трех предводительниц. Крошанские ведьмы были заклятыми врагами Черноклювых. Но с тех пор, как Манона явилась в крепость Черноклювых, неся в шкатулке сердце убитой крошанки (в подарок бабушке), на нее возложили священную обязанность истреблять крошанских ведьм. Выискивать и убивать одну за другой, пока от клана не останутся лишь воспоминания.

Этим последние полгода и занималась Манона. Остальные ведьмы клана, получив аналогичный приказ, разбрелись по всей Мелисанде и северным частям Эйлуэ. Но за все месяцы, переходя из деревни в деревню, Манона не наткнулась ни на одну крошанку. Трое крестьянских дурней были первой ее забавой за минувшие недели. И грех было не насладиться этим сполна.

Манона пошла на луг, по дороге слизывая кровь с пальцев. Она двигалась бесшумно, как ночной туман.

А вот и третий. Не рассчитал силы, сбил дыхание и теперь сидел на снегу, поскуливая от страха. Заметив тень, крестьянин повернулся и увидел Манону. Ее рот был перепачкан кровью. Железные зубы угрожающе поблескивали в лунном свете, а на лице играла жуткая, леденящая сердце улыбка.

Под крестьянином расползалось желтое пятно. Потом он истошно завопил. Манона терпеливо ждала, когда он вдоволь накричится.

Глава 5

Селена и Рован ехали на юг. Пыльная дорога петляла между лугами. Куда ни глянь, везде торчали валуны. Затем дорога повернула к холмам. Селена хорошо помнила карты Вендалина и знала: холмы – лишь начало высоких Камбрианских гор. Горы служили естественной границей между той частью Вендалина, где правили смертные, и владениями бессмертной королевы Маэвы.

Холмы лишь казались близкими. Когда путники добрались до них и начали подниматься по склонам, солнце, наоборот, стало опускаться за горизонт. Дорога сделалась более каменистой и теперь шла по краю достаточно глубоких ущелий. Селена подумывала, не спросить ли Рована, где он собирается остановиться на ночлег. Но не спрашивала. Она устала, и не только от жаркого дня, скверного вина и поездки верхом.

Она устала до мозга костей, устала кровью и плотью, не говоря уже о душе. Ей было мучительно тяжело открыть рот и произнести хотя бы слово. Рован оказался идеальным спутником: всю дорогу он молчал.

Сумерки застали их в чаще. Смешанный лес из дубов и кипарисов тянулся по обе стороны и уходил выше, в горы. Могучие высокие деревья соседствовали с низенькими и чахлыми. Картину дополнял густой подлесок и замшелые валуны. Надвигавшаяся темнота не мешала Селене ощущать дыхание леса. Теплый воздух звенел, и от этого звона у нее во рту появился странный металлический привкус. Где-то далеко позади глухо урчал гром.

Селене надоел шумный Варэс, и она радовалась перемене. Вскоре Рован так же молча остановил лошадь и спешился. Судя по его седельным сумкам, шатра у него не было. Походных подстилок тоже. У фэйского воина не было даже покрывал.

Скорее всего, у Маэвы ее ждет не самый теплый прием.

Они отвели лошадей подальше от дороги, чтобы не попасться на глаза случайным путникам. Освободив свою лошадь от поклажи, Рован повел ее на водопой. Заостренные уши фэйца уловили шелест ручья. Уже порядком стемнело, но по пути к ручью Рован ни разу не оступился и не споткнулся. Зато Селена успела сделать и то и другое, больно ушибив палец на ноге. Народ фэ отличался превосходным зрением, в том числе и в темноте. И у нее было бы такое же, если бы она…

Нет, об этом Селена не хотела даже думать. После того, что случилось по другую сторону портала. Тогда она претерпела перемену облика, и это было настолько ужасно, что отбило у нее интерес к повторению.

Когда лошади напились, Рован по-прежнему молча увел их к месту ночлега. Селена не возражала. В конце концов, были дела, которые не сделаешь в присутствии Рована. Покончив с ними, Селена опустилась на колени и стала пить. Какой удивительный вкус… новый и древний одновременно. Чудесный напиток, восстанавливающий силы.

Селена пила до тех пор, пока не сообразила, что даже такой волшебной водой не наешься. Тогда она побрела к месту ночлега, который отыскала по блеску серебристых волос Рована. Фэец молча протянул ей ломоть хлеба, сыр, а сам вернулся к чистке лошадей. Селена пробормотала слова благодарности, однако помощи не предложила. Привалившись к стволу громадного дуба, она набросилась на еду.

Постепенно желудок угомонился. Рован дополнил ее ужин яблоком, которое молча бросил ей, продолжая кормить лошадей. Селена мгновенно умяла и яблоко и лишь сейчас обратила внимание, с каким громким чавканьем ест. Конечно же, Рован все это слышал. Ну и пусть.

Сытость придала Селене решимости, и она спросила:

– Неужели в здешних местах так опасно, что нельзя развести огонь?

Рован ответил не сразу. Он уселся под другим деревом, вытянув скрещенные ноги.

– Опасно, но не из-за смертных.

Это были первые его слова с тех пор, как они покинули Варэс. Может, Рован пытался ее напугать? Селена напомнила себе, что едет не с пустыми руками. Больше она вопросов не задавала. Ей не хотелось знать, каких существ и из какого мира мог бы привлечь огонь.

Лес вокруг был полон звуков. Шелестела тяжелая листва. Журчал полноводный ручей. Высоко над головой хлопали птичьи крылья. Лес как лес. Если не считать трех пар маленьких глаз, выглядывающих из-за соседнего валуна.