Н. Джемисин - Держава богов Страница 80

Я вздохнул и признал правду, с которой мне ужас как не хотелось мириться.

– Вы сами подумайте о том, что было последний раз. Вы хотели, чтобы я был вашим другом. Настоящим другом. Я не мог им стать, пока оставался богом. Вы бы выросли и поняли, насколько я от вас отличаюсь. Стали бы правоверными Арамери и принялись соображать, как бы меня использовать. – Тут я покосился на Шахар и увидел, как она едва заметно поджала губы. – Останься я богом, наша дружба не дожила бы до этого дня. По всем этим причинам вы, сами того не осознавая, превратили меня в существо, способное быть вашим другом.

Дека отступил еще на шаг. В его глазах стоял ужас.

– Ты утверждаешь, что мы это устроили? Обвал Лестницы в никуда, твоя смертность…

Я вернулся к стене и опять съехал по ней спиной, усаживаясь на пол.

– Не знаю. У меня только домыслы и догадки. Возникла странная магическая энергия, твоя воля сфокусировала ее в достаточной мере, чтобы вызвать изменение, но потом возникла здоровенная отдача. Ну, как-то так. И это совершенно не отвечает на главнейший вопрос: откуда у вас эта сила?

– Дело не только в нас, Сиэй, – тихо сказала успокоившаяся Шахар. – Сколько раз мы с Декой друг друга касались, и никогда ничего не происходило. А что-то происходит, только если к нам присоединяешься ты.

Я безнадежно кивнул. Это я тоже успел понять.

Мы помолчали. Брат и сестра трудно переваривали услышанное. Тишину прервало громкое урчание у меня в животе, потом мой еще более громкий зевок. Это заставило Деку неловко переступить с ноги на ногу.

– Почему ты пришел именно сюда, Сиэй? Сюда не заглядывают слуги, да и комната достаточно скверная.

Он огляделся, кривясь при виде старого дотлевающего тряпья.

«Скверная комната для оскверненного бога», – подумалось мне.

– А мне тут нравится. И вообще, я слишком устал, чтобы идти куда-то еще. Так что идите-ка вы вон. Мне отдохнуть надо.

Шахар направилась к отверстию в полу, но Дека уходить не торопился.

– Пойдем с нами, – предложил он. – Перекусишь, вымоешься. У меня в новых покоях и диван есть!

Я поднял на него взгляд и оценил смелость этой попытки. Я только что в пух и прах разнес его детские мечты, а он даже после этого пытался быть мне другом, как обещал.

«А ведь это ты меня покалечил, несравненный Дека…»

Я криво улыбнулся, и он нахмурился.

– Со мной все будет в порядке, – пообещал я. – Давайте идите. Лучше нам подготовиться к встрече с вашей матерью поутру!

И они скрылись под полом.

Когда в день-камне затянулось отверстие, я улегся и свернулся калачиком. Попытаюсь уснуть, пусть даже к утру на мне живого места не останется. Но стоило мне закрыть глаза, как я понял, что уже не один.

– Ты уже боишься меня? – спросила Йейнэ.

Я открыл глаза, приподнялся и сел. Она сидела, скрестив ноги, в моем старом гнезде. Опрятная, как всегда, и прекрасная даже среди тряпья. Правда, что касается этих тряпок, то они вовсе не выглядели истлевшими. К серым лохмотьям на глазах возвращались яркие краски, я слышал, как потихоньку шуршали волокна, снова делаясь прочными и упругими. Я увидел, как по бедру Йейнэ проползла вереница еле различимых пылевых клещей. Она собиралась куда-то их перенести. А может, попросту убивала. С Йейнэ никогда не знаешь заранее.

Я ничего не ответил, и она вздохнула:

– Меня очень мало заботит могущество смертных, Сиэй. Вот если они наберут силу и возьмутся нам угрожать, тогда я с ними и разберусь. А пока… – Она пожала плечами. – Пока, может, оно и хорошо, что у них есть подобная магия. Возможно, как раз в этом они и нуждаются? В собственной силе, чтобы перестать завидовать нашей.

– Только Нахе не говори, – прошептал я.

Услышав это, она посерьезнела и замолчала.

– Раньше, когда мы оставались одни, ты всегда подходил обнять меня… – сказала она, помолчав.

Я отвел глаза. Мне и сейчас этого хотелось. Но…

– Сиэй, – с укором и обидой сказала она.

Я очень сильно любил ее и не хотел допустить, чтобы она решила, будто с ней что-то не так. Я вздохнул, поднялся и перешел к гнезду. Забраться в него значило оживить прошлое, и я чуть помедлил, охваченный непрошеными воспоминаниями. Вот безлунной ночью – единственное время суток, когда до нас не могли добраться ни Арамери, ни Итемпас, – я обнимаю Наху, горько плачущего по Троим, какими они были когда-то. Несчетные часы, что я провел, создавая орбиты для своего планетария и полируя трофейные кости Арамери. Как я скрипел зубами, когда очередной капитан стражи – в отличие от Гнева, чистокровный и очень жестокий – велел мне кувыркаться… (В итоге я заполучил и его косточки, но из них не вышло таких славных игрушек, как я надеялся, и я их просто выбросил с Пирса.)

А теперь рядом со мной была Йейнэ, чье присутствие выжигало все скверное, а доброе заставляло сиять. Мне безумно хотелось обнять ее, но я знал, чем это кончится, и не мог взять в толк, почему не понимает она. Она еще так молода…

Она недоуменно нахмурилась и, вытянув руку, коснулась моей щеки. Мое самообладание рассыпалось в прах, я бросился к ней, как когда-то, и уткнулся лицом в ее грудь, цепляясь за ткань безрукавки. Как же это было здорово. Тепло, безопасность, ощущение детства… Она обняла меня, зарылась лицом в мои волосы. Я был ее малышом, ее сыном во всех отношениях, кроме плоти, а разве это считается?

Однако обязательно наступает момент, когда знакомое делается чужим. И это обязательно в какой-то мере присутствует между всякими двумя существами, любящими друг друга, как мы с ней. И черта настолько тонка… Я только что был ее малышом, и моя голова самым невинным образом покоилась у нее на груди. Потом я вдруг осознал себя мужчиной, одиноким, изголодавшимся, а ее маленькие груди были такими нежными, женственными, манящими…

Йейнэ едва ощутимо напряглась, но я ждал именно этого и сумел уловить. Я с долгим вздохом выпрямился и разжал руки. А когда встретил ее встревоженный и неуверенный взгляд, отвернулся. Я все-таки не полный мерзавец. Ради нее я был готов остаться мальчиком, в котором она нуждалась, а не мужчиной, в которого успел превратиться.

К моему удивлению, она поймала мой подбородок и заставила снова на себя посмотреть.

– Дело не только в том, что ты стал смертным. И не только в твоем стремлении защитить этих детей.

– Я человечество хочу защитить. Если Наха обнаружит, на что эти двое способны…

Йейнэ покачала головой и заодно тряхнула мою, не позволяя себя отвлечь. Потом так пристально вгляделась в мое лицо, что я снова ощутил страх. Йейнэ – не Энефа, но…

– Ты же был близок с Нахадотом и множеством своих родственников, – сказала она, и ее неприятие этого факта промчалось по моей коже, точно полчища удирающих клещей. Она пыталась побороть отвращение, но не могла с ним совладать. – Я знаю, у божественного народа все по-другому…

О, была бы она хоть чуточку старше. Всего несколько столетий приглушили бы ее воспоминания о смертной жизни с ее предпочтениями и запретами. Как жаль, что я не увижу ее превращения в истинную богиню…

– Я был и с Энефой, – тихо проговорил я и не сразу отважился поднять на нее глаза. – Ну… это происходило редко. Большей частью, когда Итемпас с Нахадотом куда-нибудь вместе отправлялись. Когда она нуждалась во мне…

И, поскольку такой случай больше уже не представится, я поднял на нее взгляд и дал ей увидеть правду. «Может, со временем я и тебе бы понадобился. Ты сильнее Нахи и Темпы, но и тебе не справиться с одиночеством. А я тебя с самого начала любил…»

Надо отдать ей должное – она не отшатнулась, и за это я полюбил ее еще крепче. Однако у нее вырвался вздох.

– Бывало, мне хотелось своих детей, – поведала она и провела по моей щеке шершавыми костяшками пальцев. Я прижался к ее руке, закрывая глаза. – С таким количеством сердитых и несчастных приемных детей кажется глупым создавать излишние сложности. А еще… – Я почувствовал, что она улыбалась: точно звездный свет излился на мою кожу. – Ты мой сын, Сиэй, и это бессмыслица. Мне бы дочерью твоей быть полагалось, но… Словом, вот как я себя чувствую.

Я поймал ее руку и потянул к себе, прикладывая к груди, чтобы она ощутила биение моего смертного сердца. Я умирал, и это делало меня смертным.

– Если мне не дано быть для тебя ничем большим, согласен и на сына. Честно.

Ее улыбка сделалась грустной.

– Но тебе хотелось бы большего?

– А я всегда хочу больше. От Нахи, от Энефы… даже от Итемпаса. – Произнеся это имя, я вернулся к трезвомыслию и вытянулся рядом с нею. И она позволила, хотя раньше из этого ничего хорошего не получалось. Я воспринял это как знак доверия. Я не нарушу его. – Всегда хочу невозможного. Такова моя природа.

– Вечно оставаться неудовлетворенным?

Ее пальцы ласково играли с моими волосами.

– Да, полагаю. – Я пожал плечами. – Я уже научился с этим справляться. А что еще остается?

Она молчала так долго, что меня начал одолевать сон. Мне было так тепло и уютно рядом с ней в этом мягком гнезде. Я даже подумал, что она могла бы поспать здесь вместе со мной. Просто поспасть, ничего такого. Мне очень хотелось бы этого, но я не знал, как попросить. Но у великой богини на уме было другое.