Джо Аберкромби - Красная страна Страница 9

– Кто-то пошел в ту сторону? – спросил Лиф.

– Даже несколько, и очень быстро.

Шай, пригибаясь, пошла по тропинке, спустилась по склону, старательно удерживая равновесие – мокрая грязь, покрытая палой листвой, так и норовила выскользнуть из-под подошвы – и вглядываясь в полумрак…

Вдруг она увидела Пита, лежащего вниз лицом под деревом, такого маленького среди запутанных корней. Шай хотелось кричать, но голос пропал вместе с дыханием. Она побежала, съехала по склону в водопаде мертвых листьев, снова побежала. Присела над телом на корточки. Затылок ребенка покрывали сгустки запекшейся крови. Рука Шай дрожала, когда она тянулась, чтобы перевернуть тело, безумно страшась того, что может увидеть, и в то же время желая узнать правду во что бы то ни стало. Затаив дыхание, она потянула за плечо маленькое, застывшее тело, неловкими пальцами смахнула налипшую на лицо листву.

– Это твой брат? – спросил Лиф.

– Нет. – Ее едва ли не стошнило от облегчения. И от стыда, что она обрадовалась смерти чужого ребенка. – И не твой?

– Нет.

Шай осторожно взяла мертвого под спину и понесла его вверх по склону. Лиф плелся позади. Лэмб ждал их между деревьями – черная фигура на полыхающем закате.

– Это – он? – Его голос дрогнул. – Это – Пит?

– Нет.

Шай уложила ребенка на траву – спина выпрямлена, руки широко раскинуты.

– Его убили, – сказал Лэмб, запустив пальцы в волосы и сжимая голову так, будто она вот-вот лопнет.

– Скорее всего, он попытался бежать. И они преподали урок остальным.

Она надеялась, что Ро не попытается сделать ничего подобного, надеялась, что сестра достаточно умна. По крайней мере, умнее, чем Шай была в ее возрасте. Повернувшись спиной к спутникам, она пошла к фургону, вытирая по пути слезы. Разыскала лопаты и вытащила их.

– Задолбали эти ямы! – Лиф плюнул на землю так, будто это она похитила его брата.

– Лучше самому копать, чем быть закопанному, – рассудительно заметил Лэмб.

Шай оставила их копать могилы, а волов пастись, а сама принялась ходить кругами, перебирая пальцами холодную траву, пытаясь разобрать следы в остатках света. Пыталась узнать, что делали враги, чтобы потом предполагать, что они сделают в будущем.

– Лэмб!

Ворча, он присел на корточки рядом, стряхивая землю с перчаток.

– Что такое?

– Похоже, что трое из них ушли. На юго-восток. А остальные продолжают двигаться на запад. Что думаешь?

– Что я могу думать? Это ты – следопыт. Хотя понятия не имею, где это ты так наловчилась…

– Просто повод поразмыслить. – Шай не собиралась признавать, что преследовать людей и уходить от погони – две стороны одной монеты. И постоянно убегая, она очень здорово наловчилась путать следы.

– Они разделились? – спросил Лиф.

Лэмб, глядя на юг, пропустил его слова мимо ушей.

– Поссорились, что ли?

– Может быть, – пожала плечами Шай. – А возможно, их послали побродить по округе, проверить, не идет ли кто-то за ними следом.

Лиф схватился за стрелу, шаря глазами по сторонам. Но Лэмб махнул рукой.

– Если бы у них хватило ума проверить, они давно уже нас обнаружили бы. – Он продолжал смотреть на юго-восток, куда, согласно предположению Шай, направились трое отбившихся. – Нет… Я думаю, им просто надоело. Наверное, дело зашло слишком далеко. А может, они подумали, что их повесят следующими. В любом случае нужно идти за ними. Рассчитываю поймать их до того, как колеса этой телеги отвалятся окончательно. Или что-нибудь отвалится от меня… – завершил он речь, карабкаясь на передок фургона.

– Но дети не с этими тремя, – набычился Лиф.

– Это верно. – Лэмб сдвинул шляпу на затылок. – Но они могут нам подсказать правильную дорогу. Нужно починить фургон, найти новых волов или добыть себе лошадей. Нам надо ехать быстрее. Возможно, у этих троих…

– Ты старый дерьмовый трус.

После недолгой тишины Лэмб кивнул на Шай.

– Мы с ней годами обсуждали этот вопрос. Вряд ли ты добавишь к нашему спору что-то новенькое.

Шай смотрела на них: мальчишка, стоящий на земле и яростно сверкавший глазами, и широкоплечий высокий старик, который спокойно смотрел на него сверху вниз.

– Мы должны поскорее вернуть детей или… – выпятил губу Лиф.

– Залазь в фургон, парень, или будешь спасать детей в одиночку.

Лиф вновь открыл рот, но Шай схватила его за рукав.

– Я хочу спасти детей так же сильно, как и ты, но Лэмб прав – там двадцать мужчин, не самых воспитанных, вооруженных и готовых на все. Мы ничего не можем поделать.

– Но ведь мы собирались спасти детей любой ценой, правда? – бросил Лиф, тяжело дыша. – Может, стоит поторопиться, пока мой брат, да и твой тоже, еще живы?

Признавая в определенной мере его правоту, Шай понимала, что все равно ничего не в силах изменить. Спокойным голосом, глядя ему прямо в глаза, она приказала:

– Забирайся в фургон, Лиф.

На этот раз он подчинился, но, усевшись среди припасов, развернулся спиной и сидел будто воды в рот набрал.

Когда Шай умостила свою избитую задницу рядом с Лэмбом, он хлестнул волов, заставляя Скейла и Кольдера неторопливо шагать.

– И что мы сделаем, когда догоним этих троих? – спросила она ворчливо, но тихо, так, чтобы Лиф не слышал. – Полагаю, они вооружены и не остановятся ни перед чем. И вооружены гораздо лучше, чем мы, не сомневаюсь.

– Я думаю, мы тоже должны не останавливаться ни перед чем.

Ее брови полезли на лоб. Этот здоровенный тихий северянин имел обыкновение со смехом бегать по пшеничному полю с Ро на одном плече и Питом на другом, на закате долго сидеть с Галли, молчаливо передавая из рук в руки бутылку, ни разу не поднял на нее руку, несмотря на то, что подростком она частенько заслуживала хорошей оплеухи, теперь рассуждал о необходимости убийства, как о чем-то обыденном.

Шай знала, что это вовсе не обыденность.

Она закрыла глаза и припомнила лицо Джега после того, как ударила его. Кровь хлынула с его лба, заливая глаза, он выполз на улицу, хрипя: «Драконица, Драконица…» Или тот приказчик в лавке, который смотрел на нее, а его рубаха чернела от крови. И глаза Додда, который уставился на стрелу, выпущенную ею в него и вонзившуюся в грудь: «За что?»

Шай сильно потерла лицо ладонью, внезапно вспотев. Удары сердца отдавались колоколом в ушах. Она закуталась в грязный плащ так, будто могла таким образом укрыться от прошлого. Но оно всегда тянулось сзади и наконец настигло ее. Ради Пита, ради Ро ей снова придется обагрить руки кровью. Не было никакого выбора тогда. Нет его и сейчас. Тех людей, которых они преследовали, не разжалобить.

– Когда мы их догоним, – спросила она негромко в сгущавшейся тьме. – Ты будешь мне подчиняться?

– Нет, – коротко ответил Лэмб.

– Что? – Он так долго выполнял все ее распоряжения, что Шай опешила, услыхав возражение.

Лицо Лэмба кривилось, будто он сдерживал боль.

– Я поклялся твоей матери, когда она умирала. Я поклялся беречь ее детей. Пита и Ро… Но, я думаю, к тебе это тоже относится. Не правда ли?

– Наверное… – неуверенно пробормотала она.

– За свою жизнь я нарушил очень много клятв. Я позволял им уплывать, как осенним листьям по течению ручья. – Он потер глаза кулаком в перчатке. – Но эту я хочу сдержать. Так вот… Когда мы их догоним, ты будешь подчиняться мне. В этот раз.

– Ну, ладно, – согласилась она, чтобы успокоить его.

Поступать она все равно собиралась по обстоятельствам, как получится.

Достойнейший

– По-видимому, это и есть Сквордил, – проговорил инквизитор Лорсен, хмуро разглядывая карту.

– А Сквордил есть в списке Наставника? – поинтересовался Коска.

– Присутствует.

Лорсен сделал все, чтобы в его голосе не проскользнула ни единая нотка, которую можно было бы принять за сомнение. На сотню миль вокруг лишь у него одного имелось нечто похожее на цель. Поэтому он не мог позволить себе ни капли неуверенности.

Наставник Пайк сказал, что видит будущее державы здесь, на западе, но городок Сквордил не походил на будущее под вооруженным взглядом инквизитора Лорсена. Не выглядел он и как настоящее для любого человека, имеющего выбор. Люди, цепляющиеся за жизнь в Ближней Стране, оказались более жалкими, чем он мог помыслить. Беглецы и изгои, неудачники и отребье. Настолько бедные, что поддержка мятежа против одного из самых сильных государств явно не входила в круг их интересов. Но Лорсен в своих поступках не привык опираться на вероятности. Допущения, соглашения, оправдания – тоже роскошь излишняя. Он научился за долгие непростые годы, когда возглавлял лагерь для военнопленных в Англанде, что люди могут быть разделены на тех, кто прав и кто не прав. Вот этим-то, которые не правы, нельзя давать ни малейшей поблажки. Нельзя сказать, что он получал от этого удовольствие, но за лучший мир всегда нужно платить.

Сложив карту, он провел ногтем по ее краю, разравнивая сгиб, и сунул под плащ.