Убийца Войн - Сандерсон Брендон Страница 97

– Грош, – повторил он.

– Пожалуйста, – прошептала Вивенна.

Они стояли у входа в переулок позади двух ресторанов. Чуть дальше рылись в помоях беспризорники. В свежих отбросах сразу из двух ресторанов! Она проглотила слюну.

– Мне трудно поверить, леди-крошка, что это весь твой сегодняшний заработок.

– Пожалуйста, Кадс, – повторила она. – Ты же знаешь… я плохо прошу.

Начался дождь. Снова.

– Старайся, – сказал он. – Даже дети приносят хоть по два.

Позади него продолжали пировать угодившие ему счастливцы. Пахло волшебно. Или запах долетал из ресторанов?

– Я несколько дней ничего не ела, – прошептала Вивенна, смаргивая капли дождя.

– Ну так потрудись получше завтра, – ответил Кадс, жестом гоня ее прочь.

– А моя монета…

Кадс немедленно махнул бугаям-подручным, когда она потянулась к нему. Вивенна попятилась, спотыкаясь.

– Завтра принесешь два, – распорядился Кадс, удаляясь в переулок. – Мне, знаешь ли, приходится платить рестораторам. Я не могу тебя кормить бесплатно.

Вивенна стояла, не сводя с него глаз. Не потому, что надеялась заставить его передумать. Просто творившееся не укладывалось в голове. Сегодня это было последней возможностью раздобыть еду. За грош нигде не купишь ее больше чем на один зуб, но здесь в последнее время она набивала желудок.

Так было неделей раньше. Сколько времени она уже живет на улице? Вивенна не знала. Она тупо повернулась и запахнула шаль. Наступили сумерки. Надо идти и клянчить дальше.

А она не могла – после того, как лишилась этого гроша и пребывала в шоке, словно похитили ее самую ценную вещь.

Нет. Нет! Главная ценность на месте! Она плотнее закуталась в шаль.

И что в ней такого важного? Вивенне было трудно припомнить.

Она поплелась восвояси, держа курс на Высоты. Свою родину. Конечно, она сознавала, что не должна ощущать себя совершенно не тем, кто она есть. Разве она не принцесса? Но за последние дни ей стало настолько плохо, что даже голод уже не чувствовался. Все пошло скверно. Невыносимо, крайне скверно.

Вивенна вошла в трущобы и побрела дальше, согбенная, стараясь не поднимать головы – вдруг кого-нибудь оскорбит ее вид. Однако, минуя отходившую вправо улицу, замедлила шаг. Там ждали шлюхи, укрывшиеся от мороси под навесом.

Вивенна уставилась на них, стоя в своем откровенном одеянии. Она углубилась в трущобы всего на две улицы, и это место было не слишком опасным для чужаков извне. Никто не стал бы грабить мужчину, идущего к шлюхам. Паханам не нравилось, когда пугали их клиентов. Для дела вредно, сказал бы Дент.

Вивенна простояла долго. Шлюхи выглядели сытыми. Чистыми. Некоторые смеялись. Она могла к ним присоединиться. На днях ей так и сказал беспризорник, заметив, что она еще молода. Он хотел отвести ее к местному господину, надеясь срубить деньжат за вербовку готовой на все девицы.

Соблазн был велик. Еда. Тепло. Сухая постель.

Ее передернуло. «Благословенный Остр! О чем я думаю? Что случилось с моим рассудком?» Сосредоточиться было трудно. Она словно непрерывно находилась в состоянии транса.

Вивенна приказала себе двигаться дальше, прочь от женщин. На это она не пойдет. Пока.

До поры.

«О, повелитель цветов, – ужаснулась она. – Мне нужно выбраться из этого города. Пусть я лучше умру от голода по пути в Идрис или достанусь Денту, который будет меня пытать, чем завершу скитания в борделе».

Однако теперь, когда голод не отступал ни на секунду, моральный аспект торговли телом, как и воровства, представился ей намного более призрачным. Она достигла самого дальнего переулка. Из прочих ее уже вытурили. Но этот был хорош. Глухой, но часто полный беспризорников помоложе. В их обществе ей было лучше, хотя она знала, что ночью они обыскивали ее в поисках денег.

«Поверить не могу, как я устала…» – подумала Вивенна. Голова закружилась, она прислонилась к стене. Несколько раз глубоко вздохнула. Такое в последние дни случалось часто.

Она устремилась вперед. Переулок пустовал – все его обитатели где-то шлялись, надеясь выручить вечером пару лишних монет. Она выбрала лучшее место – пригорок, где как-то ухитрился вырасти пучок травы. И даже кочек там было не так уж много, хотя легкий дождь грозил превратить его в грязное месуво. Ей было все равно.

Позади нее в переулке возникли тени.

Она отреагировала мгновенно – бросилась бежать. Уличная жизнь – суровая учительница. Несмотря на слабость, Вивенна бежала быстро – ее гнала вперед паника. Затем впереди ей заступила путь другая тень. Она застыла. Обернувшись, увидела стайку шпаны.

Сзади шел человек, который ограбил ее неделями раньше, – тот, что забрал платье. У него был унылый вид.

– Извиняй, принцесса, – сказал он. – Вознаграждение слишком крупное. Хотя я ноги сбил, разыскивая тебя. Ты насобачилась прятаться.

Вивенна моргнула. А потом обмякла и села на землю.

«Больше мне попросту не вынести», – подумала она, обхватив себя руками. Сил не осталось ни капли – ни физических, ни духовных. В какой-то мере Вивенна была рада, что все закончилось. Она не знала, что с ней сделают, но понимала: всему конец. Кому бы ее ни продали, тот больше не даст ей сбежать.

Шпана окружила ее. Один обмолвился, что ее отведут к Денту. Вивенну грубо схватили за руку, рывком поставили на ноги. Опустив голову, она пошла следом. Ее вывели на главную улицу. Тьма сгущалась, но к переулку не шли ни беспризорники, ни нищие.

«Надо было сообразить, – пронеслось в голове у Вивенны. – Все будто вымерло».

Бремя оказалось чересчур тяжелым. У нее больше не осталось сил на побег. В глубине души она поняла, что наставники были правы. Когда ты голодна и слаба, тебе не хватит энергии ни на что, даже на бегство.

Сейчас она с трудом вспоминала учителей. Ей было нелегко припомнить даже чувство сытости.

Громилы остановились. Вивенна подняла взгляд и заморгала, справляясь с головокружением. Там, в темноте на мокрой улице, перед ними что-то лежало. Черный меч. Само оружие, серебряные ножны – все это валялось в грязи.

Воцарилась тишина. Один громила шагнул вперед и поднял меч. Расстегнул на ножнах застежку. Вивенну затошнило – скорее даже это было воспоминание о тошноте, чем подлинное чувство. Она в ужасе попятилась.

Головорезы окружили дружка как завороженные. Один потянулся к эфесу.

Державший меч нанес удар. Не обнажая клинка, он чиркнул им по лицу товарища. Меч закурился черным дымом, который поднимался от крохотной видимой полоски лезвия.

Все загалдели и попытались завладеть мечом. Громила продолжал им размахивать, и оружие разило намного сильнее и губительнее, чем ему полагалось. Трещали кости, по булыжной мостовой текла кровь. Тот все атаковал, двигаясь с ужасающей скоростью. Вивенна, пятясь и спотыкаясь, перехватила его взгляд.

Громила был исполнен страха.

Последнего друга он убил ударом ножнами по спине – того, что ограбил Вивенну в день, теперь казавшийся бесконечно далеким. Кости хрустнули. Рукав меченосца успел распасться, и по руке до плеча расползлась извивистая, как вены, чернота. Темные пульсирующие жилы, взбугрившиеся под кожей. Человек завопил пронзительно и отчаянно.

Затем он развернул меч и вместе с ножнами вогнал себе в грудь. Тот пронзил кожу и плоть, хотя сами ножны не были заточены. Мужчина рухнул на колени, запрокинул торс и задергался, глядя в небо, а черные вены на руке начали исчезать. Он так и умер – на коленях, удерживаемый мечом, который вышел через спину и не дал повалиться.

Вивенна одиноко стояла на улице, заваленной трупами. С крыши на двух оживленных веревках спустилась фигура. Человек мягко приземлился, веревки упали. Он прошел мимо Вивенны, не обращая на нее внимания, и поднял меч вместе с трупом. Помедлив секунду, застегнул ножны и выдернул все целиком из тела.

Вивенна тупо смотрела перед собой. Затем в оцепенении села на мостовую. Она даже не вздрогнула, когда Вашер подхватил ее и перебросил через плечо.