Клэр Норт - Прикосновение Страница 10

Пожарный выход оказался закрыт, но не заперт на замок, а сигнализацию давно отключили курильщики и наркоманы, постоянно выходившие на задний двор и в темную боковую аллею. Я спотыкалась, забыв, что на мне уже не платье Кристины и не ее изящные туфельки на высоких каблуках. Почти кувырком скатившись по лестнице и выбежав на улицу, я добралась до ближайшего мусорного контейнера, прижала голову к холодному вонючему металлу и от души, с огромным облегчением выпустила из себя блевотину.

Пожарная дверь сверху захлопнулась.

– Ну, теперь ты – труп, Шварб, – раздался голос.

Я успела приподнять голову, чтобы увидеть мелькнувший в воздухе кулак, с силой врезавшийся мне в скулу под глазом, и тут же упала. Мои руки скребли асфальт, перед глазами все крутилось, в правом ухе стоял невыносимый звон. Я откашлялась смесью слюны и желчи.

Трое окруживших меня парней только казались мужчинами. На самом деле им было от силы лет по девятнадцать, максимум – двадцать. Они были одеты в спортивном стиле: широкие тренировочные брюки и обтягивающие футболки из полиэстера, подчеркивавшие рельеф мускулатуры – предмет их особой гордости.

Они собирались вышибить из меня дух, а в моей голове все еще звучало недавнее собственное сопрано, и потому я никак не могла сообразить за что.

Я попыталась подняться, но один из них вновь поднял кулак и ткнул его мне в висок. Моя голова опять ударилась об асфальт, но это было даже хорошо, поскольку чем большая часть меня уже лежала, тем меньшей оставалось падать. Та же мысль, как выяснилось, посетила и одного из парней, который сгреб меня за воротник рубашки и начал перемещать в вертикальное положение. Инстинктивно я ухватилась за его запястья и, пока он в ярости раздувал ноздри и сверкал глазами, прижала пальцы к его коже и совершила прыжок.

Я держала за ворот Йоханнеса. Боже, как же мои кулаки хотели бить, как каждая мышца стремилась ударить кого-нибудь! Все мое тело вибрировало от избытка адреналина, и я подумала: а почему бы и нет?

Бросив Йоханнеса, я развернулась и, вложив в удар всю свою мощь – торса, бедер, коленей, плеч и рук, – врезала в челюсть тому из своих приятелей, который оказался ближе. У него треснула кость, от резкого соприкосновения челюстей вылетел зуб, и, когда он начал заваливаться на спину, я прыгнула на него и, оказавшись с ним лицом к лицу, придавила к земле, издавая крики голосом, совсем недавно сломавшимся. Я била и била снова, ощущая кровь на пальцах, хотя не была уверена, откуда она, пока третий парень не ухватил меня за шею, громко называя имя, которое, как я догадалась, было моим. Когда он оттащил меня от кровавого месива под моими коленями, я взялась за его руку, державшую меня за горло…

…И уже я сама держала партнера в захвате, а затем сделала его еще более жестким, скрестив предплечья, к величайшему изумлению своего товарища, пытавшегося вырваться, извиваясь всем телом, но уже задыхавшегося в тисках моих рук. Я ударила его под левое колено, но не дала упасть, а только крепче удерживала практически на весу за одну только голову, пока у него не выкатились глаза, а желание сопротивляться не пропало совсем, и в этот момент я отпустила его.

Тяжело дыша, я повернулась к Йоханнесу. Тот сидел с глубоким порезом на лице, с грязными ободранными ладонями, глядя на меня округлившимися глазами, разинув рот. Я посмотрела на двух распластанных на земле бандитов и поняла, что они придут в себя не скоро. Снова бросила взгляд на Йоханнеса. Его губы кривились и двигались, словно он никак не мог сформулировать, что именно хотел сказать. А когда заговорил, его реакция оказалась не той, что я ожидала.

– О господи! – прошептал он. – Это было что-то невероятное!

Глава 18

Это случилось когда-то. А теперь был Белград, и тело мужчины, которого звали Натан Койл, хотя совершенно не обязательно.

Я взяла час в интернет-кафе, располагавшемся за темными куполами собора Святого Савы, открыла пачку с кексом и банку приторного фруктового напитка и вошла в Сеть.

Мне требовался хакер.

И когда Йоханнес Шварб ответил, то сделал он это совершенно под другим именем.

Кристина 636: Привет, Й. Ш.

Сперматозавр 13: ОМГ! Как дела?

Кристина 636: Мне нужна помощь.

Глава 19

Новые снимки из досье Кеплера.

Лица и воспоминания. Места, где я побывала, люди, которыми пользовалась.

Я достала листок. Хорст Гюблер, гражданин США. Первый контакт с неким Кеплером датирован 14 ноября 2009 года.

Нынешнее место пребывания: приют для душевнобольных «Доминико», Словакия.

Добрые они, эти словаки.

Больше никто бы его не принял.

Поездом от Белграда до Братиславы – двенадцать часов. Самолетом – быстрее, чем на такси до аэропорта. Но самолет значительно ограничивает твои возможности в сравнении с поездкой по железной дороге вместе с еще несколькими сотнями усталых путешественников. Начать с того, что оружие на борт не пронести, – поезд уже в этом смысле предпочтительнее.

И я отправилась в Братиславу с Белградского вокзала в 18.48.

Короткие заметки, сделанные в поезде. В купейных и сидячих вагонах пестрая смесь из сербов, словаков, венгров. Но преобладают чехи. Удивительно большое количество мест предназначено для инвалидов, хотя не видно ни одного. Целый вагон выделен для пассажиров с детьми до десяти лет. Мудрое решение. Двенадцать часов рядом с плачущим младенцем могут довести до смертоубийства кого угодно. В вагоне-ресторане подают вариации на темы сэндвичей, супа, чая, кофе, бисквитов, цветной и обычной капусты. Все это разогревается в микроволновой печи до нужной клиенту температуры. Поезд пересекает три государственные границы, хотя паспорта проверяют только один раз, и, если бы не едва заметные различия в написании слова «туалет» на станциях, можно было бы вообще не заметить, что находишься уже в другой стране.

Я включила свой – нет, принадлежащий этому телу – телефон сразу после пересечения границы Сербии и Венгрии. Поступило одно новое сообщение. Текст: «Эол». Номер отправителя опять не определился. Я снова отключила телефон, вынула батарейку и сунула поглубже в сумку.

– Семьсот евро, – сказал мне попутчик в баре. – Когда я последний раз путешествовал, мне прислали счет на семьсот евро. А я-то думал, что с членством в Европейском союзе у нас все подобные проблемы будут решены. Рассчитывал на позитивные перемены. То есть если ты звонишь в пределах Европы, то это как звонок по телефону в родном городе. Так ведь должно быть, верно? Ни черта! Как они позволяют телефонным компаниям творить такое? Почему разрешают нас грабить и делают вид, что все законно? И знаете, что хуже всего? – Нет, я не знала, что хуже всего. – Все звонки я делал по работе. Вот только пользовался личным мобильным, потому что рабочий сломался. А эти мерзавцы отказались возместить расходы. «Сам виноват, – заявили мне. – Надо читать написанное в контракте мелким шрифтом. А там сказано, что компания не несет материальной ответственности за твои ошибки». Мать их! Да пошло все в задницу! Что тогда называть рецессией? И чем занимаются наши правительства? А мы только и делаем, что расплачиваемся за чужую жадность и тщеславие. Вот для чего им нужен народ. Такие люди, как вы и я.

– И как же вы поступили?

– Я уволился с работы. А как же!

– Что теперь?

– Я в дерьме. В полном дерьме. Вот еду, чтобы пожить у матушки. Ей восемьдесят семь лет, и она все еще верит, что замужем, тупая корова. Но что мне остается делать?

Я заказала еще бутылку минеральной воды и пакетик хрустящих хлопьев, добралась до своего кресла и проспала, пока поезд мчался по Венгрии, следуя вдоль течения Дуная в сторону Словакии.

Глава 20

Я собиралась нанести визит Хорсту Гюблеру. Не потому, что он мне нравился. Просто автор досье Кеплера в свое время тоже побывал у него. И на мне, быть может, сейчас было самое подходящее для такой встречи лицо – нужно лишь немного удачи.

Вот при каких обстоятельствах я познакомилась с Хорстом Гюблером.

Она сказала:

– Я хочу, чтобы он сполна за все заплатил.

Ее пальцы сжимали стакан с виски, лицо приняло жесткое выражение, плечи напряглись. Она сидела на террасе своего белого деревянного дома, глядя, как солнце постепенно скрывалось за плакучими ивами, и говорила с медлительным выговором уроженки Алабамы:

– Я хочу заставить его страдать.

Я провела пальцем по ободку своего стакана, но не произнесла ни слова. Закат ложился розовыми полосами над горизонтом, протянувшись далеко в сторону реки, – слой облаков и просвет солнца, еще слой облаков и снова солнце. Над следующим вдоль улицы домом реял американский флаг. Еще через два дома стояла супружеская пара с ребенком в прогулочной коляске, обсуждая с соседом соседские проблемы. Обама был президентом, экономика горела синим пламенем, но в этом тихом уголке США, как казалось, все плевать хотели на это. И вообще на все. Кроме этой женщины.