Мэри Лю - Победитель Страница 12

– Если возникнут малейшие осложнения, вызывайте нас, – говорит один из солдат, вежливо наклоняя голову. – Этот предатель и шелохнуться не успеет, как ляжет лицом в пол.

– Спасибо, – отвечаю я, не сводя глаз с камеры, к которой мы приближаемся.

Я знаю, мне не придется просить о помощи, потому что Томас ни в коем случае не проявит неподчинения Президенту, попытавшись причинить мне вред. Томаса можно обвинить в чем угодно, но бунтарство совсем не в его характере.

Мы доходим до конца коридора, где расположены по соседству две камеры, у каждой стоит по солдату.

Я поворачиваюсь на движение за ближайшей решеткой и едва успеваю рассмотреть помещение, как женщина внутри хватается за стальные прутья. Я подпрыгиваю, проглатываю крик, готовый вырваться из горла, и вижу коммандера Джеймсон.

Она впивается в меня взглядом, от ее улыбки меня бросает в холодный пот. Я помню – так же она улыбалась в ночь убийства Метиаса, когда принимала меня младшим агентом в патрульную службу. Я не испытываю никаких эмоций – ни сострадания, ни даже гнева. Я не робкого десятка, но холодное, безжалостное лицо истинного убийцы брата пугает меня.

– Ой-ой, кажется, сама Айпэрис пришла на нас посмотреть, – говорит она, сверкая глазами.

Солдаты смыкаются вокруг меня. «Не бойся», – говорю я себе. Я расправляю плечи, выпрямляюсь, сжимаю челюсти и заставляю себя смерить Джеймсон бесстрастным взглядом.

– Вы отнимаете мое время, коммандер, – чеканю я. – Я здесь не из-за вас. В следующий раз я на вас посмотрю, когда вы будете стоять перед расстрельным взводом.

Она улыбается в ответ:

– Ах, какая ты смелая, когда у тебя за спиной стоит твой красавчик Президент.

Я прищуриваюсь, а она смеется:

– Коммандер Десото был бы Президентом куда лучше этого мальчишки. Когда Колонии нанесут удар, здесь останется только выжженная земля. Народ пожалеет, что поддержал сопляка.

Она прижимается к решетке, словно хочет быть как можно ближе ко мне. Я с трудом проглатываю ком в горле, но даже сквозь страх в груди закипает ярость. Я не отворачиваюсь. Странно, но меня вдруг приводят в замешательство блестящие тени на веках Джеймсон, нелепо контрастирующие с ее фальшивой улыбкой.

– Ты ходила у меня в любимчиках. Знаешь, почему я так хотела заполучить тебя в свой патруль? Я видела в тебе свое отражение. Мы с тобой похожи – ты и я. По совокупности заслуг я тоже могла бы стать принцепсом.

Руки покрываются мурашками. В голове вспыхивает воспоминание о ночи убийства Метиаса, когда коммандер Джеймсон провела меня туда, где лежало тело брата.

– Жаль, не сложилось, – отрезаю я.

На сей раз в моих словах изрядная доля яда: надеюсь, ее расстреляют без излишних церемоний, как и Рейзора.

Коммандер Джеймсон только смеется в ответ. Ее глаза широко распахиваются.

– Ты там поосторожнее, Айпэрис, – шепчет она. – Как бы тебя не постигла моя участь.

От ее слов мороз по коже, я наконец отрываю от нее взгляд. Солдаты, охраняющие камеру Джеймсон, смотрят перед собой. Я двигаюсь дальше. За спиной все еще слышится ее тихий низкий смех. Сердце колотится в моей груди.

Томаса содержат в прямоугольной камере с такими толстыми стеклянными стенами, что не слышно происходящего внутри. Жду у двери, успокаивая себя после столкновения с коммандером Джеймсон. Мне вдруг приходит в голову, что не нужно было приходить сюда, что стоило отказать Томасу в последней просьбе. Может, так было бы лучше.

И все же, если я сейчас развернусь, придется снова столкнуться с коммандером Джеймсон. А я к этому пока не готова – пусть пройдет немного времени. С этой мыслью я делаю глубокий вдох и шагаю к двери со стальной решеткой. Охранник открывает ее, впускает меня, а потом запирает за мной дверь. Мои шаги эхом разносятся по маленькому пустому помещению.

Томас встает, звякнув цепью. Таким растрепанным я его еще не видела, но знаю, будь руки у него свободны, он бы выгладил помятую форму и расчесал непослушные волосы. Томас щелкает каблуками и, пока я прошу его оставить официоз, не сводит с меня взгляда.

– Рад вас видеть, принцепс-элект, – говорит он.

Мне кажется или на его серьезном лице и в самом деле лежит тень печали?

– Спасибо, что откликнулись на мою последнюю просьбу. Совсем скоро вы избавитесь от меня навсегда.

Я качаю головой, злюсь на себя: неколебимая верность Томаса Республике откликается во мне призрачным сочувствием, несмотря на все его преступления.

– Садитесь, как вам будет удобно, – говорю я ему.

Он подчиняется, не промедлив ни секунды, и мы одновременно опускаемся на холодный пол. Он прислоняется к стене, я усаживаюсь, подогнув под себя ноги. Некоторое время мы молчим, неловкая тишина затягивается.

Я заговариваю первой:

– Вам больше ни к чему проявлять лояльность Республике. Можете оставить это в прошлом.

– Долг солдата – хранить верность Республике до самого конца, а я все еще солдат, – мотает головой Томас. – И останусь солдатом до самой смерти.

Не знаю почему, но мысль о его казни отзывается в моем сердце множеством странных эмоций. Счастье, облегчение, злость, печаль.

– Зачем вы хотели меня видеть? – наконец спрашиваю я.

– Миз Айпэрис, прежде чем наступит завтра… – Голос Томаса на секунду смолкает. – Я хочу во всех подробностях рассказать о последних часах жизни Метиаса, о том, что случилось в тот вечер в госпитале. Я просто чувствую… чувствую, таков мой долг перед вами. Если кто и должен знать, так только вы.

Сердце мое бьется все чаще. Готова ли я пережить те события снова… нужно ли мне выслушивать его сейчас? Метиас мертв, и подробности гибели брата не помогут мне его вернуть. Ловлю себя на том, что отвечаю на взгляд Томаса спокойным ровным взглядом. Его долг передо мной. Но гораздо важнее мой долг перед Метиасом. После расстрела Томаса кто-то должен сохранить память о гибели капитана Айпэриса, о том, как все было на самом деле.

Я медленно усмиряю свое сердце.

– Хорошо. – Мой голос звучит чуть надтреснуто.

– Я помню тот вечер в мельчайших деталях, – тихо говорит Томас.

– Слушаю вас.

И Томас, как послушный солдат, начинает рассказ:

– В день смерти вашего брата меня вызвала коммандер Джеймсон. Мы были рядом с джипами у входа в госпиталь. Метиас болтал с медсестрой перед главной раздвижной дверью. Я стоял за машинами в некотором отдалении. И тут она меня вызвала.

С каждым словом Томаса тюрьма вокруг нас будто исчезает, а вместо нее появляется сцена из той роковой ночи: госпиталь, военные автомобили и солдаты, темные улицы. Я словно иду рядом с Томасом, вижу все то, что видел он. И теперь по-новому переживаю случившееся.

– Я тихо поприветствовал коммандера Джеймсон в микрофон. Она не затруднила себя ответом. «Все нужно сделать сегодня, – сказала она. – Если не нанесем удар сейчас, ваш капитан в любой момент предаст Республику. Даже самого Президента. Это прямой приказ, лейтенант Брайант. Заманите капитана Айпэриса в уединенное место. Мне все равно, как вы это сделаете».

Томас смотрит мне в глаза и повторяет:

– Предаст Республику. Я сжал зубы. Я ждал ее приказа с того самого дня, когда узнал о проникновении Метиаса в базу скончавшихся граждан. Утаить что-либо от коммандера Джеймсон практически невозможно. Я поймал глазами вашего брата у входа. «Да, коммандер», – прошептал я. «Отлично, – отозвалась она. – Сообщите, когда будете готовы, я уведу ваших людей подальше. Сделайте все быстро и чисто». И тут руки у меня задрожали. Я пытался возражать коммандеру, но ее голос лишь становился холоднее. «Если вы не подчинитесь приказу, я все сделаю сама. Поверьте, так будет грязнее и никому не понравится. Вам ясно?» Я ответил не сразу. Я смотрел на вашего брата – он пожал руку медсестре, повернулся, поискал меня взглядом, увидел у джипов, помахал, и я кивнул ему, стараясь не проявлять эмоций. «Я вас понял, коммандер», – ответил я наконец. «У вас все получится, Брайант. И если выполните приказ, считайте, звание капитана у вас в кармане».

Я подошел к Метиасу. Метиас мне улыбнулся: «Что, еще одна долгая ночь? Клянусь, если проторчим тут до рассвета, я пожалуюсь коммандеру Джеймсон, хоть тут все огнем гори». Я заставил себя улыбнуться. «Будем надеяться, ночь пройдет без происшествий», – сказал я. И моя ложь прошла очень гладко. «Да, будем надеяться, – кивнул Метиас. – По крайней мере, я в хорошей компании». – «И я», – ответил я ему. Взгляд Метиаса замер на мне на мгновение, потом он отвел глаза.

Первые минуты все было спокойно, но потом мальчишка-оборванец из бедного сектора подошел ко входу и заговорил с медсестрой. Он был в жутком виде – земля и кровь на щеках, грязные темные волосы откинуты с лица, он сильно хромал. «Можете меня принять, сестренка? – спросил он у медсестры. – Место сегодня еще есть? Я заплачу́». Медсестра закончила что-то писать в своем планшете, потом спросила: «Что случилось?» – «Подрался, – ответил парень. – Кажется, меня пырнули ножом». Медсестра посмотрела на вашего брата, и Метиас кивнул двум солдатам. Они подошли и обыскали парня. Забрали у него что-то и пропустили. Парень проковылял внутрь, а я прошептал Метиасу: «Что-то не нравится он мне. Непохоже, чтобы его пырнули ножом – он бы не так двигался». Ваш брат на миг встретился взглядом с парнем. Когда тот исчез за дверьми госпиталя, Метиас шепнул: «Согласен. Присмотри-ка за ним. После смены я хотел бы задать ему пару вопросов».