Стивен Кинг - Сезон дождя (сборник) Страница 13

Телл подозвал официантку.

– Значит, он был разносчиком. – Ему хотелось побыстрее услышать продолжение, но Джорджи все утирал рот салфеткой.

– Совершенно верно. – На столе появилась бутылка с крем-содой, Джорджи присосался к соломинке. – На восьмом этаже он выходил из лифта с брифкейсом, набитым наркотиками. Когда добирался до первого этажа, вместо наркотиков в брифкейсе лежали деньги.

– Лучший фокус после обращения свинца в золото, – заметил Телл.

– Да, но однажды магия дала осечку. В тот день он добрался только до третьего этажа. Кто-то пришил его в мужском туалете.

– Зарезал?

– Насколько мне известно, кто-то открыл дверь кабинки, когда он с-сидел там, и воткнул карандаш ему в глаз.

На мгновение Телл увидел эту сцену так же ясно, как мятый бумажный пакет под ресторанным столом, за которым сидели заговорщики: остро заточенный карандаш втыкается в изумленный зрачок. Глаз выплескивается наружу. Его передернуло.

Джорджи покивал.

– У-у-ужасно, правда? Но, возможно, это выдумка. Я про карандаш. Скорее всего его пристрелили или пырнули ножом.

– Да.

– Но тот, кто это сделал, имел при себе что-то острое.

– Имел?

– Да. Потому что брифкейс исчез.

Телл посмотрел на Джорджи. И эту сцену он представил себе без особого труда. До того, как Джорджи рассказал ему остальное.

– Когда прибыли копы и вытащили парня из кабинки, в унитазе они нашли к-кисть левой руки.

– Понятно, – выдохнул Телл.

Джорджи смотрел на тарелку с половиной сандвича.

– Что-то я уже н-наелся. – И он виновато улыбнулся.

– Так получается, что призрак этого парня поселился в… мужском туалете третьего этажа? – спросил Телл, когда они возвращались на студию, и рассмеялся. С одной стороны, история печальная, с другой – комичная: призрак облюбовал себе сортир.

Джорджи улыбнулся.

– Ты же знаешь, какой у нас народ. Именно так и говорили. Когда я начал работать с Полом, мне не раз рассказывали о том, что видели призрак в туалете. Не всего, а только его кроссовки, торчащие из-под двери.

– Только кроссовки, значит. Любопытно.

– Да. И я сразу понимал, что они все выдумывают, потому что слышали об этом от тех, кто действительно видел посыльного своими глазами. От тех, кто знал, что он носил кроссовки.

Телл, который в те годы, когда произошло убийство, жил в маленьком пенсильванском городке и, естественно, не мог ничего знать об убийстве в Мюзик-Сити, кивнул. Они вошли в вестибюль, направились к лифтам.

– Но ты знаешь, сколь быстро меняются люди в нашем бизнесе, – заметил Джорджи. – Сегодня они здесь, а завтра их и след простыл. Я сомневаюсь, что в здании есть хоть один человек, который работал тут в те годы, кроме разве что Пола и нескольких уб-борщиков. И никто из них не покупал товар у этого парня.

– Скорее всего нет.

– Точно нет. Поэтому об этой истории больше не вспоминают, и призрака н-никто не видит.

Они вошли в кабину лифта.

– Джорджи, а почему ты держишься за Пола?

И хотя Джорджи опустил глаза и кончики его ушей покраснели, он не сильно удивился столь резкой перемене темы.

– Почему нет? Он заботится обо мне.

«Ты спишь с ним, Джорджи?» Телл полагал, что вопрос этот просто напрашивался, вытекал из предыдущего, но он не стал его задавать. Не решился задать. Потому что чувствовал, что Джорджи честно на него ответит.

Когда он говорил с Джорджи, ему внезапно открылась истина… Может, стоило даже сказать, что его озарило. Истина эта заключалась в следующем: иногда избавиться от призраков, которые портят жизнь, можно только в том случае, если достанет духа взглянуть им в лицо.

На этот раз он не терял сознания, не испытывал страха, сердце, правда, колотилось сильнее. И обострились все чувства. Он унюхал и хлорку, и запах розовых дезинфицирующих таблеток, лежащих в писсуарах, и чью-то перду. Он видел мельчайшие трещинки на краске, как на стенах, так и на трубах. А в ушах, когда направлялся к первой кабинке, громом отдавались его шаги.

Дохлые мухи и пауки буквально завалили кроссовки.

Поначалу я заметил только одну или две дохлых мухи. Они не умирали, пока под дверью первой кабинки не появились кроссовки, а они не появлялись, пока я их не увидел.

– Почему я? – громко и отчетливо вопросил он туалетную тишину.

Кроссовки не шевельнулись, замогильный голос не ответил.

– Я тебя не знаю, мы с тобой никогда не встречались, мне ни к чему твой товар. Так почему я?

Одна из кроссовок чуть двинулась. Захрустели мушиные трупики. Затем кроссовка с пропущенной дырочкой для шнуровки вернулась на прежнее место.

Телл открыл дверцу кабинки. По всем канонам готического жанра, одна петля заскрипела. Интуиция Телла не подвела. Конечно же, он увидел призрака.

Призрак сидел на унитазе, одна рука лежала у него на бедре. В общем, таким Телл и представлял его в своих кошмарах, правда, с двумя кистями, а не с одной. Вторая рука заканчивалась кровавым обрубком, засиженным мухами. Только теперь Телл понял, что ни разу не видел брюк призрака (а ведь штанины всегда лежат на обуви, если заглянуть под дверцу туалетной кабинки: этим делом занимаются исключительно со спущенными штанами). Он и не мог их увидеть, потому что призрак не расстегивал ни ремень, ни ширинку. Носил он бананы. Телл попытался вспомнить, когда же бананы вышли из моды, и не смог.

Компанию бананам составляла джинсовая рубашка с накладными карманами. Клапан каждого кармана украшала эмблема борцов за мир. Волосы он зачесывал направо. На проборе тоже лежали дохлые мухи. С крючка на задней стороне дверцы свешивалось пальто, о котором говорил Джорджи. Дохлые мухи валялись на плечах.

Что-то заскрипело, совсем не так, как дверная петля. Телл понял, что это сухожилия шеи призрака. Он поднимал голову. Посмотрел на него, и Телл даже не удивился тому, что видит перед собой лицо, которое ежедневно лицезрел в зеркале, когда брился. Разумеется, за исключением торчащего из глаза обломка карандаша. Призрак стал им, а он – призраком.

– Я знаю, что ты готов, – услышал он хриплый, бесцветный голос человека, у которого долгое время бездействовали голосовые связки.

– Я не готов, – ответил Телл. – Уходи.

– Готов услышал правду, – уточнил Телл, сидящий на унитазе, и Телл, стоящий у дверцы кабинки, увидел круги белого порошка у ноздрей второго Телла. Похоже, тот не только приторговывал кокаином, но и сам потреблял это зелье. А в туалет зашел, чтобы нюхнуть белого порошка. Но кто-то распахнул дверцу и загнал ему в глаз карандаш. Только кто мог убить карандашом? Может, человек, который совершал убийство в состоянии…

– О, считай, что это импульсивное преступление. – Все тот же хриплый, бесцветный голос. – Знаменитое преступление, совершаемое по внезапно возникшему импульсу.

И Телл, Телл, стоявший у дверцы, понял, что так оно и было, что бы там ни говорил Джорджи. Убийца не заглянул под дверцу кабинки, а посыльный забыл закрыть ее на задвижку. При других обстоятельствах все закончилось бы «Извините меня», а претендент на посещение кабинки воспользовался бы соседней. Но в данном конкретном случае дело приняло иной оборот. Встреча над унитазом привела к убийству.

– Я не забыл закрыть дверь на задвижку, – прохрипел призрак. – Ее сломали.

Да, конечно, задвижку сломали. Обычное дело. А карандаш? Телл не сомневался, что убийца, открывая дверцу кабинки, даже не подозревал о том, что карандаш в его руке – орудие убийства. Он пришел в туалет с карандашом, потому что многим нравится держать что-то в руке: сигарету, кольцо с ключами, ручку или карандаш. Телл подумал, что карандаш оказался в глазу посыльного, прежде чем и убитый, и убийца поняли, как последний собирается его использовать. Возможно, убийца также был клиентом посыльного и знал, что находится в чемодане. Поэтому он закрыл дверцу кабинки, оставив покойника на унитазе, вышел из туалета, спустился на лифте вниз, покинул Мюзик-Сити, чтобы купить… ну что-нибудь…

– Он пошел в хозяйственный магазин, расположенный в пяти кварталах от Мюзик-Сити, и купил ножовку, – объяснил призрак, и Телл вдруг заметил, что у него уже другое лицо, мужчины лет тридцати. Поначалу у призрака были русые волосы, такие же, как у Телла, но теперь они стали черными.

Внезапно ему открылась еще одна истина: когда люди видят призраков, прежде всего им кажется, что призраки похожи на них. Почему? По той же причине ныряльщики, поднимаясь, выдерживают паузу, не достигнув поверхности. Они знают, что слишком быстрый подъем приведет к закипанию азота в крови, а это чревато страданиями и даже смертью. Организм просто принимает меры предосторожности.