Стивен Кинг - Сезон дождя (сборник) Страница 19

– Большой стакан пепси, большой стакан имбирного лимонада и два куска вишневого пирога, – повторила заказ молодая официантка. Еще раз нервно улыбнулась, посмотрела на обручальное кольцо Мэри, на сахарницу, на лопасти вентилятора. – Пирог будете есть здесь? – Она наклонилась, положила на прилавок две салфетки и вилки.

– Д… – начал Кларк, но Мэри резко и властно перебила его:

– Нет.

Хромированная подставка с пирогом находилась в другом конце прилавка. Едва официантка отошла, Мэри наклонилась к мужу и прошипела: «Почему ты так себя ведешь, Кларк? Ты знаешь, что я хочу как можно быстрее убраться отсюда!»

– Эта официантка. Рыжеволосая. Разве она…

– И перестань на нее таращиться! – опять оборвала его Мэри. – Ты напоминаешь мне мальчишку в библиотеке, который так и норовит заглянуть под юбку девочке, сидящей за соседним столом!

Он отвел глаза… не без труда.

– Или она как две капли воды похожа на Джейнис Джоплин, или я псих.

В удивлении Мэри стрельнула взглядом на рыжую. Та чуть повернулась, разговаривая с поваром, но Мэри видела две трети ее лица, и этого хватило с лихвой. В голове что-то щелкнуло, перед мысленным взором возникли конверты пластинок, которые она все еще хранила, виниловых пластинок, выпущенных в те времена, когда еще ни у кого не было «Сони уокмена», а сама идея компакт-диска казалась фантастикой. Эти альбомы, аккуратно упакованные в картонные коробки из ближайшего винного магазина, лежали сейчас в дальнем углу чердака. Альбомы, с надписями на конвертах «Биг Бразер», «Холдинг Компани», «Чип Триллз», «Перл». На некоторых из них красовалось лицо Джейнис Джоплин, такое милое, такое юное. Лицо, которое слишком быстро состарилось и погрубело. Кларк не ошибся: рыжая словно сошла с тех старых альбомов.

Но лицом дело не ограничивалось. Мэри почувствовала страх, спирающий грудь, у нее защемило сердце.

Голос!

Она помнила пронзительный, леденящий душу вопль Джейнис в начале песни «Кусок моего сердца». Она сравнила этот вопль с пропитым, прокуренным голосом рыжей, как сравнивала лица, и поняла, что, начни официантка петь эту песню, ее голос полностью совпал бы с голосом умершей девушки из Техаса.

Потому что она и есть умершая девушка из Техаса. Поздравляю, Мэри… Тебе пришлось прожить для этого тридцать два года, но ты своего добилась, наконец-то увидела первого призрака.

Она попыталась оспорить эту мысль, попыталась предположить, что причина всему – стечение обстоятельств, прежде всего пережитое на лесной дороге, но эти рациональные доводы не могли ни на йоту поколебать уверенность, вызревавшую в душе: она видит призрака.

С ее телом начали происходить разительные перемены. Сердце резко ускорило свой бег, теперь оно напоминало спринтера, накатывающего на финиш. В кровь впрыснулась лошадиная доза адреналина, в желудке вспыхнул огонь, словно она глотнула бренди. Пот выступил под мышками и на лбу. Все чувства, особенно зрение, обострились. Ярче заблестел хром, неоновые трубки налились цветом, она слышала, как лопасти вентилятора рассекают воздух (словно рука поглаживала шелк), из кухни до нее долетел запах жарящегося мяса. И одновременно сознание начало покидать ее, она качнулась, едва не свалившись со стула.

Возьми себя в руки, женщина, одернула она себя. У тебя паническая атака, ничего больше. Нет никаких призраков, гоблинов, демонов – обычная паническая атака. Ты же с ними хорошо знакома, они случались перед серьезными экзаменами в колледже, перед тем как ты в первый раз вошла в класс не ученицей, а преподавателем, перед выступлением в родительском комитете. Ты знаешь, что это такое и как с этим бороться. Никто здесь сознания терять не будет, поэтому приди в себя, слышишь?

Она с силой надавила пальцами ног на подметку кроссовок, сконцентрировавшись на ощущениях, возвращая себя к реальности и удаляясь от той черты, за которой начиналась темнота.

– Дорогая? – откуда-то издалека донесся голос Кларка. – Ты в порядке?

БЕГИТЕ ОТСЮДА, ЕСЛИ СМОЖЕТЕ.

– Мэри? Что это?

Официантка с лихорадкой и бегающими, испуганными глазами уже возвращалась с пирогом. Мэри уронила салфетку на колени.

– Ничего, – спокойно ответила она. А когда официантка поставила перед ними тарелки, заставила себя встретиться с ней взглядом и сказать: – Спасибо.

– Да ну что вы, – пробормотала девушка, с секунду смотрела прямо на Мэри, а потом ее взгляд вновь заскользили по залу.

– Я вижу, ты передумала насчет пирога. – Голос Кларка переполняло глубокое удовлетворение. Женщины, слышалось между слов. Ну что с них возьмешь? Иной раз недостаточно подвести их к водопою. Приходится ткнуть лицом в воду, а не то они так и будут мучиться от жажды. Что ж, это тоже входит в мои обязанности. Нелегко быть мужчиной, но я делаю все, что могу.

– Никак не могу привыкнуть к тому, что она так похожа… – На этот раз Мэри пнула его в щиколотку с такой силой, что Кларк сжал зубы, чтобы не вскрикнуть. Глаза его широко раскрылись, но, прежде чем он успел что-то сказать, она сунула ему в руку салфетку с карандашным посланием.

Он наклонил голову. Посмотрел на салфетку. И Мэри вдруг осознала, что молится, молится впервые за последние двадцать лет. Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы он понял, что это не шутка. Сделай так, чтобы он это понял, потому что эта женщина не просто похожа на Джейнис Джоплин, это действительно Джейнис Джоплин, я чувствую, что это не простой городок, чувствую, что это кошмарный городок.

Он вскинул голову, и ее сердце упало. На лице Кларка отражались недоумение, раздражение, но ничего больше. Он открыл рот, чтобы что-то сказать… но рот так и остался открытым, словно кто-то вынул шплинты из того места, где соединялись челюсти.

Мэри проследила за его взглядом. Повар, весь в белом, в белом же колпаке, сдвинутым на один глаз, вышел из кухни и стоял, привалившись к стене, сложив руки на груди. Он разговаривал с рыжей, а молоденькая официантка стояла рядом, наблюдая за ними с ужасом и тоской.

Если она не уедет отсюда в самое ближайшее время, останется только тоска, подумала Мэри. А может, апатия.

Повар был красавчиком, таким красавчиком, что Мэри даже не смогла определить его возраст. Пожалуй, от тридцати пяти до сорока пяти, решила она, точнее никак не получалось. Вроде бы она где-то видела его лицо. Он глянул на них широко посаженными синими глазами, обрамленными роскошными ресницами, коротко улыбнулся, вновь повернулся к рыжей. Сказал что-то забавное, потому что до них донесся визгливый хохот.

– Господи, это же Рик Нельсон, – прошептал Кларк. – Не может быть, это невозможно, он погиб в авиакатастрофе шесть или семь лет назад, но это он.

Мэри уже собралась сказать, что он ошибся, такого просто быть не может, хотя совсем недавно сама не могла поверить в то, что рыжеволосая официантка – та самая давно умершая крикунья Джейнис Джоплин. Но прежде чем с губ сорвалось хоть слово, в голове у нее вновь что-то щелкнуло. Кларк смог связать имя и лицо, потому что он был на девять лет старше. Кларк слушал радио и смотрел «Американскую эстраду» [15] , когда Рик Нельсон был Рикки Нельсоном, а песни типа «Би-Бор бэби» и «Одинокий город» входили в десятку лучших, а не пылились в архивах радиостанций, чтобы иной раз прозвучать по заявкам уже начавших седеть слушателей. Кларк первым связал лицо и имя, но теперь она тоже видела, что он не ошибся.

Что сказала рыжеволосая официантка? «Вы должны попробовать вишневый пирог. Рик только что приготовил его!»

И вот теперь, в двадцати футах он них, жертва авиакатастрофы рассказывает анекдот, возможно, похабный, судя по ухмылкам, жертве фатальной дозы наркотиков.

Рыжая отбросила назад голову, ее заржавевший смех вновь взлетел к потолку. Повар улыбнулся, ямочки в уголках его полных губ прибавили глубины. Молодая официантка с лихорадкой над верхней губой и затравленным взглядом посмотрела на Кларка и Мэри, как бы спрашивая: «Вы за этим наблюдаете? Вы это видите?»

Кларк все смотрел на повара и официантку, лицо его вытянулось, словно в кривом зеркале в комнате смеха, на нем отразилась тревога.

Они это заметят, если уже не заметили, подумала Мэри, и мы потеряем единственный шанс, если он еще есть, вырваться из этого кошмара. Я думаю, тебе лучше взять инициативу на себя, подружка, и побыстрее. Вопрос лишь один: что ты собираешься делать?