Корнелия Функе - Камень во плоти Страница 19

Скорее, Джекоб. Он едва держался в седле, но Уилл уже почти доскакал до единорогов, и Джекобу оставалось только молиться, чтобы проклятый карлик на сей раз сказал правду. «Да скачи же!» – в отчаянии чуть не выкрикнул он, заметив, как брат вдруг с галопа перешел на рысь. Но поздно – Уилл уже осадил лошадь, и Джекоб знал: он сделал это вовсе не потому, что тревожится за судьбу родного брата. Все еще в седле, Уилл обернулся и как завороженный смотрел на гоилов – точно так же, как тогда, на заброшенном хуторе.

Мутноглазый тем временем тоже вспомнил, за кем надо гнаться. Джекоб выстрелил ему вслед, но мимо – пуля лишь слегка зацепила противника. Проклятая левая, будь ты неладна.

А Уилл уже повернул лошадь.

– Уилл! – заорал Джекоб что было мочи.

Один из гоилов был уже совсем близко. Смотри-ка, да это женщина. Аметист и темная яшма. Когда Клара, пытаясь прикрыть Уилла, направила свою лошадь ей наперерез, воительница выхватила саблю, но на сей раз Джекоб не промахнулся. Когда гоилка рухнула с лошади, мутноглазый вскрикнул с надсадным хрипом, но только подстегнул лошадь, не спуская с Уилла глаз. Остались метры! Карлик смотрел на гоила с ужасом. Но тут Клара дернула лошадь Уилла за повод, и та, уже привыкшая к руке девушки, мгновенно послушалась.

Единороги следили за погоней и стрельбой с той же безучастностью, с какой люди наблюдают весенний переполох в воробьиной стайке. Когда Клара поскакала прямо на них, у Джекоба перехватило дыхание, однако на сей раз карлик не обманул: Клару и Уилла единороги пропустили.

И только когда приблизились гоилы, они ринулись в атаку.

Пронзительное ржание, стук копыт, шум борьбы и падающих каменных тел разнеслись над долиной. Грянули выстрелы. Забудь о гоилах, Джекоб! Догоняй брата!

Сердце норовило выпрыгнуть у него из груди, когда он подъезжал к их разъяренному стаду. Он снова будто наяву почувствовал, как мощные рога вспарывают ему спину и своя, родная теплая кровь ручьями струится по телу. Не в этот раз, Джекоб. Делай, как карлик сказал: «Да это очень просто. Закройте глаза и не раскрывайте, иначе они продырявят вас, как мясо на вертеле».

Мощный рог скользнул по его ляжке. Влажные ноздри дохнули куда-то в ухо, обдав запахом лошадей и оленей вперемешку. Не открывай глаза, Джекоб! Этому скопищу косматых, крутобоких туш просто конца нет! От левой руки толку уже не было вовсе, правой он изо всех сил обнимал за шею лошадь. Как вдруг сопение и фырканье разом стихли, сменившись ласковым шелестом листвы под легким ветерком, плеском воды и сухим шуршанием камыша.

Он раскрыл глаза – и все вокруг стало как прежде.

Все куда-то исчезло. Гоилы, единороги, застланная туманом долина. Вместо этого – только вечернее небо в зеркале вод. На воде – белые лилии, ради которых он три года назад сюда пробрался. Ивы вдоль берега шелестят сочной, будто весенней, листвой, а вдали над водной рябью – остров, откуда никто не возвращался.

Кроме тебя, Джекоб.

Мягкий воздух ласкал кожу, и боль в плече затихала сама собой – в такт мелкой волне, нежно колышущей прибрежные камыши.

Он почти свалился с изнуренного гнедого. Лиса и Клара уже бежали к нему, и только Уилл стоял на берегу, не сводя с острова глаз. Кажется, он не ранен, но, когда он обернулся, во взгляде его сверкнул огонь, а на нефритовой зелени лица Джекоб приметил лишь последние крапинки человеческой кожи.

– Ну вот и прибыли. Доволен? – Под ивами стоял Валиант, обирая с рукавов ворсинки единорога.

– Кто снял с тебя цепь? – Джекоб попытался схватить наглеца, но тот с нечеловеческой ловкостью увернулся.

– Женские сердца, по счастью, куда сострадательней, чем булыжник, что бухает у тебя в груди, – пробурчал он, а Клара смущенно потупила глаза. – А в чем дело? Что ты так разволновался? Мы квиты! Правда, единороги растоптали мою шляпу. – И карлик с возмущенным видом провел рукой по непокрытым седым кудряшкам. – По крайней мере, этот ущерб ты обязан мне возместить!

– Квиты? А на спину мою взглянуть не желаешь? – Джекоб пощупал свое плечо. Никакой раны, никакой боли, как будто он вообще с Портнягой не сражался. – Ладно, уматывай, – бросил он карлику. – Пока я тебя не пристрелил.

– Ах вот как? – Валиант метнул язвительный взгляд в сторону острова, уже почти утонувшего в полумраке. – Нисколько не сомневаюсь: твое имя, милейший, украсит могильную плиту гораздо раньше моего, – изрек он, после чего обратился к Кларе: – А вам лучше бы последовать за мной. Уж поверьте, это все добром не кончится. Вы когда-нибудь слыхали про Белоснежку? Она припеваючи жила с нашими братьями-гномами, пока, себе на горе, не связалась с дальним предком императрицы. И была так с ним несчастлива, что в конце концов сбежала. И с кем? С карликом!

– В самом деле?

Похоже, Клара даже не слушала толком, что он ей плетет. Она стояла у кромки воды, не сводя глаз с рассыпанных по озеру лилий, и, казалось, забыла все на свете, даже Уилла, стоявшего всего в нескольких шагах от нее. Между ивами кивали головками колокольчики, темно-синие, как само вечернее небо, и, когда она сорвала один, раздался нежный, пленительный звон. И сразу все страхи и печали сошли с Клариного лица, будто их и не было. Валиант издал притворный стон возмущения.

– Фу-ты ну-ты, тоже мне фокусы фей! – фыркнул он. – Думаю, мне лучше откланяться.

– Постой! – окликнул его Джекоб. – Тут всегда лодка была у берега. Где она?

Но карлика уже и след простыл. Уилл, не отрываясь, созерцал свое отражение в воде. Джекоб бросил в это темное зеркало камень, но отражение распалось лишь на миг и тут же всплыло снова, подернутое рябью волн и оттого еще более жуткое.

– Еще бы чуть-чуть, и я бы убил тебя там, в ущелье. – Голос Уилла настолько огрубел, что уже почти не отличался от гортанного говора гоилов. – Посмотри на меня! На какое бы чудо ты тут ни надеялся, для меня все равно уже поздно. Признай это наконец.

Клара смотрела на них молча. Колдовство фей, словно цветочной пыльцой, окутало ее всю мягким матовым ореолом. Но Уилл, похоже, даже этого не замечал.

Где же Уилл, Джекоб? Где ты его оставил? В шелесте листвы Джекобу почудился голос мамы.

Уилл отшатнулся, словно испугавшись снова его ударить.

– Отпусти меня к ним.

За деревьями садилось солнце. Его последние лучи играли в волнах озера расплавленным золотом, а водяные лилии уже раскрывали свои бутоны, готовясь нежной белизной лепестков встретить темноту ночи.

Джекоб отвел Уилла от воды.

– Жди меня здесь, на берегу, – приказал он. – Стой тут и не двигайся с места. Обещаю тебе: я скоро вернусь.

Лиса прижалась к его ногам. Шерсть дыбом, угрюмый взгляд прикован к острову.

– Чего ты ждешь, Лиса? – окликнул Джекоб. – Ищи лодку.

26. Красная фея

Лодку Лиса нашла. И на сей раз даже не попросила Джекоба взять ее с собой. Но когда он садился, она вдруг впилась зубами ему в руку – больно, до крови.

– Это тебе на память, чтоб меня не забыл, – рыкнула она, но в глазах ее он опять увидел все тот же страх потерять его навсегда.

Три года назад, когда она нашла его тут, в лесу, полумертвого, феи ее прогнали, и она чуть не утонула, попробовав добраться до острова вплавь. Но все равно ждала целый год, покуда он был там, на острове, позабыв все на свете, и ее тоже. И вот теперь она опять осталась на берегу, почти черная в сумерках подступающей ночи. Клара тоже стояла под ивами, и даже Уилл на сей раз смотрел ему вслед.

Для меня уже поздно. Волны, плескавшие о борт лодчонки, казалось, повторяют за Уиллом эти слова. Но кому еще по силам снять заклятие Темной Феи, как не ее сестре? Джекоб тронул медальон у себя на груди. Цветочный лепесток, в нем хранившийся, был сорван в тот самый день, когда он ее покинул. Лепесток делал его для феи невидимым, как бы лишал его тела, которое она так полюбила. Обычный лепесток. Она сама подсказала Джекобу, как от нее спрятаться. Тем, кого любят, феи выдают все свои тайны. Во сне. Надо только уметь спрашивать.

По счастью, лепесток скрывал его и от остальных фей тоже. Пряча лодку в прибрежных камышах, он уже успел заметить четырех. Они стояли по пояс в воде, распустив по волнам свои длинные волосы, словно сети, сотканные темнотой ночи. Но Миранды среди них не было. Одна пристально посмотрела в его сторону, и Джекоб возблагодарил судьбу за то, что пышный цветочный ковер делает его поступь почти столь же бесшумной, как у Лисы. Ведь он своими глазами видел, как они превращают мужчин в трын-траву или в рыб. Цветы под ногами были той же темно-небесной синевы, что и колокольчики, приглянувшиеся Кларе, и даже медальон не спасал от воспоминаний, которые пробуждал в нем их вкрадчивый аромат. Осторожнее, Джекоб! Он пощупал кровавый след от зубов Лисы у себя на тыльной стороне ладони.

Уже вскоре ему попались на глаза первые сети, сплетенные для фей молью и натянутые между деревьями, – тончайшие, узорчатые, словно крылышки стрекозы, они образовывали нечто вроде шатров, где даже при свете дня царила темень, будто сама ночь застревала в их мельчайших ячейках. Феи спят под ними, только когда солнце появляется на небе, но лучшего места, чтобы дождаться Миранды, Джекоб придумать не мог.