Максим Никонов - Девятый портал. Дежавю Страница 2

– Я вижу, у вас здесь все нормально, так я пойду. Если что – ищите меня в Париже.

Кофе бы выпить, а они измываются. Сволочи. А ее больше всех ненавижу. Как она измывается, ведьма трухлявая. А еще этот ее акцент, который она умело скрывает перед одними и нарочито выставляет перед другими. Когда ей надо притвориться умной и хитрой, она тут же русский акцент включает. У этих придурков-американцев менталитет такой: русский акцент – значит, ум и хитрость. А с другими американцами, когда надо, она очень даже без акцента говорить может. Сволочь она, начальство мое. Софа, гадина, ближайшая подружка моей тети Наты, чтоб она сгорела. Не тетя, понятно, она-то тут ни при чем. Тетя Софа эта. Ненавижу ее, как и она, наверняка, меня. Ни дома покоя нету, ни на работе. Измывательство по всей жизни, чтоб она в гробу крутилась. Надо будет тетке Нате про седовласого рассказать, только этой карге как с гуся вода. Зато Ната посмеется. Она любит про Софку говорить. Про эту змеюку-удавку.

Мой босс себя называет Сарой. И все называют, потому что она так в документах прописана. А когда-то была Софой или Софкой. Язва она такая – поискать еще надо. Ее все в отделе побаиваются, стараются стороной обходить. Только не мы с Питером. Питер – потому, что у него шкура носорожья, пробить его только стрелы амура могут. А я… А я потому что знал кое-что про нее. Фотку одну у нее на столе один раз увидел. Мельком так заглянул, а ее к начальству видно вызвали, раз такой компромат на столе оставила. Фотку-то я сразу узнал, потому что у тети Наты такая же на стене висит. Четверо на ней, один молодой человек и три смеющиеся девушки. Молодой человек обнимает двух девушек за плечи, а третья чуть в стороне стоит. Это тетя Ната, она сестра папы. А сам папа обнимает за плечи маму и Софу. Ната дружила с Софой с детства, а она уже маму с папой познакомила.

Потом, уже после моего рождения, Софа уехала и стала Сарой. Обычное дело – половина Соф в России еврейского происхождения дома отзывались на имя Сара. Двойное имя – свое, родное, и близкое по созвучие имя местного народа, – обычное дело у евреев, вечных изгоев.

Позже уже, когда родители погибли и тетя Ната моталась по всяким учреждениям устраивать похороны, эта появившаяся неизвестно откуда женщина смотрела на меня встревоженным и чуть тоскливым взглядом. Этот взгляд я запомнил, а сами похороны – нет. Любила она папу. Поэтому тетя Ната строго настрого мне запретила ее обижать.

Мне стало грустно. А до ланча еще далеко. И карандаш сломался. Тоскливо. Пора идти за кофе.

Глава вторая. Пятница, до ланча

К ланчу, конечно, все было сделано. В смысле – отчет сдан. Нужное количество кофе выпито. Вот спрашивается, почему бесплатный кофе такой невкусный? И стаканчики такие крохотные. Питер, он что сделал. Завел себе большущую кружку и туда сразу четыре обычные порции сливает. На все утро хватает. А мне четыре раза бегать приходится. Вообще-то у меня тоже такая кружка где-то в ящике валяется. Только она вся проплесневела. По мне, уж лучше четыре раза к ящику с кофе смотаться, чем один раз в день кружку отдраить.

Софу тоже повидал – когда отчет сдавал. Нормально все обошлось. Софа тетка отходчивая, позубоскалить просто при всех любит. Так у нас в отделе, по-моему, все такие. Срочного вроде бы ничего нет. Самое время хвосты подчистить.

Работаем мы в компании под названием TT and T. В порядке букв уверены все, что не скажешь про порядок слов. Transportation, Transmission and Teleportation, так, кажется. В общем, трансплантируем и транспортируем. Занимаемся мы транспортировкой людей и ничего более. Совсем ничего, кроме живых людей. Контора богатая, даже слишком. В прошлом году ее по антитрастовскому закону расщепили. Потому что никто, за исключением нашей конторы, таких перевозок не делает. Вот и нашлось несколько идиотов в конгрессе, то ли им завидно стало, то ли посчитали, что богатая контора их должна на подкормке держать. В общем, прошла фирма через суд и ее на несколько отделений расщепили – Северо-Восточное, Восточное и так далее. Как в национальной баскетбольной лиге. Ну, разбили нас, в четверг, что ли, объявили. А в понедельник обратно попросили собраться. Потому как все терминалы в полночь понедельника поотключались, а как включить обратно, никто не знает. Народу обратно в Вашингтон надо, кому с гор, кому с пляжа, кому с любовницы. А там сессия очень важная. Суд тут же потребовал, чтобы вся главная техническая документация была к нему доставлена. Чтобы уличить в нарушении патентного права при реализации антитрастовского закона. Не смогли. Ни уличить не смогли, ни отыскать этот самый патент. Ни найти нарушителя, который там все поотключал. Просто терминалы перестали работать. Везде, кроме как в Огайо, – там одно из новых раздробленных отделений находилось. И объявила эта самая огайовская организация, что готова купить остальные за полпроцента от их вчерашней стоимости. Смеху было! Акций еще нет, а компаний уже нету. Потому что компания без терминалов – просто пыль. Дело взял под свой контроль президент, и под занавес дня Верховный суд объявил свое недавнее решение неправильным. Адвокатская контора, которая нашу фирму в суде представляла, с компании ничего не взяла. Еще бы, такая реклама – у Верховного суда дело отыграть. Наверняка адвокаты – те, конечно, теперь бесплатно нашими услугами транспортными пользуются. Так они не единственные. У нас таких друзей – куча. Рука руку моет.

Терминалы к утру уже работали. Опять же, как – богу одному ведомо. Потому что никто не знает, каким образом они, терминалы эти самые, функционируют, что за принципы там такие в них заложены. Беспринципные они наши. Их уже воровали несчетное количество раз. И кабель, который от них идет, воровали. И кусками крали, и с грузовика бухтами километровыми, да ни фига. Терминал сам – бетонная стенка с намалеванной для красоты дверью. Сейчас их красивыми делать стали, с надписями фирменными, а первые так вообще на месте заливали. А кабель – простой оптико-волоконный, только толстый, в руку толщиной. Спрашивается, какой идиот будет оптико-волоконный кабель толстым делать? Он же чем тоньше, тем лучше. Вообще, если бы не серьезные лица руководства при открытии нового терминала, все остальное – просто мыло пенное. Кто-то из людей делает идиотов, а они, люди эти самые, радуются и деньги платят. Работает и работает. Причем все очень просто. Входишь в один терминал, а выходишь из другого. Входишь в Вашингтоне, а выходишь в Пекине. Или в любом другом месте, где подобные терминалы стоят. А мест таких по миру – к двумстам подходит. Про частные я вообще не говорю.

Первый год люди не верили, потом все же поверили, ну а потом привыкли. Сейчас ими большинство пользуется. Большинство – это, может, я и соврал, но, по крайней мере, мне так кажется. Мы не перевозим багаж, только людей. Так сказать, только тело. Были идиоты, которые не верили. Входит человек человеком – в пиджаке, при галстуке, с портфельчиком. А выходит голая обезьяна. Потому как сказано: только человека терминал пропускает. А все остальное там, на входе, остается, кучкой бесформенной. Проблем и жалоб было множество. Потому как люди читать правила не умеют. А в правилах этих про все прописано. У нас они у каждого – на самом видном месте, и список наиболее часто забываемых вещей тоже. Там ладно про одежду – от шляп и пальто до нижнего белья, – там и про портфели, зонтики, парики, костыли и женские прокладки. Но это все еще ерунда. Ведь предметы, которые человеку при операции какой-то вставили, они тоже – тогось. А там и эти штучки, что в сердце вставляются, и искусственные почки, и артерии искусственные, и штыри вместо суставов, и сиськи силиконовые, и камни в почках, и любая контрабанда, которую можно проглотить. Но ужаснее всего – это челюсти и пломбы. Хуже них – только когда женщина беременна, а ей ребенка искусственным образом в живот вшили.

Молодежь-то быстро попривыкла. Тем более что сейчас вместо пломб и челюстей новые зубы методом клонирования выращивают и вставляют. Дантисты на нас миллионы сделали. С шишками всякими, в особенности в частном секторе, тоже более-менее. Сам не видел, но говорят, что у них в каждом нашем отделении в камере хранения полный набор имеется, от челюстей до туфель из крокодиловой кожи. Но некоторые все равно пользоваться нашей системой не могут, те самые, у которых что-нибудь важное в организме из искусственного материала. А еще мусульманские женщины не могут: не положено им по шариату голяком шастать. Этим приходится старым дедовским способом – самолетом – добираться.

Фирма наша всем этим авиакомпаниям крылышки сильно подрезала. Вначале цены вообще смехотворные были – боялись все, не понимали. Только время свое дело потихоньку делает. До сих пор никто не понимает, зато бояться перестали. Когда уже стал этот путь перемещения популярным, цены поднялись, но все равно ниже любой авиакомпании получаются. Поэтому война разгорелась. Авиакомпании дебоширили, саботировали, занимались шпионажем и воровством – все без толку. После анти-трастовского разбирательства все как-то немного поуспокоилось. Но крови адвокатской пролилось немало. Деньги основные делались не на самих перевозке-переходе тела из одного терминала в другой, а на аренде ящиков для хранения и прокате временной одежды. Вот представьте себе, у вас отпуск запланирован где-нибудь на Гавайских островах. Приезжаете вы в аэропорт (наши терминалы в основном по аэропортам разбросаны), находите, с какой двери ваш выход. Заходите в переодевалку, открываете заранее заказанный шкафчик, сбрасываете одежонку. Если вы – особо стеснительный, надеваете одноразовый халат: такой бумажный мешок с дырками для головы и рук. Далее подходите к двери и спокойненько ждете своей очереди, которая редко, но бывает. Зашли в дверь – вышли уже на Гавайях. При выходе – стопка таких же одноразовых пакетов для особо стеснительных. Опять ищете раздевалку, выбираете свой шкафчик и одеваетесь в заранее заказанную одежду. Там же, в шкафчике – деньги. И обратно – так же. Некоторые, которые побогаче, целые гардеробы хранят. Заранее привозят или на месте покупают.