Беззвездный Венец - Роллинс Джеймс Страница 24

Время замедляет свой бег и растягивается. Луна становится еще больше. Военные машины вокруг умолкают. Проникнутые болью и страданием крики сливаются в единый хор ужаса. Земля под ее коленями содрогается, все яростнее с каждым вздохом.

А луна по-прежнему продолжает увеличиваться, заполняя собой небо, ее края теперь объяты огнем, отчего мир вокруг становится темнее.

Она находит в себе силы произнести название этой надвигающейся катастрофы:

– Павшая луна…

И тут ей в грудь погружается лезвие кинжала – пронзая наполненное правдой сердце.

«Я не смогла… я подвела нас всех!..»

Вскрикнув, Никс уселась в кровати.

Слезы застилали ее новообретенное зрение. Сердце гулко колотилось о грудную клетку. Высвободив из спутанного одеяла руку, девушка вытерла глаза. Другой рукой она растерла огненную боль в груди, ожидая увидеть почерневшие от крови пальцы.

«Это всего лишь сон», – заверила себя Никс.

Она сглотнула комок в горле, освобождая язык в пересохшем от страха рту.

– Это всего лишь сон, – повторила Никс, теперь уже вслух, чтобы еще больше укрепить уверенность.

Она выглянула в окно на луну, по-прежнему сияющую в небе, такую же, как раньше, не ставшую ни больше, ни меньше. Никс сделала над собой усилие, успокаивая дыхание. Подняв левую руку, она разжала пальцы, затем стиснула их в кулак.

«Пальцев пять, все на месте».

Опустив руку, Никс облегченно оторвала голову от подушки.

– Я просто не в себе, – обратилась она к себе вслух. – Отец всегда щедро добавляет в пирог сидр. И эти разговоры…

Павшая луна…

Девушка была уверена в том, что это ее подпитанное сидром воображение собрало все страхи и сомнения в один кошмарный сон. Вот и все объяснение.

Подняв голову, Никс смотрела на сухие веточки и пучки трав, раскачивающиеся под потолком. Привидевшийся ей кошмар был не более реален, чем игра теней от дрожащего пламени.

Никс напряглась.

Ее взгляд метнулся к прикроватному столику, к темному масляному светильнику. Она помнила, как задула огонек. И ставни на окне были раздвинуты больше, чем она оставляла. Запрокинув голову, девушка всмотрелась в гнездо теней под потолком.

«Там что-то есть».

При этой мысли весь ее мир перевернулся. Внезапно Никс увидела себя со стороны, сидящей в кровати и смотрящей вверх. Она вскрикнула – и увидела, как вскрикнула. Затем мир снова выпрямился, и она уже опять лежала в кровати, уставившись на балки перекрытий.

Ее взгляд привлекли пошевелившиеся пучки сушеной полыни.

Из-под потолка на нее смотрели два горящих красных глаза.

У Никс в груди родился пронзительный крик, но прежде чем он вырвался, сверху до нее дошел громкий стон. Беззвучный, он тем не менее пропитал ее насквозь. Ее кожа откликнулась мурашками. Отразившись от каменной стены, стон заполнил всю келью. Вспоров уши, он прозвучал многократными отголосками у нее в голове, воспламеняя ее мозг огнем.

Девушка зажала уши ладонями, однако это не возымело никакого действия.

Огонь разгорелся, порождая странные ощущения. Нос Никс наполнился терпкой слизью, пахнущей маслом и потом. Ее язык ощутил вкус сливок, сочных и сладких. Словно повинуясь завывающему ветру с потолка, ее голова откинулась назад на подушку. Неясные образы перед глазами задрожали.

Окружающий мир померк, но другой мир стал более резким, более четким.

…Ее крошечные пальчики гладят косматую шерсть…

…Губки раскрываются, найдя темный сосок, на котором висит одна-единственная капля молока…

…Она жадно сосет и брыкает пухлыми ножками, стараясь подняться ближе к груди…

…Мягкая кожа укутывает ее плотнее, согревая, даря уют.

Никс тряхнула головой, пытаясь прогнать эти воспоминания, отрицая то, о чем уже начинала подозревать. Однако все было тщетно.

Неудержимым потоком нахлынули другие образы. Иногда это Никс сама смотрела на мир вокруг; иногда она словно видела себя со стороны.

…Она ползет сквозь камыши…

…Пытается пососать пальчик на ноге…

…Едкий запах серы режет ей нос…

…Горячий язык облизывает ее всю…

…Ее подхватывают и уносят ввысь, в лицо ей дует ветер…

По мере того как образы мелькали все быстрее и быстрее, они почему-то становились все более туманными.

…Молоко, которое она сосет, по-прежнему вкусное и жирное; оно наполняет ей живот, делает ее сильнее, укрепляет ее сон, но также погружает в темноту окружающий мир…

…Теплый язык вытирает ей глаза, уже не так нежно, усиленно, с беспокойством…

…Пронзительные крики и свист, постоянно заполняющие ее голову, весь мир, проникающие в ее естество, теперь звучат печально, тоскливо, словно мир вокруг оплакивает ее…

…Затем она снова в воздухе, ее куда-то несут в полумраке…

…Ее маленькие ушки слышат внизу рев огромного животного, пробирающегося по болоту, вместе с шелестом тростника…

…Ее нежно опускают рядом с животным; ее новое ложе влажное, наполненное ароматом цветов…

…К этому времени она уже почти ничего не видит…

…Над ней склоняется тень, большие глаза смотрят на нее, заросшая щетиной щека прижимается к ее личику; язык в последний раз облизывает ее, ноздри раздуваются, обнюхивая ее, запечатлевая в памяти…

…Затем прощальный взмах огромных крыльев – и она остается одна…

…Она хнычет, давая выход своему горю, и откуда-то сверху ей откликается жалобный стон, который становится все слабее и слабее…

…Она видит, как серповидная тень заслоняет свет луны и исчезает…

Наконец окружающий мир полностью вернулся. Никс снова лежала в своей кровати. Крохотные глазки по-прежнему горели сверху, но теперь уже тускло, не вызывая страха. Девушка хотела отстраниться от увиденного – от забытых воспоминаний, оживленных стоном, – но не могла. Она понимала, что это правда. И все же воспоминаний было слишком много, и они переворачивали вверх ногами все то, что Никс знала о себе.

Прежде чем она хотя бы попыталась осуществить эту невыполнимую задачу, пронзительные крики под балками перекрытий усилились. И снова девушка обнаружила, что смотрит на себя сверху. Она поняла, что видит мир глазами существа, прячущегося под потолком. Затем на этот образ наложился другой, дрожащий, словно отражение на водной глади.

Никс снова была голым младенцем, прильнувшим к соску, уютно устроившимся в густой шерсти, укутанным крылом огромного существа, защищающего ее. Она перевела взгляд на другой сосок, который сосала темная фигура, голая, покрытая пухом. Ее тонкие крылья были неуклюже сложены сбоку. Крошечные когти крепко вцепились в косматую шерсть, а маленькие красные глазки смотрели на Никс. Этот другой малыш всегда был рядом, укрытый под теми же крыльями.

Дрожащий образ наконец погас. В келье снова наступила тишина.

Никс сделала несколько судорожных вдохов и выдохов, оглушенная тем, что узнала. Ее взгляд сосредоточился на балках перекрытий, на паре красных глаз. Теперь она знала, кто прячется под потолком.

Словно в подтверждение ее догадки, темная фигура размерами не больше зимнего гуся, показала себя. Расправив крылья, она одним взмахом достигла узкого окошка. Девушка проследила взглядом, как молодая летучая мышь Мирра вылетела в окно и скрылась из вида.

Никс затаила дыхание, стараясь разобраться в том, как ей отнестись к этому вторжению.

Летучие мыши, беспощадные хищники, были сущим бичом этих суровых земель. Однако в груди у девушки не было ледяных игл страха. Напротив, уверенность окрепла, наполнив ее ужасом.

Она поняла, кто навестил ее сегодня вечером.

Глядя в окно, Никс мысленно представляла себе тот, другой сосок, маленькое существо – но только теперь выросшее и покрывшееся бархатистой шерстью.

«Мой пропавший брат…»

Часть четвертая

Принц-в-чулане

Все красоты мира можно найти в землях Халендии. С востока до запада простираются бескрайние степи, словно предназначенные для того, чтобы по ним ступали сами боги. От клубящихся вершин Саванов до густых лесов Приоблачья и, наконец, до плодородных равнин Тучноземья. И все же самым чудесным является город, вокруг которого вращается эта страна и весь мир, великолепная, блистательная Азантийя.