Корнелия Функе - Камень во плоти Страница 35

В тесноте и духоте темных переходов сердце билось сильней. Сквозь тонкие стены он слышал пение служанки, звяканье посуды, но вдруг до Джекоба донеслось едва слышное покашливание, и он поспешно выключил фонарь. Ну конечно. Тереза Аустрийская шпионила за всеми своими гостями. С какой стати она станет делать исключение для своего злейшего врага, даже если тот женится на ее дочке?

Впереди затеплился огонек газовой лампы. Ее блики выхватили из темноты невзрачного человечка, мертвенно-бледного, словно вся жизнь его прошла в этих застенках. Джекоб, не дыша, вжался в стену, когда императорский шпион крадучись проскользнул мимо и исчез, притворив за собой потайную дверцу. Если он ушел сменяться, времени остается не много.

Шпион вел наблюдение как раз за тем залом, который Джекоб и искал. Голос Темной Феи он узнал прежде, чем увидел ее саму в крохотный глазок. Лишь несколько свечей скупо освещали помещение. Портьеры были задернуты, но солнечные лучи просачивались сквозь бледно-золотистую парчу, а сама фея стояла возле одного из окон, словно желая заслонить своего возлюбленного даже от такого процеженного света. Но и в затемненном зале ее кожа мерцала, источая лунное сияние.

Не смотри на нее, Джекоб.

Король гоилов стоял у двери. Лицо его и в полутьме пылало огнем, и Джекобу почудилось, что даже сквозь стену он ощутил его нетерпение.

– Ты требуешь, чтобы я поверил в сказки. – Каждое слово заполняло собой пространство. В его голосе слышалась сила и умение держать собеседницу в узде. – Когда в эти сказки верят глупцы, требующие, чтобы мы вернулись обратно под землю, не скрою, меня это всего лишь забавляет. Но не жди подобной же наивности от меня. Нельзя одним лишь цветом кожи обеспечить то, за что сражались больше сотни тысяч солдат. Неправда, что я непобедим, и он тоже непобедимым меня не сделает. Даже эта свадьба подарит нам мир лишь ненадолго.

Фея попыталась возразить, но он себя перебить не позволил.

– На севере у нас мятеж за мятежом, царьки на востоке не трогают нас лишь потому, что еще не додрались друг с другом. На западе мне приходится подкупать Горбуна, а он на мои же деньги вооружается за моей спиной, о его кузене на острове и говорить нечего… Ониксовым гоилам я не угодил цветом кожи. Мои оружейные заводы не успевают штамповать патроны для моих солдат. Лазареты переполнены, а две мои важнейшие железные дороги взорвали партизаны. Сколько помню, во всех наших сказках, которые матушка мне рассказывала, обо всем этом ни слова. Предоставь простонародью верить в нефритового гоила и прочую каменную дребедень. Нынешний мир делается из железа.

Взявшись за дверную ручку, он разглядывал узорчатые золотые инкрустации на полотнище двери.

– Красивые вещи делают, – пробормотал он. – Одного не пойму: почему они все так помешаны на золоте? Серебро гораздо красивей.

– Обещай мне, что он будет рядом. – Фея вытянула руку, и в ту же секунду все золото в полутемной зале стало отливать серебром. – Даже когда ты ответишь ей согласием. Прошу тебя!

– Да он же человекогоил! И моим офицерам это прекрасно известно, несмотря на весь его нефрит. Это самый неопытный из всех моих телохранителей.

– И тем не менее он всех их побил! Обещай мне!

Он ее любит. Джекоб видел это по лицу. Так любит, что даже страшно.

– Мне пора. – Король гоилов повернулся, но когда попытался открыть дверь, та не открылась. – Оставь это! – прикрикнул он на фею.

Она опустила руку, и дверь распахнулась.

– Обещай мне! – повторила она снова. – Прошу тебя!

Но ее возлюбленный вышел, так ничего и не ответив, и она осталась одна.

Вперед, Джекоб!

Он лихорадочно пытался нащупать потайную дверцу, но под пальцами было только гладкое дерево, а фея уже направилась к двери. Ну давай же, Джекоб! Пока она одна! За дверью – там уже часовые! Можно, конечно, проломить стену. Ну и что? На шум сбегутся гоилы, не меньше дюжины. А фее, наверно, и никакие гоилы не нужны, чтобы его прикончить. Джекоб все еще стоял в тесном переходе, не зная, что предпринять, когда в зал по мановению феи вошел один из охранников.

Нефритовая кожа.

Он впервые увидел брата в сером гоильском мундире. Уилл выглядел в нем так, будто другой одежды отродясь не носил. Ничто не выдавало в нем бывшего человека. Разве что губы чуть-чуть пухлее, волос тоньше, чем у гоилов, зато походка, движения, осанка изменились разительно. И он не сводил с феи глаз, будто на ней, и только на ней, свет клином сошелся.

– Я слышала, ты разоружил лучшего королевского телохранителя?

Она погладила его по щеке. По коже, которую она превратила в нефрит.

– Он и вполовину не так хорош, как похваляется.

Его брат никогда не говорил таким тоном. Он не любил драк, вообще не любил мериться силами. Даже с братом.

Темная Фея улыбнулась, заметив, как Уилл почти с нежностью положил руку на рукоять сабли. Каменные пальцы.

«Ты мне за это заплатишь, – сквозь боль и бессильную ярость пронеслось в голове. – Твоя сестрица уже и цену назначила».

Про шпиона он, конечно, запамятовал. А тот так и застыл, выпучив от ужаса глаза, когда свет его лампы выхватил из темноты фигуру незнакомца. Недолго думая, Джекоб оглушил его ударом фонаря в висок и даже попридержал оседающее тело, однако бедняга, падая, задел костлявым плечом стену да и лампу выронил, а подхватить ее Джекоб уже не успел.

– Что там такое? – донесся до него голос феи.

Джекоб задул лампу и затаил дыхание.

Шаги.

Он схватился за пистолет, но тут же опомнился, сообразив, кто именно подходит к стене с той стороны.

Деревянную обшивку Уилл прошиб одним ударом, словно она была из папье-маше, и Джекоб не стал дожидаться, пока братец продерется сквозь пролом. Он кинулся назад, к потайной дверце, услышав на бегу, как фея зовет охрану.

Не беги, Джекоб!

Но ни от кого прежде Джекоб не бежал в таком страхе, как от этого своего преследователя. Уилл наверняка видит в темноте не хуже Лисы. И он вооружен.

Скорее на свет, Джекоб! В темноте он сильнее.

Высадив плечом потайную дверь, сорвав портьеру с жемчугами, он вывалился в зал.

Ослепленный внезапным светом, Уилл прикрыл глаза рукой, и Джекоб, пользуясь случаем, выбил у него саблю.

– Не вздумай поднимать, Уилл!

Он наставил на Уилла пистолет. Брат тем не менее нагнулся. Джекоб попытался выбить саблю ударом ноги, однако на сей раз брат оказался ловчее.

Он же убьет тебя, Джекоб! Стреляй!

Нет, он не может. Все то же лицо, пусть из нефрита.

– Уилл, это же я!

Вместо ответа, Уилл ударил его головой в лицо. Кровь хлынула у Джекоба из носа, и он лишь с грехом пополам успел увернуться от клинка, метившего ему прямо в грудь. Следующим ударом Уилл полоснул его чуть ниже локтя. Он дрался, как настоящий гоил: поборов страх гневом, неумолимо, с холодной головой, расчетливо и точно. «Я слышала, ты разоружил лучшего королевского телохранителя». – «Он и вполовину не так хорош, как похваляется». Еще удар.

Защищайся, Джекоб.

Клинок о клинок, смертоносный металл вместо игрушечных шпаг, которыми они сражались в детстве. Как же давно… Искрится над головами солнце в цветочных плафонах люстры, мелькает под ногами прихотливый узор ковра – вытканные на нем ведьмы кружатся в весеннем танце. Уилл уже задыхался. Впрочем, они оба пыхтели так, что императорских гвардейцев заметили, лишь когда те наставили на них винтовки. Уилл при виде белых мундиров отпрянул назад, а Джекоб по старой привычке попытался даже его заслонить. Но на сей раз брату его помощь не понадобилась. Гоилы тоже были тут как тут. Они выскочили из потайной дверцы. Серые мундиры тут, белые там, а они посередине. Уилл опустил саблю, лишь когда один из гоилов резким голосом отдал ему приказ.

Братья.

– Этот человек пытался проникнуть в королевские покои!

Их командир, ониксовый гоил, изъяснялся на человеческом языке почти без акцента. Уилл, встав с ним рядом, не спускал глаз с Джекоба. Казалось бы, все то же лицо, но сходства с братом в нем не больше, чем между собакой и волком. Джекоб отвернулся. Нет сил на это смотреть.

– Джекоб Бесшабашный. – Он протянул гвардейцам саблю. – Я должен говорить с ее величеством.

Гвардеец, принявший у него оружие, что-то шепнул своему офицеру. Может, в одном из дворцовых коридоров и вправду висит его портрет, написанный по приказу императрицы после того, как он принес ей хрустальный башмачок.

Когда гвардейцы уводили Джекоба, Уилл все еще смотрел ему вслед.

Забудь, что у тебя был брат, Джекоб. Он про тебя уже забыл.

44. Императрица

С тех пор как Джекоб в последний раз удостаивался аудиенции императрицы, много воды утекло. Даже когда он или Ханута доставляли во дворец какую-нибудь диковину, которую разыскивали много лет, принимал их, как правило, один из карликов – расплачивался и поручал новое задание. До личной аудиенции императрица снисходила лишь в том случае, если поручение оказывалось – как это вышло в случае с хрустальным башмачком или скатертью-самобранкой – особенно опасным и было связано с жуткой историей, кровопролитиями и смертельным риском. Короче говоря, Тереза Аустрийская и сама могла бы стать азартной охотницей за сокровищами, не уродись она императорской дочкой.