Оливер Боуден - Assassins Creed. Отверженный Страница 5

Теперь я понимаю, чего добивался отец. Старина Фейлинг учил меня фактам и непреложным истинам. Отец предлагал мне подвергать их сомнению: откуда взялись эти факты и истины? Кто держал в руке перо, излагая их, и почему я должен верить этому человеку?

Отец любил повторять: «Чтобы видеть мир в ином свете, мы должны мыслить по-иному». Кому-то из вас эти слова покажутся глупыми, и вы посмеетесь над ними. Быть может, через несколько лет я и сам над ними посмеюсь. Но тогда у меня бывали мгновения, когда я чувствовал, что мой ум расширяется и я способен смотреть на мир глазами отца: мне казалось, его взгляд подвергал сомнению само представление об истине.

Разумеется, я начал сомневаться в словах старины Фейлинга. Однажды, когда мы изучали Священное Писание, я дерзнул высказать ему свою точку зрения, заработав несколько ударов тростью по пальцам. Старина Фейлинг даже рассказал о случившемся отцу, после чего тот отвел меня в свой кабинет, закрыл дверь и повернулся ко мне. Расплывшись в улыбке, он мягко сказал:

– Знаешь, Хэйтем, зачастую лучше держать свои суждения при себе. Это сродни умению скрываться на виду у всех.

Я внял отцовскому совету. Теперь, наблюдая за окружающими, я старался понять, каков их взгляд на мир: такой, как у старины Фейлинга, или такой, как у отца.

Сейчас, когда я пишу эти строки, то понимаю, что был тогда крайне самонадеянным. Я чувствовал себя не по годам взрослым. Это чувство неприятно для окружающих и сейчас, в мои десять, и раньше, когда мне было восемь и девять. Возможно, я был невыносимо высокомерным мальчишкой. Наверное, я чувствовал себя этаким маленьким хозяином дома. Когда мне исполнилось девять, отец на день рождения подарил мне лук и стрелы. Я упражнялся с ними в саду, надеясь, что сестры Доусон или Барретты наблюдают за мной из окон.

Со времени моего тогдашнего разговора с Томом прошло больше года. Я продолжал ходить к закрытой двери, надеясь снова поговорить с его глазом. Отец охотно обсуждал со мной все, кроме своего прошлого. Я ровным счетом ничего не знал о его жизни до приезда в Лондон и матери Дженни, поэтому продолжал надеяться, что Том, быть может, меня просветит. И станет моим другом. Родительская любовь, внимание нянек, учителей и наставников – всего этого у меня было вдоволь. Я мечтал о друге. И надеялся, что им станет Том.

Увы, моим мечтам не суждено было сбыться.

Завтра состоятся похороны Тома.

9 декабря 1735 г

1

Утром ко мне заглянул мистер Дигвид. Он постучался, дождался моего ответа, после чего вошел пригнув голову, потому что двери в доме, где мы вынуждены пребывать, гораздо ниже тех, что были в нашем прежнем жилище. Мистер Дигвид – мужчина, начинающий лысеть, со слегка выпученными глазами, веки которых испещрены вздувшимися жилами. Он высок, худощав и ненавидит нагибать голову. В Блумсбери мистер Дигвид чувствует себя рыбой, которую выбросили из воды. Он долгие годы служил у моего отца в камердинерах, еще до моего рождения; вероятно, с тех пор, как семейство Кенуэй переехало в Лондон. Подобно всем нам, он был привязан к особняку на площади Королевы Анны. Возможно, его привязанность была крепче нашей. Переживания мистера Дигвида усугублены чувством вины. Семейные обстоятельства вынудили его отправиться в Херефордшир накануне атаки на дом. Он вернулся из поездки вместе с нашим кучером лишь утром следующего дня.

– Надеюсь, мастер Хэйтем, вы проявите милосердие и простите меня, – сказал он в один из последующих дней.

– Конечно, Дигвид. – Мне было тяжело смотреть на его бледное, осунувшееся лицо. Подражая взрослым, я называл его по фамилии, всегда испытывая при этом какую-то неловкость. Разве он не заслуживал, чтобы к нему обращались по имени? Мне хотелось как-то подбодрить мистера Дигвида, но я смог лишь сказать: – Благодарю вас.

Сегодня утром в выражении лица мистера Дигвида ничего не изменилось. Пожалуй, лишь добавилось мрачной торжественности, из чего я заключил: он принес мне отнюдь не радостную весть.

– Мастер Хэйтем… – начал он, остановившись передо мною.

– Да, Дигвид? Я вас слушаю.

– Приношу вам тысячи извинений, мастер Хэйтем, но сегодня известные вам Барретты прислали записку. Там недвусмысленно сказано, что на похоронах молодого мастера Томаса они не желают видеть никого из семейства Кенуэй. Они вежливо требуют, чтобы мы вообще не вступали с ними в контакт.

– Благодарю, Дигвид, – сказал я.

Управляющий ответил кратким скорбным поклоном, после чего удалился, не менее скорбно нагнув голову, чтобы не задеть дверной проем.

Некоторое время я тупо смотрел туда, где еще недавно стоял мистер Дигвид. Потом ко мне зашла Бетти и помогла переодеться из траурной одежды в повседневную.

2

Как-то днем, примерно месяц назад, я играл в подвальном помещении нашего особняка. Там был коридорчик, который вел из комнаты для слуг в закрытую на крепкий внутренний замок буфетную, где, помимо столового серебра, извлекавшегося лишь в редких случаях приема гостей, хранились семейные реликвии, драгоценности матери и особо ценные отцовские книги. Ключ от буфетной постоянно висел у отца на поясе. Иногда он доверял ключ мистеру Дигвиду, но и то совсем ненадолго.

Мне нравилось играть в этом коридорчике, поскольку взрослые туда редко заходили. Там я мог не опасаться, что подойдет нянька и потребует встать с грязного пола или какой-нибудь слуга затеет вежливую беседу, а мне придется учтиво отвечать на вопросы об учебе и несуществующих друзьях. Более того, в коридорчике мне не грозила встреча с родителями, которые тоже потребовали бы встать с грязного пола, пока я не протер дыру в штанах, а потом заставили бы отвечать на вопросы об учебе и несуществующих друзьях. Но главное – туда ни за что не сунется Дженни. А уж она бы наградила меня презрительной усмешкой: «Ишь, в солдатики играет!», после чего из вредности непременно разметала бы мою оловянную армию.

Оглядываясь на прошлое, я понимаю: тот коридорчик был единственным местом нашего лондонского дома, где я мог рассчитывать на полное, ничем не нарушаемое уединение. И потому, когда мне хотелось спокойно поиграть или просто посидеть, я спускался туда.

Но кого уж я никак не ожидал увидеть в заветном коридорчике – так это мистера Берча. В упомянутый день он вдруг оказался там, когда я собирался начать расстановку сил моей армии. Поскольку там было темно, я захватил свечной фонарь. От сквозняка пламя в нем закачалось, угрожая погаснуть. Подняв глаза, я увидел мистера Берча, в сюртуке и с тростью в руках. Он остановился, глядя на меня. Может, и в его трости тоже спрятан кинжал?

– Мастер Хэйтем, я надеялся, что сумею найти вас здесь, – с улыбкой произнес Реджинальд. – Вы не заняты?

Я поднялся.

– Я просто играю, сэр, – торопливо ответил я. – Что-то случилось?

– О нет, все в порядке, – засмеялся он. – Меньше всего я намерен портить вам удовольствие от игры. Однако не скрою: я рассчитывал поговорить с вами кое о чем.

– Конечно, сэр, – ответил я, чувствуя, как сердце у меня уходит в пятки.

Ну вот, теперь мне придется отвечать на его вопросы о своих успехах по части арифметики. Да, я с удовольствием решаю примеры. Да, я с удовольствием занимаюсь чистописанием. Да, я надеюсь когда-нибудь стать таким же умным, как мой отец. Да, я надеюсь однажды пойти по его стопам.

Однако мистер Берч махнул рукой, предлагая мне вернуться к игре. Более того, он прислонил трость к стене, подтянул брюки и опустился на корточки рядом со мной.

– Так-так, и что у нас здесь? – спросил он, указывая на оловянные фигурки.

– Всего лишь игра, сэр, – ответил я, не понимая, куда он клонит.

– Стало быть, это ваши солдаты? – продолжал расспрашивать меня мистер Берч. – Который из них командир?

– Здесь нет командира, сэр, – сказал я.

Он сухо рассмеялся:

– Вашим солдатам, Хэйтем, обязательно нужен командующий. Иначе как они узнают о наиболее удачном маневре? Как еще укоренить в них неукоснительное соблюдение дисциплины? Заставить проникнуться духом сражения?

– Не знаю, сэр, – честно ответил я.

– Сделаем так.

Мистер Берч выбрал одного из солдатиков, обтер его обшлагом рукава и поставил в стороне от остальных.

– Назначим-ка мы этого молодца командиром. Как вы думаете?

– Если вам так будет угодно, сэр.

– Мастер Хэйтем, это ведь ваша игра, – улыбнулся мистер Берч. – Я всего лишь зритель, дерзнувший вмешаться в надежде, что вы научите его правилам.

– Да, сэр, при таких обстоятельствах солдатам действительно нужен командир.

Неожиданно дверь в коридорчик снова открылась. Я поднял голову и увидел мистера Дигвида. Свеча в фонаре вновь заморгала. Взрослые молча посмотрели друг на друга.

– Дигвид, что вам здесь нужно? – натянуто спросил мистер Берч.

– Ничего, сэр. – И управляющий с поклоном удалился.

– Отлично, – произнес мистер Берч, возвращаясь к игре. – А теперь мы переместим командира вот сюда. Он будет вдохновлять солдат на подвиги, учить дисциплине, порядку и верности. Как вы думаете, мастер Хэйтем?