Чернила и кость - Кейн Рейчел Страница 5

– Придержи язык, пацан. Ты невежа из трущоб, пустое место. Я бы мог убить тебя и бросить твое тело прямо тут, и никто бы даже не заметил и не забеспокоился о тебе. Однако ты недостаточно ценен, чтобы марать о тебя руки. Таких, как ты, кишмя кишит. – Он выдрал еще одну страницу. Когда Джесс снова попытался высвободиться и выхватить книгу, пожилой мужчина отдернул фолиант подальше от рук Джесса и больно ударил его по голове своей тростью.

Джесс отшатнулся, слезы выступили у него на глазах, и в голове зазвенело, точно колокол в серапеуме Святого Павла. Мужчина постучал по двери кареты. Слуга в красном жилете тут же распахнул дверь и дернул Джесса за руку, выволакивая его на брусчатую дорогу.

Джентльмен выглянул из кареты и ухмыльнулся, продемонстрировав свои перемазанные чернилами зубы. Затем он кинул что-то Джессу, упавшему посреди дороги, – его порванную рубаху и жилет. И одну-единственную золотую монету.

– За твою работу, поганец, – сказал мужчина и смял очередную прекрасную страницу, чтобы разжевать ее.

Джесс понял, что плачет, хотя и не понимал почему, разве что потому, что знал: он никогда больше не сможет жить как прежде, после того как стал свидетелем произошедшего в карете. Никогда не сможет это забыть.

Слуга в красном жилете забрался на место водителя. Он посмотрел немигающим, безучастным взглядом на Джесса сверху вниз, а затем завел мотор.

Джесс видел, как пожилой джентльмен внутри кареты кивнул ему, а потом захлопнул дверцу. Карета дернулась с места и начала удаляться.

Джесс подскочил на ноги.

– Подождите! – закричал он, но без толку. Своим воплем он лишь привлек внимание прохожих к тому факту, что был наполовину раздет и что на груди его красовались ремни книжного контрабандиста. Джесса тошнило. Смерти людей, раздавленных лапами львов в библиотеке, его испугали, однако вид того, как намеренно уничтожают книгу – особенно такую ценную книгу, – подействовал на него еще хуже. Святой Павел говорил: «Жизнь коротка, а знания вечны». Джесс и вообразить не мог, что кто-то может оказаться настолько бездушным, чтобы захотеть уничтожить такую ценность, лишь бы заполнить пустоту в душе.

Карета исчезла за поворотом, и Джессу нужно было убираться отсюда тоже – не важно, насколько отвратительно он себя чувствует. Он опять затянул ремни на своей груди, накинул рубашку через голову и натянул жилет, а затем зашагал – бежать больше сил не было – в сторону склада, где его ждал отец. Город у него перед глазами расплылся в пятно из цветов и лиц прохожих.

Он не чувствовал ног, и все его тело почти непрестанно трясло. Так как маршрут Джесс знал настолько хорошо, что мог пройти по нему даже с закрытыми глазами, он шел и сворачивал в нужные стороны, даже не задумываясь и не замечая их, пока не осознал, что стоит прямо перед складом своего отца.

Один из охранников заметил Джесса на пороге, выскочил и поспешно завел внутрь.

– Джесс? Что случилось, мой мальчик?

Джесс моргнул. На лице мужчины отразилась в тот момент искренняя тревога, он совсем не походил на убийцу, каким считал его Джесс. Джесс тряхнул головой и потер рукой лицо. Рука оказалась мокрой.

Мужчина нахмурился, когда Джесс так ничего и не сказал, и кивнул одному из своих приятелей, который тут же бросился искать отца Джесса. Джесс уселся в уголок на полу склада, его по-прежнему трясло, и когда он поднял голову, то увидел перед собой свое зеркальное отражение, таращащееся в ответ. Почти что зеркальное – так как у Брендана волосы были чуть длиннее, а еще у него на подбородке красовался крошечный шрам.

Брендан присел рядом и посмотрел своему брату в глаза.

– Ты в порядке? – спросил он. Джесс покачал головой. – Тебя же не покалечили, нет? – Когда Джесс не ответил, Брендан наклонился ближе и спросил шепотом: – Ты что, на скрипача наткнулся?

Скрипачами местные называли извращенцев, как мужчин, так и женщин, которые получали удовольствие от утех с детьми. Впервые Джесс вспомнил, что у него есть голос.

– Нет, – сказал Джесс. – Ничего такого. Но еще хуже.

Брендан непонимающе моргнул.

– Что может быть хуже встречи со скрипачом?

Джессу не хотелось рассказывать, да ему и не пришлось. Дверь кабинета на втором этаже распахнулась. Брендан подскочил на ноги и опять исчез – быстро вскарабкавшись по лестнице, он притаился в хранилище, где прятали книги.

Отец подошел к своему старшему сыну, прижавшемуся к стене склада, и спешно осмотрел его на наличие ран. Когда ран он не обнаружил, то стянул с Джесса жилет и рубаху. Каллум с облегчением выдохнул, когда увидел, что книги нет.

– Доставил, – сказал он и поощрительно потрепал сына по голове. – Хороший мальчик.

От слов одобрения отца слезы накрыли Джесса новой волной, однако он их проглотил. «Я такой чувствительный», – подумал он, и ему стало стыдно. Ему ведь никто не причинил боли. Никакие скрипачи ему не встретились на пути. Так почему он так погано себя чувствует?

Джесс сделал глубокий вдох и рассказал отцу все. Все о львах и погибших людях, о джентльмене в карете, о смерти книги «О создании сферы». Потому что именно так это выглядело в глазах Джесса – как смерть. Убийство чего-то уникального и незаменимого. Вот, осознал он, почему у него было так погано на сердце: это печаль. Он оплакивал книгу и ужасался при мысли о произошедшем.

Джесс полагал, что его отец (человек, глубоко в душе все-таки любивший книги, которые он покупал и продавал, пусть и незаконно) рассердится или, на худой конец, скажет, что разделяет печаль своего сына. Вместо этого же Каллум Брайтвелл выглядел смирившимся.

– Тебе повезло вернуться живым, Джесс, – сказал отец. – Он, вероятно, опьянен своей властью, раз позволил тебе просто уйти после того, что ты увидел. Мне жаль. Такие, как он, и правда существуют в нашем мире. Мы называем их лизунами чернил. Гнилые люди.

– Но ведь… это же была книга. Книга, написанная самим Архимедом. – Внезапно Джесс со всей ясностью понял, что, когда он наблюдал за уничтожением книги, он видел свет знаний, покидающий мир. – Зачем ты так поступил, папа? Зачем ты продал ему эту книгу?

Каллум отвел глаза. А потом похлопал Джесса по плечу и сжал его так сильно, что чуть не сломал Джессу кости.

– Потому что это наша работа. Мы продаем книги тем, кто платит за привилегию их получить, и тебе лучше бы уяснить, что не наше дело, что случается с этими книгами потом. И все-таки ты молодец. Хорошо поработал сегодня. Из тебя выйдет отличный Брайтвелл.

Отец всегда серьезно относился к личным журналам, требуя, чтобы его дети записывали происшествия дня перед сном. Поэтому и сегодня, перед тем как ложиться в постель, Джесс взял ручку в руки. Немного подумав, он описал лизуна чернил и свои чувства при виде того, как тот сжевал редкую, прекрасную вещь. Папа всегда говорил, что эти записи нужны для будущего, чтобы не забывать родных, когда тех не станет… и он требовал, чтобы в заметках не было и слова о работе, ибо работа не относится к семье. Поэтому Джесс не стал описывать то, как бежал через весь город, доставляя книгу. Он только написал об извращенце и о том, как он чувствовал себя в тот момент, когда увидел съеденные страницы. Скорее всего, папа не будет рад и этим деталям повествования, однако никто не читал личные журналы. Даже брат не осмелился бы заглянуть в его записи.

Джесс плохо спал той ночью, его сны наводняли кровь, львы и перепачканные чернилами зубы, и он понимал, что ничего из того, что он сделал, нельзя было назвать хорошей работой.

Однако таков был мир, в котором он жил. В Лондоне, в две тысячи двадцать пятом году.

Записки

Изобретение, представленное ученым Иоганном Гутенбергом в 1455 году. По приказу верховного архивариуса, предназначено исключительно для Черных архивов и только для использования хранителями Библиотеки.

Одно можно сказать с уверенностью: само по себе основание Великой библиотеки, начиная с «Доктрины об отзеркаливании», вверяет знания всего человечества в руки скрывателей и полностью полагается на их работу, поэтому данную систему нельзя поддерживать вечно.