Варвара Шихарева - Чертополох. Излом Страница 10

Но жрица, услышав мой ответ, чуть качнула головой и снова спросила:

– Ты была рада увидеть его?

Я на миг опустила глаза.

– Да, Матушка. Я рада, что он жив и здоров.

На это раз Матерь Вериника позволила себе чуть-чуть нахмуриться.

– Ставгар не только хороший воин. Он ещё молод, благороден, хорош собою и любит тебя. Приехав сюда, он добивался минутного свидания десять дней – согласись, такое упорство чего-то да стоит…

Сказав это, Старшая замолчала, наградив меня многозначительным взглядом, но я промолчала, ничего не ответив на это замечание, и жрица продолжила:

– Я стара, но вижу многое – Бжестров готов отдать жизнь и душу за твою благосклонность. Неужели тебя это совершенно не трогает?

Я помимо воли сжала кулаки – служительницы из Дельконы были добры ко мне и стали настоящей опорой, но я хорошо помнила, как они в своё время восприняли Ирко. Теперь же Матерь Вериника напрямую расспрашивала меня о чувствах к Бжестрову, но я не хотела делать её поверенной в своих сердечных делах. Я и сама не знала, что испытываю к Ставгару: тот его единственный поцелуй ещё долго волновал мне кровь, но в то же время меня почти что страшила его страсть – слишком сильная, слишком жаркая, она почти не оставляла выбора, а мне не нравилось чувствовать себя загнанной в угол… А ещё тревожила мысль, что такой расспрос ведётся неспроста и Матерь Вериника может использовать влюблённость Ставгара для непонятных мне целей, но меньше всего мне хотелось, чтобы он оказался игрушкой в чужих руках… Придя к такому выводу, я выпрямилась в кресле и, вскинув голову, посмотрела в глаза жрицы.

– Я думаю, что Ставгар необходим Крейгу и считаю его благородным и честным человеком, но его любовь меня страшит, и я надеюсь, что со временем он всё же охладеет ко мне и будет искать себе пару среди равных.

Старшая покачала головой:

– Ты ошибаешься, дитя моё, – ты равна ему во всём. Ирташи не менее родовиты, чем Бжестровы…

– Неужто мне надо напоминать вам, Матушка, что имя Ирташей опозорено! – произнесла я с неожиданной даже для себя горечью и, поняв, что перешла на почти что непозволительный тон, закусила губу, но Матерь Вериника не стала упрекать меня за дерзость. Погрузившись в молчание, она о чём-то раздумывала на протяжении нескольких минут, а потом тихо сказала:

– В этом храме всегда будут чтить память Мартиара, что бы ни произошло. А теперь ступай… Я ведь, кажется, оторвала тебя от дневных обязанностей…

– Я всё наверстаю, Матушка. – Встав из кресла, я склонилась перед Старшей и поспешила покинуть её комнату. С плеч точно гора свалилась – мне казалось, что своим ответом я спасла и себя, и Ставгара от какой-то хитроумной игры.

После этого разговора моя жизнь в Дельконе вернулась в привычную колею, но спокойные дни продолжались совсем недолго: в один из вечеров, выйдя во внешний двор, я увидела возле гостевого дома необычное оживление – слуги какого-то приехавшего в Делькону за исцелением богача вовсю суетились около носилок, помогая подняться на ноги своему господину. Тот же хоть и с трудом, но встал и, опираясь на плечо одного из слуг, откинул с головы капюшон укутывающего его дорожного плаща. Прямые, похожие на солому волосы тут же рассыпались по плечам приезжего, а я, благословляя ранние осенние сумерки, отскочила за угол, опознав в приезжем Владетеля Славрада!

Из своего укрытия я видела, что обязанная сегодня принимать гостей Дельконы Мителла смотрит на исхудавшего и измученного Славрада с состраданием – он, похоже, действительно маялся из-за ран, но я ни на мгновение не поверила, что Славрад явился сюда лишь за исцелением. Очевидно, Владетель опять решил принять участие в сердечных делах друга без его ведома и явился сюда для встречи со мной – прошлое ничему его не научило!

Немного успокоившись после такой поднесённой мне Седобородым неожиданности, я с горькой улыбкой решила, что если уж Славраду так неймётся, то я не стану слишком уж сильно от него таиться, и не ошиблась в своей догадке. Владетелю понадобилось четыре дня, чтобы, передохнув с дороги, разговорить младших и отправиться во внутренний двор – помолиться в храме.

До святилища он, конечно же, так и не добрался, свернув к храмовым грядкам, у которых я была занята привычной работой. Я сразу же заметила его приближение – опираясь на палку, Славрад с трудом ковылял по узкой тропке прямо ко мне, но я и не подумала прерывать своё занятие и продолжала собирать целебные растения ровно до тех пор, пока надо мною не раздалось:

– И опять ты вся в земле, дочь Мартиара Ирташа. У тебя просто-таки нездоровое для Высокой пристрастие к огородничеству.

Усмехнувшись, я поднялась с земли и стала напротив Владетеля. Как бы ни были тяжелы раны Славрада, они не повлияли на остроту его языка.

Впрочем, мне теперь тоже не было нужды молчать.

– Глупо бояться испачкаться землей, из которой произрастают исцеляющие тебя травы, Высокий!

Я произнесла это совсем негромко, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы улыбка Славрада истаяла без следа, а сам он глухо сказал:

– Я проделал очень нелёгкий путь, Энейра, и считаю, что один разговор ты мне всё же должна. Мы можем побеседовать без лишних ушей?

– Я не звала тебя сюда, Высокий, и не думаю, что задолжала тебе хоть что-нибудь, но если этот разговор чем-то поможет… – Я не думала, что услышу от Славрада хоть что-то хорошее, но и бежать от него не собиралась, намереваясь решить все возникшие у него вопросы раз и навсегда. Оглядевшись и отметив, что наша беседа, кажется, не привлекла особого внимания, я направилась по одной из тропок в глубь двора – за густыми зарослями малины у внутренней стены располагалась пара вкопанных в землю лавок и такой же стол, на котором в ясную погоду жрицы разбирали только что собранные травы. Сейчас здесь никого не было, и я присела на одну из лавок. Славрад тяжело опустился рядом, помолчал, глядя на этот раз в землю…

Украдкой наблюдая за ним, я видела, как он, опершись локтями на стол, то и дело постукивает пальцами по дереву. Славраду было сложно начать разговор, которого он так добивался, а я не спешила помочь ему. В конце концов, именно Владетелю и нужна эта беседа… Молчание понемногу затягивалось, но потом Славрад всё же решился.

– У тебя много лиц, Энейра: селянка, ворожейка, Высокая, Жрица Малики… Какое из них настоящее? – Подняв глаза от земли, Владетель наградил меня свойственным ему пристальным взглядом, но я в ответ лишь чуть улыбнулась.

– Они все правдивы, Высокий, да и не тебе ставить мне это в упрёк. Особенно теперь – когда выяснилось, что ты ищешь в Дельконе не излечения ран, а встречи со мною.

– Верно… – Славрад вновь забарабанил пальцами по столу, но почти сразу же прекратил это занятие – сжав руку в кулак, мотнул головой. –   Я не хочу ссориться с тобой, Энейра… Поверь… Возможно, я был груб прежде, но меня оправдывает как то, что я не знал, чья ты дочь, так и то, что я искренне желал помочь Ставгару. Ты ведь не знаешь его, как я… Не видела, каким он вернулся из Дельконы…

Славрад замолчал, словно бы собираясь с новыми силами, а я заметила:

– Может, я и мало что смыслю в мужской дружбе, но плести интриги за спиной приятеля – отнюдь не лучший способ ему помочь!

– Думаешь? – Славрад мрачно взглянул на меня. – Вполне возможно, что я поступаю не слишком честно, но совесть у меня всегда была покладистой и сговорчивой, да и что прикажешь делать, если ваша Старшая сказала Ставгару, что малейшее волнение может причинить тебе вред?.. И что-то мне подсказывает, что досточтимая жрица не только сильно преувеличила грозящую тебе опасность, но и после не рассказала тебе всего, что вышло между ней и Ставгаром.

– Ты прав. Не говорила – лишь намекнула. – В этот раз я вынуждена была согласиться с Высоким, и не спускающий с меня испытующего, острого, точно нож, взгляда Славрад сокрушенно покачал головой.

– Я так и подумал… Кридич, если бы заподозрил что-то действительно неладное, поделился бы с нами своими соображениями, вот только Ставгар никогда не рискнет проверять слова жрицы касательно твоего здоровья, так что Матерь Вериника может из него веревки вить – он даже не пикнет!

Я поневоле сжала кулаки – сам не зная того, Славрад озвучил грызшие меня со дня беседы с Матерью подозрения.

– Что Матерь потребовала от Ставгара? – спросила я Владетеля, а он тихо хмыкнул мне в ответ.

– Пока что ничего, но из-за её намеков он рассорился с собственным отцом.

– Даже так… – Теперь я уже ничего не понимала, а Славрад, тряхнув головой, продолжил:

– Стемба рассказал нам, кто ты такая, сразу же после твоего отъезда из лагеря, и Ставгар с Кридичем поклялись перед боем, что вернут честное имя Ирташам во что бы то ни стало. И это не пустые слова, Энейра. Они уже пытались поговорить с Лезметом, да только князь их слышать не хочет! Но Ставгар от своего теперь не отступится, и ни опала, ни гнев Лезмета его не испугают.