Константин Нормаер - Путешествие Гнева Страница 10

– Раньше здесь ходили огромные поезда. – Гном указал на высокие столбы-краны по обеим сторонам дороги. – Колоссальный труд тысячи отчаянных авантюристов. Мы думали, наши потуги станут самым великим достижением архипелага, а оказалось…, – с грустью добавил он и, недоговорив, тяжело вздохнул.

Вступив на очередную деревянную шпалу, полностью покрытую мхом, я почувствовал подозрительный хруст, и земля в тот же миг ушла из-под ног. Пытаясь сохранить равновесие, я ловко перескочил на ближайшую опору. С ней произошло то же самое и мне пришлось, не останавливаясь, проделать длинный путь до поворота, где имелся металлический каркас.

Пытаясь отдышаться, я попытался прогнать предательскую дрожь и посмотрел вниз, в зеленую пустоту, куда падало сухое крошево гнилого дерева. Там, в зеленых недрах леса виднелся глубокий, казавшийся бесконечным провал, а видимая изумрудная поверхность оказалась обманом. Получалось, что железная дорога пролегала над глубокой пропастью. Я внимательно пригляделся к рельсам, подпоркам и иным техническим новшествам, которые до этого никогда не встречал. Удивительное творение механикусов Рифта поражало и заставляло поверить в то, что для них действительно не существовало ничего невозможного.

При более внимательном изучении, вырисовывалась совсем невероятная картина. Путь не просто пролегал над обрывом, скрытым зеленым ковром высокого яруса, которые тянулись из пустоты низины ближе к солнцу, а повисал практически в воздухе, держась на едва уловимых стальных канатах. И мне оставалось только догадываться об их истинной сложности конструкции. Чуть дальше обнаружилось еще одно чудо техники. Дорога, избавившись от висячих пут, опустилась на пневматические столбы, отчего рельсы даже под действием нашего небольшого веса слегка пружинили и поднимались в такт движению, напоминая покачивание волн.

– Невероятно, – прошептал я, не найдя других слов.

Находясь в достаточном отдалении, все-таки меня услышал.

– Ты прав. Здесь творили настоящие доки своего дела. И никакие пустые звания и регалии не могли сравниться с теми шедеврами, что рождались в их гениальных головах.

– Вы ведь тоже были здесь? Были добытчиком?! – спросил я, заранее зная ответ.

Белый хвост немного помолчал, потирая механическую руку, а затем, заметно волнуясь, стал рассказывать:

– Я был тогда немногим старше тебя, шпунт. Славные времена. Мечты и надежды. Никаких забот. Хотя нет. Существовала одна большущая проблема: я никогда не был похож на своих соплеменников. Меня не привлекали самоцветы и каменные штольни. Ничего подобного. Могучие, грозные машины. Вот что заставляло меня сходить с ума. Сложные конструкции способные подчиняться любым командам того, кто ими управляет. И все мои помыслы были заняты навязчивой идеей – осуществить несбыточную мечту…

Мои сородичи меня не понимали. В наших кланах не принято использовать пар, заставляющий двигатели работать, приводя в движение сложнейшие механизмы. Сделать неповторимый замок или выковать что-нибудь эдакое – да, но получать помощь извне у подземных божеств рождающих пар у нас считалось кощунством. Поэтому меня и не допускали к изобретательству. Впрочем, и к добыче путь мне был тоже закрыт. С моим неподходящим ростом, я не мог работать в шахтах, добывая золото и драгоценные камни. Понимаешь?

Громадный увалень без цели и будущего. Они убивали во мне мечту. Я долго и упорно просил старейшин изменить свое решение, но они были непреклонны. В наших землях не любят отходить от древних законов – либо выполняй предсказанное горными богами, либо убирайся прочь. Я долго терзался сомнениями, но в конечном итоге решил рискнуть. В конце концов, у меня с моими братьями разные цели. Они верили в горные хребты и копи, а я, в несокрушимую мощь машинерий.

– Получается, вы намерено покинули родные пещеры? – поразился я.

Гном кивнул и продолжил рассказ:

– Вначале я мое путешествие напоминало бег. Я старался как можно дальше, боясь, что совет старейшин решит вернуть меня в родные копи. Поэтому первой моей остановкой стал Ранбенк-дит – тихий городок со своими порядками и крохотной верфью, где в основном трудились кранксы, которые и стали моими учителями в механическом деле. Правда, там я задержался ненадолго. На фоне рыжебородых я выделялся словно белая ворона. Но спасибо им и за крохотный курс науки… Затем я долго скитался по южным приделам пытаясь отыскать себе пристанище и собирая по крупицам основы ремесла, но знаешь, мой грозный вид не внушал доверия тем, кто хотел воспользоваться услугами гиганта-механикуса. К тому же у меня не было никаких подтверждающих мою степень бумаг. Поэтому услышав о новом Рифте, я понял, что не могу упустить такой шанс и отправился на первом же дилижансе. Прибыть сюда воздухом, было слишком дорогим удовольствием для меня.

– И что же ждало вас на разломе?

– Боль, смерть, одиночество, – взяв небольшую паузу, перечислил гном. – Если ты считаешь здешние места счастливой жилой, где можно было заработать деньги и исполнить свои мечты то глубоко ошибаешься. Конечно, первый год мы с жадностью окунулись в работу и нас не интересовали мелкие стычки и споры. У нас была идея и цель. И мы стремились к ней не щадя себя. Но когда Рифт взяла под контроль Верхушка и Коллегия праведников – все изменилось. Строгие порядки заставили многих добытчиков отказаться от смелых планов и покинуть Рифт. А потом к нам пригнали узников с Пыльных рудников, и здесь стал твориться настоящий кошмар.

– А ваша рука? – осторожно поинтересовался я.

– Да, именно здесь это и произошло. – Белый хвост посмотрел на металлическую кисть, которая сейчас больше напоминала куриную лапку. – Это случилось осенью, когда активность подземных выбросов растет, и добыча пара идет с удвоенной силой. Мы с моими друзьями создали небывалых размеров Трайсвер, который способен заменить на Рифте сотню трудяг и выполнять всю работу за них. Я думал, мы совершили настоящий прорыв в науке и уберегли сотни жизней от случайных смертей, происходивших на Рифте.

– Но кто-то рассудил иначе, – догадался я.

– Узники… они решили устранить механического конкурента. Настоящие звери, они готовы были грызть глотки друг дружке, лишь бы продолжать трудиться на разломе и не возвращаться на рудники. В чем-то я их понимал. Это место стало для них неким подобием свободы. Но их жестокие методы… Я никогда не разделял насилие. Мы схлестнулись с ними у Рваной горы, у самого месторождения. Никаких компромиссов, уговоров и примирения. Они уничтожили смысл нашей жизни – машинерию, в которую мы вложили собственную душу. Ее работа все изменила бы к лучшему, но они предпочитали махать кирками, и плевать им хотелось на наши изобретения.

После того кровавого утра, на Рифт заявились блюстители и нас как бунтарей объявили вне закона. Мы стали для всех чем-то наподобие страшной болезни, ужасными душегубами – умевшими лишь убивать, голодными хищниками достойными смерти. Одним словом – лиходеями. Вечными изгнанниками, лишившимися собственной мечты, свободы и всего остального. Понимаешь? Нас сделали такими, против нашей воли. Но они ошиблись. Они не сломили нашу волю, а напротив заполучили врагов, которые не желают больше мириться с тем, что их лишают главного – свободы. Это основная и, на мой взгляд, единственная цель кодекса лиходеев. А не убийство и насилие, как привыкли кричать во все горло тюремные глашатаи, слепые рабы тех, кто объявил на нас охоту.

– Но ведь Верхушке виднее. Может быть, все-таки стоило просто подчиниться?

Белый хвост резко остановился, посмотрел мне прямо в глаза и спросил:

– Скажи, когда летал на крылоплане, ты чувствовал себя свободным?

– Да. Безгранично, – не раздумывая, произнес я.

– И хочешь, что бы это повторилось?

– Да. Конечно.

– А если тебе отказаться от полета?

Я ответил не сразу. Вопрос явно был с подвохом, но в тоже время зацепил меня за живое. В моей жизни существовало столько несбыточных желаний, что лишится еще одного – снова ощутить счастье полета – показалось мне чем-то невыносимым, поэтому я покачал головой.

– То есть ты бы пошел на многое, чтобы вновь обрести утраченную свободу. Твою свободу! Ту, что не променяешь ни на что на свете, – продолжил рассуждение гном.

– Наверное, да, – согласился я, вспоминая недавнюю эйфорию небесных виражей.

– Вот именно поэтому я и назвал тебя лиходеем. Три главных принципа нашего кодекса: познание нового, свобода и…

– Борьба? – попытался догадаться я.

– Нет, – сказал Белый хвост. – Гнев. Только благодаря этому мы можем достигнуть первых двух целей.

Мы поднялись на очередной холм, и я увидел неровную границу. Здесь плотные ряды деревьев упирались в каменное плато, которое напоминало пол в нашем ангаре – ровный серый настил, растянувшийся на бесконечные мили до самого горизонта.