Вероника Рот - Дивергент Страница 10

Но мне просто необходимо еще раз увидеть родителей. В последнюю секунду, перед тем как пройти мимо них, я поднимаю взгляд и мгновенно начинаю жалеть об этом. Глаза отца, полные осуждения, обжигают меня. Сначала, когда я чувствую жжение в своих глазах, я думаю, что он нашел способ сжечь меня, наказать за то, что я сделала, но нет – я просто готова расплакаться.

Моя мать рядом с ним улыбается.

Сзади меня проталкивают вперед, подальше от моей семьи, которая уйдет последней. Возможно, они даже останутся, чтобы сдвинуть стулья и очистить шары. Я выворачиваю голову, чтобы найти Калеба в толпе Эрудитов позади меня. Он стоит среди других новопосвященных, пожимая руку парню, который перевелся из Искренних. Легкая улыбка на его губах просто предательство. Мой желудок скручивает, и я отворачиваюсь. Если для него это так легко, может, для меня должно быть так же?

Я бросаю взгляд на парня слева от меня, бывшего Эрудита, сейчас он выглядит таким бледным и взволнованным, так и мне следует себя чувствовать. Все это время я волновалась о том, какую из фракций выбрать, и никогда не задумывалась о том, что будет, если я выберу Бесстрашных. Что ждет меня там, где они живут?

Толпа Бесстрашных ведет нас к лестнице вместо лифта. Я думала, что только Отреченные пользуются лестницей.

А затем все начинают бежать. Вокруг себя я слышу гомон, выкрики, смех и десятки грохочущих ног, движущихся в различном ритме. Бесстрашные выбрали идти по лестнице не в качестве акта самоотверженности, а в качестве сумасбродности.

– Что, черт побери, происходит? – выкрикивает парень рядом со мной.

Я просто качаю головой и продолжаю бежать. Я задыхаюсь, когда мы достигаем первого этажа, и Бесстрашные проносятся через двери. Воздух снаружи свежий и холодный, небо оранжевого цвета из-за заходящего солнца. Оно отражается в черном стекле Центра.

Бесстрашные растягиваются по улице, перегораживая дорогу автобусу, и я прибавляю шаг, чтобы догнать их. Пока я бегу, мое замешательство рассеивается. Я уже долгое время никуда не бегала. Отреченные препятствуют всему, что только может привести к удовольствию, а именно этим бег и является: мои легкие жжет, мои мускулы ноют, потрясающее наслаждение от простой пробежки. Я следую за Бесстрашными вдоль по улице, заворачивая за угол, и слышу знакомый звук: гудок поезда.

– О нет, – бормочет парень из Эрудиции. – Мы должны запрыгнуть на эту штуку?

– Да, – говорю я, задыхаясь.

Хорошо, что я проводила столько времени, наблюдая за тем, как Бесстрашные приезжают в школу. Толпа растягивается в длинную линию. Поезд скользит по стальным рельсам в нашу сторону, его огни вспыхивают, гудок ревет. Двери каждого вагона открыты, ожидая Бесстрашных, которые, группа за группой, запрыгивают внутрь, пока снаружи не остаются только новопосвященные. К этому моменту новички, рожденные в Бесстрашных, уже знают, что делать, поэтому, через секунду остаются только те, кто перешел из других фракций.

Я делаю шаг вперед вместе с несколькими другими и начинаю бежать. Мы недолго бежим за вагоном и бросаемся в его сторону. Я не такая высокая или сильная, как некоторые из них, поэтому я не могу подтянуть себя внутрь вагона. Я цепляюсь за ручку у двери, ударяясь плечом о вагон. Мои руки трясутся, и наконец девушка из Искренних хватает меня и затаскивает внутрь. С трудом дыша, я благодарю ее.

Я слышу крик и оглядываюсь через плечо. Невысокий парень с рыжими волосами из Эрудиции поднимает руки, пытаясь угнаться за поездом. Какая-то девушка из Эрудиции у дверей наклоняется вперед, пытаясь ухватить его за руку, но он слишком далеко. Он падает на колени рядом с железнодорожными путями и закрывает лицо руками, пока мы движемся все дальше.

Я чувствую себя неловко. Он только что провалил посвящение Бесстрашных. Теперь он афракционер. Это может случиться в любой момент.

– Ты в порядке? –  спрашивает оживленно девушка из Искренности, которая помогла мне. Она высокая с темно-коричневой кожей и короткими волосами. Красивая.

Я киваю.

– Я Кристина, – говорит она, протягивая мне свою руку.

Я так давно не пожимала ничью руку. Отреченные приветствуют друг друга кивком головы – знаком уважения. Я неуверенно беру ее руку и дважды встряхиваю, надеясь, что я не слишком сильно ее сжала, или наоборот, не слишком слабо.

– Беатрис, – отвечаю я.

– Ты знаешь, куда мы едем? – Ей приходится перекрикивать ветер, который с каждой секундой дует все сильнее в открытые двери. Поезд набирает скорость. Я сажусь. Ближе к земле легче будет сохранять баланс. Она поднимает бровь.

– Быстрый поезд значит ветер, – говорю я. – Ветер может заставить тебя выпасть. Садись.

Кристина садится рядом со мной, медленно двигаясь назад, чтобы облокотиться спиной о стену.

– Думаю, мы едем в центр Бесстрашных, – говорю я. – Но я не знаю где это.

– А кто знает? – она качает головой и улыбается. – Может, они просто вырыли нору где-нибудь или что-то вроде того.

Внезапно ветер резко врывается в вагон, и остальные под его напором падают друг на друга. Я наблюдаю, как смеется Кристина, хотя и не слышу ее, и сама выжимаю улыбку.

За моим левым плечом оранжевый свет заходящего солнца отражается в стеклах домов, и я едва различаю ряды серых зданий, которые были моим домом.

Сегодня очередь Калеба готовить ужин. Кто займет его место – моя мать или мой отец? И когда они будут убирать в его комнате, что они обнаружат? Я представляю книги, спрятанные между шкафом и стеной, книги под матрасом. Жажду знаний Эрудита, заполнившую все потайные углы в его комнате. Всегда ли он знал, что выберет Эрудицию? И если да, как я этого не заметила?

Каким же отличным актером он был. От этой мысли меня подташнивает, потому что, хотя я тоже их оставила, по крайней мере, мне никогда не удавалось хорошо притворяться. По крайней мере, они все знали, что я не была самоотверженной.

Я закрываю глаза и представляю своих мать и отца, сидящими в тишине за обеденным столом. Эта привычка самоотверженности, которая заставляет мое горло сжиматься при мысли о них? Или же это эгоизм, потому что я знаю, что я больше никогда не буду их дочерью?

– Они спрыгивают!

Я поднимаю голову. Моя шея болит. Я сидела скорчившись у стены по меньшей мере полчаса, слушая завывание ветра и наблюдая, как город пролетает мимо нас. Я выпрямляюсь. За последние несколько минут поезд сбавил скорость, и я вижу, что парень, который это прокричал, прав: Бесстрашные из передних вагонов выпрыгивают на крышу, мимо которой проезжает поезд. Железнодорожные пути находятся на высоте семи этажей.

Мысль о том, что нужно выпрыгнуть из движущегося поезда, зная, что между краем крыши и путями пропасть, вызывает тошноту. Я поднимаюсь и ковыляю к противоположной стороне вагона, где в линию стоят остальные, кто также перешел из других фракций.