Дуглас Брайан - Пленники песчаных вихрей Страница 10

— Это золото, вот и все, что я могу тебе сказать. Золото очень хорошего качества, добавлю как человек, имевший много дел с этим желтым металлом. Какую форму ему ни придай, оно останется золотом. И наверняка есть место, где эти монеты принимают с большим удовольствием.

— Да, — серьезно подтвердил Югонна. — Там, откуда я родом, на такую монету можно купить очень красивую наложницу, или породистую лошадь, или несколько книг в кожаном переплете, или десять, а то и пятнадцать мешков отборного зерна… Продолжать?

— Я понял, — кивнул Конан. — Осталось только найти то место, откуда ты родом, и предъявить деньги. Впрочем, золото обладает способностью находить себе друзей в любой местности.

Как выяснилось — нет.

— Наш хозяин поклоняется солнцу, — возразил Конан. — Его религиозные принципы очень сильны и обладают одной неприятной особенностью, которая вообще свойственная религиозным принципам: они зачастую берут верх над здравым смыслом.

— А у тебя не так?

— Нет, — сказал Конан. — Мой бог — Кром, а Крому нет никакого дела до людей и уж тем более — до того, какую форму они придают своим монетам.

— В таком случае, я хотел бы нанять тебя, — сказал Югонна. — У меня есть еще девять таких монет, и ты получишь по крайней мере половину, если доведешь меня до караванной тропы на Кхитай.

— Зачем тебе туда?

— Если верить нашему хозяину, именно в том направлении ехала женщина, одетая по той же моде, что и я.

Конан вздохнул. В конце концов, все обернулось именно так, как он и предвидел. И даже если Югонна сперва вел себя совершенно неожиданным образом, то в конце концов сделал то, что от него ожидалось с самого начала: попытался нанять Конана в проводники.

И, естественно, Конан не нашел в себе сил отказаться: Югонна предлагал хорошие деньги. А кроме того — киммериец не хотел себе признаваться в этом, но это было именно так, — некая тайна, окружавшая Югонну, становилась все интересней и дикарское любопытство киммерийца с легкостью победило осторожность.

— Ладно, — пробурчал Конан. — Я согласен. В конце концов, до кхитайской караванной тропы не так уж и далеко. Там ты встретишь какой-нибудь большой караван и сможешь присоединиться к нему. Только придется купить тебе лошадь — мой конек явно не в восторге от того, что сегодня мы ехали на нем вдвоем.

Югонна сжал плечо Конана и отошел на свое место возле очага, где и заснул, так безмятежно, словно ночевал не в караван-сарае, среди чужаков, посреди безводной пустыни, а у себя дома, в той самой шелковой постели, где устраивался на ночлег накануне — до того, как начались его приключения.

Глава третья

Похождения разбойника

Разбойник Ширкух не спешил. Он промышлял в этих песках уже второй десяток зим и до сих пор не знал неудачи. Его жертвами становились одиночки, отбившиеся от караванов, гонцы, отчаянные малые, отправившиеся в странствия в поисках счастья… Всех их ожидал один и тот же конец: неожиданно из-за бархана перед ними появлялся Ширкух, красивый, рослый, смуглый, с белозубой улыбкой на лице. Один взмах сабли — и бездыханное тело валится на пески, захлебываясь кровью.

Иногда добыча Ширкуха оказывалась богатой, иногда — ничтожной, но он не пренебрегал ни одним встречным. Это позволяло ему процветать.

О нем ходили самые разные слухи. Никто из встретившихся с Ширкухом не оставался в живых, чтобы рассказать остальным — как выглядит легендарный разбойник, каков его обычай.

У него не было своей шайки. Он охотился как волк-одиночка, чтобы ни с кем не делиться ни опасностями, ни добычей.

А этот путник вообще представлялся Ширкуху недостойным даже того, чтобы всерьез размышлять над тем, как лучше нанести удар. Казалось, нет ничего проще: просто подъезжай к нему и бери голыми руками.

Ширкух заметил его на закате. По пескам шел немолодой мужчина. Все в этом человеке было странным. Возможно, кто-нибудь и насторожился бы, приметив столь необычную фигуру посреди пустыни, но только не Ширкух: знаменитый разбойник считал ниже своего достоинства удивляться чему-либо.

Что с того, что путник немолод? Седые волосы, красиво уложенные локонами, ниспадали на широкие плечи незнакомца. Ясные глаза глядели на луну так, словно ожидали от нее откровения, и луна щедро заливала бледным светом роскошный парчовый халат путника, его нижнюю рубаху, и еще одну рубаху, выглядывающую из-под первой.

Эта трехслойная одежда красиво колыхалась при ходьбе, ее длинные полы собирались в причудливые складки.

На ногах у старика были мягкие сапожки, украшенные драгоценными камнями и вышивками. Если бы он сидел верхом на лошади, это еще можно было бы понять, но он шел в подобной обуви пешком!

Ширкух ухмылялся, наблюдая за своей будущей жертвой. Чего только не встретишь в пустыне! Впрочем, к чему рассуждать о неразумии старого глупца? Чем легче захватить добычу, тем лучше. Ширкух не принадлежал к числу тех дураков, что воображают, будто трудная победа приносит им много чести.

Коль скоро Ширкух всегда был один, некому будет восхититься его храбростью и ловкостью, а потому легкая добыча всегда будет предпочтительней.

Итак, старик был роскошно одет. Первая странность. Вторая — он находился в пустыне один. Его не сопровождали слуги, не было рядом телохранителя — вообще никого. Третья удивительная особенность старца заключалась в том, что он даже не шел по пустыне, а как бы прогуливался. Можно подумать, он совершает приятную прогулку где-нибудь в прохладном саду, среди фонтанов, а не среди барханов.

Последнее обстоятельство взбесило Ширкуха больше всего. Ну надо же! Можно подумать, что в пустыне нет никаких опасностей! Не бывает песчаных бурь, налетающих внезапно и убивающих все живое, нет смертоносных солнечных лучей, не водится хищников… не говоря уж о разбойниках.

Ширкух пришпорил коня и неожиданно предстал перед путником. Широко и приветливо улыбаясь, как он это делал всегда, Ширкух воскликнул:

— Какая удивительная встреча!

— Воистину так, — ответил старик. — Встреча удивительная… Но скажи мне, дитя мое, что ты делаешь посреди этой пустыни один? Разве ты не знаешь, что здесь может быть небезопасно?

— Вот так дела! — вскричал Ширкух. — А я-то думал, что только меня одного беспокоят подобные обстоятельства. Частенько я задаю одиноким путникам этот вопрос… И знаешь что, старик? Ни один из спрошенных мною еще не дал мне внятного ответа.

— Полагаю, все они мертвы, — заметил старик.

— Ты зришь в самую суть вещей, — вежливо ответил Ширкух. — Но я обязан был покарать их за неразумие.