Николай Басов - Доказательство человечности Страница 10

Оказалось, король Конад привык не заканчивать фразу. Это давало возможность его приближенным, оставаясь вежливыми, говорить за него. Теперь настала очередь Лотара воспользоваться этим приемом.

– Мы говорили о шести нобилях, ваше величество.

Брови короля поползли вверх. Но Блех опередил его.

– Эта служба на одну ночь, ваше величество.

– В таком случае это неплохая плата.

– И я так считаю.

В коридоре, из которого вышел король, внезапно послышался смех, шуршание платьев, звон кифары и петушиный голос пажа – признаки молодости, беспечности и желания развлекаться хоть до утра. Дверь распахнулась, ударившись о стену, и в зал вошла целая компания молодых людей и девушек в ярких нарядах. Некоторые юноши несли подносы, с которых девицы жеманно брали кусочки фруктов, сластей или стаканчики остро пахнущего вина. Несомненно, ухаживать таким хлопотным образом было последней придворной модой.

Во всей шумной, внешне веселой толпе выделялось только одно темное пятно. Это была пожилая женщина, которая прятала лицо под непроницаемым, как паранджа, а не кокетливым девичьим покрывалом. Одета она была в черное грубое платье, а черные складки сорочки почти скрывали шею и желтые руки, на которых не было ни одного кольца. Эта женщина – а может быть, и не женщина, засомневался Лотар, – вошла со всеми, но отступила в сторону, застыла в привычной позе сосредоточенного, как у хорошо обученной собаки, ожидания. Ее взгляд, ощутимый, как луч иссушающего солнца, смерил Рубоса, потом медленно переполз на Лотара. Эта женщина, – все-таки женщина, решил Лотар, – осмотрела Желтоголового так внимательно, словно от того, запомнит она его или нет, зависела ее жизнь.

Лотар очень хотел заглянуть в сознание этой женщины, но сдержался. Если это не простая дуэнья, а кто-то еще, это равнозначно открытому вызову. А он еще не был готов.

Из толпы вышла высокая, гибкая девушка. Ее прекрасные волосы прикрывала не серебряная сеточка, как у остальных, а тонкой работы маленькая корона, украшенная крохотными, но изумительно красивыми жемчужинами. Она подошла к королю и сделала танцевальное движение, в котором присутствовала веселая пародия одновременно на поясной поклон восточных женщин и на глубокий книксен женщин Запада.

Лицо ее смеялось от этой невинной шутки, глаза блестели, она была, возможно, самой счастливой во всей этой толпе. И, без сомнения, самой прекрасной. И еще, она была очень здоровой, сильной и ловкой. Это привлекало не меньше, чем красота.

Лицо короля разгладилось. Он шагнул к девушке, положил руку ей на плечо и заставил выпрямиться. Губы его уже шептали что-то. Лотар напряг слух.

– Дочь моя, вы стали очень поздно ложиться. Я прикажу нашему лекарю…

– Умоляю, ваше величество! В этом нет нужды, я уже отправляюсь в спальню и пришла проститься на ночь. Скорее наоборот, вашему величеству необходима забота лекаря, потому что даже в столь поздний час я застаю вас в делах. Это неразумно.

– Есть вещи, которые король должен решать самостоятельно. – Король неожиданно смутился. – Впрочем, пожалуй, этого никто не требовал от меня, просто я решил, что будет лучше… Странно…

– Ваша добросовестность в делах государственных всем известна, – чуть быстрее, чем нужно, произнесла принцесса.

– К тому же мы уже заканчиваем, – произнес король. Он снова улыбался, задумчивости больше не было на его лице.

– Так вы поцелуете на ночь свою единственную дочь?

– Дорогая моя Мицар… – Король Конад нагнулся к принцессе, его губы легко коснулись чистой кожи девушки на виске.

Молодые люди склонились перед королем, проговорили положенные в таких случаях слова, и вся ватага выкатилась в коридор.

Король с улыбкой смотрел им вслед. Он был печален, но спокоен и даже, как показалось Лотару, выглядел чуть уверенней, чем прежде. Затем он повернулся к Блеху.

– Итак?

– Полагаю, ваше величество, мы уладили все недоразумения.

– В таком случае…

Король отступил на шаг, Блех поклонился и стал пятиться к двери, предназначенной для посетителей. Лотар и Рубос последовали его примеру.

Оказавшись за дверью, Рубос перевел дух и голосом, в котором звучала улыбка, спросил:

– Так это и была принцесса Мицар, красоту которой славят певцы и поэты при дворах и на площадях всех гурхорских королевств?

– Да, это она, – суховато ответил Блех и пошел вперед, бросив через плечо: – Нужно торопиться, у нас много работы.

– Удивительно хороша, – сказал Рубос, поворачиваясь к Лотару.

– Да, очень. Но была бы еще лучше, если бы не устроила этот карнавал.

– О чем ты?

Лотар потер виски. Больше всего ему сейчас хотелось сделать пару глотков чистой, холодной воды.

– Впрочем, возможно, она лишь пешка в руках другого игрока. Но этот взгляд…

– Какой взгляд?

– Видишь ли, когда король целовал ее, она не опустила глаза, как сделало бы большинство девушек, когда их целует отец. Она внимательно смотрела, и не куда-нибудь, а на наши скромные персоны. Возможно, эта странная старуха…

– Эй, долго вас ждать? – раздался голос Блеха.

– Давай-ка действительно поторопимся.

ГЛАВА 6

Лотар, радуясь, что Гвинед снова висит у него за плечами, а грудь, руки и ноги укрывают надежные щитки, стоял перед Блехом, который внимательно осматривал его. Но тон, выбранный для начальника тайной полиции, требовалось пока выдерживать.

– Почему мне не отдали мой пояс?

– Пояс тебе вернут позже. – Блех промямлил слова неуверенно, словно не до конца понимал их значение.

– Но если он мне потребуется, то…

– Помолчи.

Собственно, пока пояс был не нужен. Триста цехинов делали его тяжелым, и пояс все равно пришлось бы оставить во дворце, среди остальных вещей.

Еще, разумеется, не вернули книги. Из-за них, возможно, его потом обвинят в причастности к какой-нибудь секте, которая находится под запретом. Но все равно им с Рубосом следует сделать то, чего от них добивается Блех.

Наконец из оружейной появился Рубос. Он провозился дольше Лотара, потому что даже самые большие в королевском арсенале доспехи оказались для него маловаты. Зато теперь он был доволен.

Закрытый чешуйчатой стальной рубахой, плотно облегающей его могучую фигуру, он был неуязвим и в то же время подвижен. В правой руке он держал тяжелый ятаган, а в левой – украшенный бронзовыми насечками шлем, похожий на птичью голову. На поясе висел нож с широченным лезвием и огромным, как булыжник, шипастым навершьем.

Шлем он подставил под свет факела, чтобы Лотар рассмотрел его получше.

– Слишком много украшений, – пробормотал он, – тебе не кажется? Но другого, во что бы влезала моя голова, не нашлось. Странные у них тут оружейники, на металле экономят, что ли?