Роланд Грин - Конан и Властелин смерти Танзы Страница 10

Оставалось пересечь несколько крыш, тем самым избавившись от назойливых преследователей. Тогда он оказался бы в безопасном убежище, ожидая, пока не откроется Золотой Лев.

Солнце поднималось. В связи с тем, что они с Броллией поднялись на рассвете, подремав немного в течение ночи, Конан счел нынешнее утро довольно насыщенным. Если не все клиенты Золотого Льва любят спать допоздна, то гостиницу откроют прежде, чем макросовские наемники начнут обшаривать крыши в поисках ускользнувшей добычи.

День становился жарким, палящим. Большинство людей предпочитало укрыться от зноя. Но это не относилось к киммерийцу, чья могучая натура выносила жару влажной Вендии, Черного Побережья и множества пустынь. И, кроме того, ледяной холод Гипербореи и морское ненастье. Конан сидел, прислонившись спиной к дымоходу, упираясь ногами в другую трубу и слушая шум Шамара, свидетельствующий о том, что город начинает жить обычной жизнью.

Наконец, он услышал звук, которого ждал.

— Заходи по одному. Заходите все, добрые люди. Золотой Лев утолит вашу жажду прекрасным вином, ваш голод горячими мясными пирогами, снимет вашу усталость самыми мягкими кроватями в Шамаре.

Это продолжалось в течение некоторого времени, пока Конан перемещался с крыши на крышу, перепрыгивая через узкие переулки с проворством кошки. Он готов был поспорить на все содержимое своего кошелька, что в призывах крикуна звучало ничтожно мало правды, но варвара это не волновало. Дело в Золотом Льве не зависело от качества его обслуживания.

Конан быстро выбирался из паутины крыш, но вдруг приостановился. Расстояние между местом, где он очутился (среди клубов едкого дыма, исходившего из расположенного рядом магазина, который «благоухал» хуже кожевенного завода) и Золотым Львом казалось слишком велико даже для его прыжка. Кроме того, нельзя было списывать со счетов прохожих внизу и тут же расположившихся двух преследователей, стерегущих двери гостиницы. Кучка юнцов, носящих красные туники со значками Смотрителей Танзы, стояла немного в стороне. Эти парни бросали кислые взгляды, на вооруженных мужчин, которые думали, что их не будут замечать.

Казалось, что левит преуспел во всем, однако не настолько, чтобы предугадать задуманное движение Конана к намеченной цели. Вниз к сержанту, занимавшемуся набором пополнения.

Приземистые здания позади Золотого Льва простирались далеко на север в узких переулках лабиринта. Пригнувшись, Конан быстро пробирался по сделанным из дерева, черепицы, сланца и гальки крышам. Путь пролегал по нескольким слоям кирпича, который, возможно, ранее составлял стенные башни древнего Шамара. Один из таких слоев не выдержал огромного веса киммерийца. Снизу раздались крики и проклятия, однако никто не решился на преследование. Варвар весь истек потом к тому времени, когда завершил пробежку. Но прежде, чем солнце достигло зенита, Конан нашел место для безопасного прыжка к крутой крыше Золотого Льва.

Без колебания киммериец бросился вперед. Долетев, он распластался, цепляясь растопыренными пальцами и ногами, за гладкую поверхность, не имевшую выбоин или трещин. На высокой крыше гостиницы он мог чувствовать себя в безопасности. Теперь оставалось проникнуть вовнутрь и завербоваться в Смотрители Танзы.

Варвар начал дергать створку слухового окна, которое в тот момент открывала изнутри служанка. Женщина пришла в замешательство. Бросив один взгляд на появившегося перед ней гиганта в бриджах и жилете, носящего достаточно стали, чтобы вооружить целый отряд, она глубоко вздохнула, и завизжала, переполошив всех птиц в округе.

Отчаянный крик, возможно, встревожил Конана, но у него не было времени предаваться рассуждениям на эту тему. Он вломился через окно, разворотив широкими плечами его гнилую древесную основу. Перевернувшись и встав на ноги, киммериец вытянул кинжал и схватил девицу за плечи.

— Тише, девочка, — сказал он, как можно мягче (на вид ей было не больше пятнадцати). — Прости, если испугал тебя до смерти. Я не причиню тебе вреда.

Глаза служанки расширились, но ее захлопнувшийся рот, показал, что она поверила незнакомцу. Конан пересек крошечную комнату в три прыжка, прислушавшись на мгновение у двери. Затем резко открыл ее и стал спускаться по лестнице, преодолевая две ступеньки за один шаг.

Если вопли девицы, может, и не предупредили стоящего на страже наемника, то громоподобный спуск Конана с лестницы, безусловно, это сделал. Когда двери распахнулись, слуги поспешно освобождали проход киммерийцу, рассеиваясь перед ним, будто мякина на ветру. Но тут раздались крики: — Он в Золотом Льве! Выгоните его из гостиницы! Это уже, безусловно, указывало врагам, где искать. Вряд ли они были приятно удивлены таким его появлением. Конан не строил иллюзий относительно вербовки в Смотрители Танзы в случае, если до этого он прольет кровь в Аквилонии. Таким образом, варвар преодолел последний лестничный марш, держа в обеих руках ножны со стальными клинками, готовый ударить или просто обнажить лезвия по мере необходимости.

Один наемник оказался в пределах досягаемости, в двух шагах лестницы. Конан опередил его прежде, чем тот смог воспользоваться своим мечом, и раньше, чем он мог вскрикнуть. Крепкий кулак киммерийца врезался в челюсть противника. Другая рука Конана поймала человека за воротник, удержав его от падения. С наемником, зажатым подмышкой, и с готовым к бою мечом в руке, Конан без помех спустился в передний зал гостиницы.

Возможно, он был бы тут же насажен на вражеские мечи, но его спасло то, что нападающие не могли наносить удары киммерийцу, не убив при этом своего товарища.

Стальные лезвия отклонились, и Конан прошел в таверну с наемником подмышкой.

— Селлус, северянин, готов дать присягу, — объявил варвар, поднимая свободную руку в традиционном аквилонском приветствии.

За столом у дальней стены таверны, привалившись к кирпичной кладке, сидело двое мужчин. Конан заметил, что они оба вооружены. Младший из них явно не смахивал на простого вербовщика новобранцев, а статус старшего и вовсе было трудно определить. Этот человек в росте почти не уступал киммерийцу. В плечах же был, пожалуй, даже шире. Он носил кожаную кирасу, бронзовую перевязь и посеребренные наплечники гвардейца. На бритой голове выделялись ряды шрамов. И, скорее всего, эти выставленные на показ отметины были не единственными следами прошлых сражений.

— Сегодня мы у тебя присягу не примем, — буркнул ветеран. — И твоему другу здесь нечего делать.

Между тем, наемник старался укусить Конана, но варвар держал его на расстоянии, делая подобные попытки бесполезными. Он знал о нескольких парах враждебных глаз, сверлящих ему спину, но сомневался, что они нападут в присутствии такого важного свидетеля, как солдат с бритой головой.