Ник Харрис - Тайны Ирема Страница 10

Конан слушал старца вполуха, не убегая только из уважения к его почтенному возрасту. Да еще, может быть, опасался — а не свиснет ли он в след убегающему ученику? А когда перешли к практическим занятиям, и юный Конан едва не порвал щеки, старец, оказавшийся добрым, долго учил мальчика сложной технике этого ужасного, убивающего все живое, свиста.

От посвиста Конана никто, конечно же, не падал в обморок, и он засомневался — а не шутка ли это почтенного старца? Может, он любит рассказывать сказки и, оставшись в одиночестве, смеется над доверчивостью учеников? Но старец, на глазах у Конана, которому предварительно заткнул уши тряпками и залил воском, поверг наземь свистом сразу нескольких лошадей и одного проходящего мимо верблюда. Юный Конан поверил старику и на некоторое время стал его прилежным учеником. Но вскоре увлекся сражением на палках и забросил изнуряющие тренировки по свисту.

Техника смертельного свиста была сложна даже на первый взгляд, и практически недоступна тому, кто не сможет посвятить ей всю жизнь. Конан, конечно же, не овладел ей в полной мере…

Следовало особым образом сложить язык — только для этого требовалась длительная тренировка — прижать ладони к щекам, набрать в грудь воздуха столько, чтобы только-только не лопнуть, напрячь и, опять же, сложить в нужный «узор» губы, затем мысленно «закрыть» уши, чтобы уменьшить нагрузку на свой собственный мозг и — свистеть. Но свистеть не так, как это делают мальчишки, гоняя коров и коз — свистеть, следовало тоже особым образом! С неожиданными переливами, повышая и понижая тон, работая языком и губами!

Все это в один миг пронеслось в сознании Конана, когда над ним угрожающе нависла мерзкая окровавленная пасть.

Мелькнула безумная мысль — попробовать оглушить монстра свистом? Давно забытая техника вспомнилась сама собой.

Киммериец сложил губы, «поставил» язык, прижал руками щеки (для чего пришлось бросить меч), набрал воздуха и засвистел с нужными переливами. Легкие, казалось, вот-вот разорвутся, уши заложило — о, боги, он забыл их «закрыть» — но Конан свистел до тех пор, пока сам не упал на колено, ощущая тошнотворное головокружение.

Чудовище застыло. Нет, оно не упало, конечно, и не упадет — но застыло огромной каменной глыбой. Ничего не слыша, кроме шума в ушах, Конан поднял меч и скользнул под пульсирующее брюхо. Запах свежих экскрементов шибанул в нос — ужасный звук расслабил монстру кишечник, и теперь позади него возвышалась свежая, дымящаяся куча.

Конан знал, что у него есть несколько мгновений — всего лишь. Несомненно, чудовище скоро очнется, и тогда придется все начинать сначала… Выбрав место, он вонзил меч в серое, равномерно вздымающиеся и опадающее брюхо и, сделав несколько режущих движений, выпустил — вывалил — кишки.

Чудовище даже не шелохнулось.

Весь обрызганный кровью, Конан торопливо отбежал на несколько шагов. Только теперь монстр стал приходить в себя. Словно бы с удивлением сделал несколько шагов, остановился и оглянулся. Тупо посмотрел на волочащиеся за ним кишки. Затем медленно, все еще будучи в заторможенном состоянии, наклонил морду и его ужасный язык подхватил с земли окровавленные внутренности. Костер догорал, но в неясном свете еще можно было разглядеть, как чудовище жует и с чавканьем заглатывает собственные кишки.

Конан, уже спокойно, вытер меч о траву и вложил в ножны. Затем — в полной темноте — отправился на поиски протекающего неподалеку ручейка, намереваясь смыть с себя кровь и слизь смертельно раненого монстра.

Утром Иолина разбудила Конана нежным поцелуем. Киммериец видел, как шевелятся ее губы, и не слышал ни слова.

— Я оглох — громко, как все глухие, сказал Конан.

Иолина понимающе кивнула.

«Что случилось»? — спросили ее глаза.

— Я оглушил свистом чудовище, но и сам оглох, — прокричал Конан, — надеюсь, ненадолго!

Лицо женщины выразило удивление, затем, что-то вспомнив, она посмотрела на киммерийца с восхищением.

«Да, я знаю, что свистом можно убивать, но не думала, что ты владеешь этой техникой» — говорили ее глаза.

— Меня учил когда-то один старец, но я был плохим учеником! Забыл «закрыть уши» — с досадой сказал Конан, на сей раз так тихо, что женщина с трудом расслышала.

Оборотни-погонщики привели верблюдов и лошадей. Навьючивая животных, они бросали быстрые взгляды на лежащую неподалеку тушу, и Конан мельком подумал, что в волчьем обличии они обязательно попробовали бы свежего мяса. Иолина мельком глянула на мертвое чудовище:

— Этот монстр сам себя пожрал, после того, как ты выпустил ему кишки?

Конан кивнул.

— Мой брат всегда держал безмозглых тварей. Как-то он напустил на меня некое существо — искусственно выращенную помесь собаки и льва. Брат считал, что от собаки к твари перейдет преданность хозяину, а ото льва — сила и храбрость.

— И что же? — спросил Конан и только тут понял, что слышит. — Подожди! Я нормально слышу!

— Естественно, — нетерпеливо отозвалась Иолина.

Она уже погрузилась в воспоминания и не хотела отвлекаться — такие пустяки я могу вылечить мгновенно! Вот, если бы тебе оторвало руку или ногу… Но и в этом случае, я смогла бы помочь…

Конан подумал, что зря поддался эмоциям и перебил рассказ женщины — теперь она вновь может замкнуться и надолго замолчать.

— Ну, так и что же с этой собакой-львом?

Иолина посмотрела на него невидящим взором. Мысленно она все еще была в том, далеком времени…

— Тварь действительно получилась преданной и сильной, но, почему-то совершенно безмозглой. Я без труда с ней справилась. Тогда брат напустил на меня других, и мне пришлось бежать… Теперь, пришла пора отомстить… — она прервала рассказ и глянула в сторону навьюченных верблюдов и оседланных лошадей.

— Продолжай!

— Нам пора. Не стоит слишком задерживаться, — женщина уже вернулась в настоящее.

Она грациозно вскочила в седло, и Конан на миг увидел ее другой — с горящими глазами, летящей над заснувшей степью в поисках пищи. Представил, как она — самый страшный ночной хищник — устремляется в город в поисках свежей крови. Интересно, как он выглядит сверху — ночной город? И как она летает над ним, высматривая добычу?..

На миг синие глаза киммерийца затуманились. Странная и страшная женщина, чья судьба самым удивительным образом оказалась переплетена с его судьбой…

Иолина замерла в седле, внимательно посмотрела на своего телохранителя — слишком внимательно — и на него обрушилось это.

Нельзя сказать, что это были виденья или морок. Нет, он действительно летел над степью, а над ним сияли мохнатые звезды! Темнота безлунной ночи казалась ему всего лишь серой, как сумерки в пасмурный день. Он летел и наслаждался невиданной доселе легкостью и свободой. Чтобы управлять полетом не требовалось никаких усилий, достаточно было мимолетного желания. Вверх? И земля осталась далеко позади — плоская, как чашка в таверне толстого Асланкариба. Еще выше? И на него, ослепляя, надвинулись звезды, а земля вовсе исчезла из вида. Нет, нет, ниже — туда, где огоньки города… Вдали мелькнули далекие огни. И вот под ним расстилается большой город. Еще ниже. И уже видны горящие факелы на городских воротах, ночные улицы с редкими прохожими и чадящие масляные лампы на дверях харчевен. Новое, необъяснимое, волнующее чувство овладело воином; позднее он понял, что чувство это — полная свобода и безнаказанность.