Сергей Волков - Маруся-2. Таежный квест Страница 11

– Тфоя фетки собирай, – распорядился Уф. – Моя огонь зажигать. Еда фарить. Тфоя горячий фода пить. Хорофо. Нрафится?

– Нрафится, – улыбнулась девочка и пошла к ивовым зарослям – если в окрестностях и имелись пригодные для костра ветки, то только там.

Она забрела в трескучую чащу, выискивая сучья потолще, пошарила взглядом по усыпанной узкими листочками земле, подняла глаза и отчаянно закричала: прямо перед ее носом с корявого ствола вековой ивы скалил зубы позеленевший человеческий череп…

Эпизод 4

Белая гора

1

Испугавшись собственного крика едва ли не больше жуткого черепа, насаженного на сук, Маруся попятилась. Ее замутило от ужаса. Горло сдавило, стало нечем дышать.

Паническая атака!

– Сто, девяносто девять, девяносто восемь…

Уф бесшумно появился рядом, неодобрительно ворча что-то себе под нос. Гигант передвигался как привидение – ни одна ветка не шелохнулась. Маруся в отчаянии уткнулась лицом в рыжую шерсть, закрыла глаза.

– Тфоя плохо, – прогудел ёхху. – Тфоя бояться. Не хорофо…

– Девяносто семь, девяносто шесть, – продолжала шептать Маруся.

Проклятый череп!

Огромная ладонь Уфа опустилась на голову девочки.

– Тфоя не думать. Уф… Тфоя видеть птифка. У-у-у-у… У-у-у-у…

Уф то ли запел, то ли загудел в нос, очень тихо, но в то же время мощно. Маруся нашла в себе силы сквозь накатывающие волны одури удивиться словам ёхху: «Легко сказать – не думай… И причем тут птичка?»

Ладонь гиганта была теплой, даже горячей. Потом он взял Марусю на руки, как маленькую, продолжая напевать:

– У-у-у-у, у-у-у-у…

– Девяносто пять, девяносто четыре…

Птичку она увидела как бы против своей воли. Просто перед внутренним взором появилась какая-то крылатая кроха, смешно потрясла хвостиком и принялась летать туда-сюда, выписывая в воздухе кренделя. Маруся так увлеклась этим высшим птичьим пилотажем, что забыла про счет.

И про панику.

Ей стало тепло и уютно на руках у гудящего ёхху. Уф словно включил внутри себя сабвуфер – у-у-у, у-у-у, у-у-у-у…

Птичка кувыркнулась через крыло и пропала. Гудение смолкло. Маруся открыла глаза.

– Тфоя хорофо? – с тревогой спросил Уф, заглядывая девочке в глаза.

– Очень хорошо. Поставь меня на землю, пожалуйста, – тряхнула челкой Маруся и спохватилась: – Так ты умеешь останавливать панические атаки? Да тебе цены нет!

– Моя знать: когда плохо, надо смотреть птифка, – развел руками гигант. – И петь. Вот так: у-у-у-у, у-у-у-у…

– О, это была песня, – рассмеялась Маруся, а про себя подумала: «Ничего себе! Этот чебурашка может загонять адреналин обратно. Не зря, ох, не зря его мама изучала! Интересно, что бы сказал папа, если бы я привезла Уфа в Москву? Правда, наверное, у меня его сразу отберут – академики всяких наук и журналисты налетят, как мухи на… повидло».

Она наткнулась взглядом на череп и помрачнела.

– Кто это?

– Просто мертфый голофа. Мясоглоты стафить. Граница. Уф…

– Знаешь что… Пошли-ка поскорей отсюда. Что-то мне расхотелось здесь «куфать еда», – решительно сказала Маруся. – Где там наша Белая гора? В той стороне?..

…Они шли по самому краю неоглядного болота. Топи, озерца, редкие корявые лиственницы, похожие на черные могильные кресты – более унылый пейзаж трудно себе вообразить.

Передвигаться по болоту оказалось в чем-то даже забавно. Чтобы не свалиться в воду, приходилось прыгать с кочки на кочку. Кочки щетинились травой, как дикобразы – иглами, и норовили вывернуться из-под ног. Маруся пару раз едва не упала, но потом приноровилась и заскакала не хуже Уфа. Однако усталость брала свое – с каждым шагом ей становилось все труднее и труднее сохранять равновесие.

В довершение всех бед испортилась погода. Налетел сильный ветер, зашумел камышами, а из-за гор вылезла огромная туча – жирная небесная тварь с вороненым брюхом. Стало смеркаться. Примолкли птицы, отключили свои трещотки кузнечики. В отдалении глухо прозвучал гром.

– Гроза будет! – крикнула Маруся прыгающему впереди ёхху.

– Не-а, – уверенно покачал головой гигант, не оборачиваясь. – Грофа туда ходить. Уф… Там капать, – и он указал на сопки, с которых они спустились час назад.

Это заявление несколько приободрило девочку, но настроения не улучшило. Давал о себе знать переход через сопки, а в голове занозой сидели слова Ковалева: «…главным свидетелем обвинения стал мой компаньон и твой отец – Андрей Гумилев. Он оболгал меня, Маруся. Оболгал цинично, выгораживая себя».

И вроде все понятно – это подлог, вранье, такого просто не может быть, но неприятный осадок в душе остался и теперь серьезно мешал жить.

Девочка украдкой взглянула на коммуникатор. Он все так же отказывался работать на вызов, а вот цифры в окошке таймера поменялись. До таинственного часа «Х» осталось пятьдесят шесть часов.

Кочки под ногами пропали, сменившись более-менее твердой землей. Болото кончилось. Впереди появились березы. Вообще-то березы всегда нравились Марусе – необычное дерево, светлое, доброе…

Но сейчас белые стволы показались девочке похожими на обглоданные кости, на скелеты каких-то чудовищ. Будто бы неведомые жуткие существа целой стаей выбрели из реки и мгновенно погибли, застигнутые врасплох. И вот стоят теперь, качают ветками-лапами, роняют желтые листья-чешуйки, жуткие в своей посмертной белизне…

– Белый гора софсем мало ходить. Скоро, – подбодрил Марусю Уф, остановившись на опушке березняка. – Тфоя стараться. Уф… Моя помогать. Тфоя садиться?

И он тряхнул своим коробом.

– Моя пефком ходить, – со злостью в голосе пробормотала Маруся. В этот момент туча закрыла клонившееся к закату солнце. Сразу стало очень темно и холодно. Откуда-то донесся заунывный, леденящий кровь вой.

– Волки?! – вскрикнула девочка, бросаясь к ёхху. Она никогда в жизни не видела этих хищников, и оттого волки казались Марусе настоящими исчадиями ада, злобными оборотнями, свирепыми и безжалостными.

– Не-а, – широко улыбнулся Уф. – Фолка на тайга нет. Уф… Это фетер…

2

То ли этот самый сильный встречный ветер не дал Уфу учуять мясоглотов, то ли те вели себя слишком осторожно, но только Маруся и ёхху едва не столкнулись с целой охотничьей стаей, пробиравшейся через пойменный лес.

В самый последний момент гигант успел свалить Марусю в траву и зажать ей рот широкой, похожей на лопату ладонью. Она сперва ничего не поняла, попыталась вырваться, но вскоре сообразила, что это бесполезно: Уф обладал железной хваткой.

– Тфоя софсем тихо лежать… – одними губами прошептал он в Марусино ухо и пояснил: – Мясоглоты… Уф…

Маруся зажмурилась.