Дуглас Брайан - Вендийская демоница Страница 11

Да, такой телохранитель спасет бедняжку от всех возможных неприятностей, и малых, и больших. Конан ухмыльнулся.

— Что ж, — проговорил он, — полагаю, я смогу помочь вам.

Она благодарно схватила его за руку и сжала.

— Я так рада! — воскликнула она. — Я чувствую, что с вами моя жизнь будет в безопасности!

— Ну конечно, — пробормотал Конан, — я избавлю вас разом от всех бед. Можете даже не сомневаться.

— Я и не сомневаюсь, — сказала она, поднимаясь. — А сейчас, с вашего позволения, я отправлюсь отдыхать. Если захотите еще вина, позовите слуг, вам принесут.

Конан молча кивнул. Акиф, разумеется, не ахти какой большой и богатых город, но задержаться здесь стоит. Дама привлекательна и мила, платить будет щедро — такие редко бывают скупыми; а танцующий золотой мальчик — что скрывать! — привлек самое пристальное внимание Конана. Неплохо бы подобраться к статуэтке поближе и разглядеть ее получше. Возможно, удастся убедить Масардери, что ей лучше расстаться с этой опасной безделушкой. И отдать ее кому-нибудь более сильному, способному постоять за себя и свое имущество.

Например, неотразимому Конану-варвару…

Должно быть, Конан заснул прямо в кресле. Проклятье, здесь слишком разнеживающая обстановка! Одни только эти кресла чего стоят — шелковистая обивка, мягкая высокая спинка, подушечка для ног… Приятный полумрак, в котором угадываются изящные вазы на подставках в нишах и сервировочный столик, где, как кажется, никогда не переводятся угощения…

Конан потянулся, с удовольствием хрустнул косточками. Что ж, он полон сил, доволен и, пожалуй, счастлив. Странно, что дама до сих пор не прислала к нему какую-нибудь хитроглазую молодку с запиской: «Дорогой телохранитель, мне страшно, приходите охранять мое тело»… Пора бы. Лично он не против.

И тут раздался крик, от которого кровь стыла в жилах. Кричала женщина, но так отчаянно и пронзительно, что казалось, будто этот вопль исторгся из глотки какого-то фантастического существа — гарпии или грифона.

Конан вскочил, бросился к выходу и схватил свой меч, который оставил возле двери. Кром! Что здесь происходит? Кажется, киммериец сильно переоценил чувственность своей нанимательницы — и сильно недооценил опасность, которая ей грозила…

Сейчас, пока он мчался по коридорам на крик, в голове у него мелькнуло: ведь он на самом деле почти не поверил в историю с леопардом. История, конечно, таинственная и что-то в ней было правдой, однако… Однако присутствие магии киммериец ощущал за сотню шагов. Он ненавидел магию и боялся ее. Преодолевая свой дикий, инстинктивный ужас перед сверхъестественным, Конан набрасывался на носителя магического знания и одолевал его. Лишь немногим удавалось уцелеть — и лишь немногие маги числились среди его друзей.

В доме Масардери никакого волшебства не ощущалась. И сама хозяйка никак не могла заниматься колдовством. Поэтому ее россказни Конан принял — как и многие до него — за плод чересчур живого воображения испуганной и глубоко опечаленной женщины.

И тем не менее она кричала! Что-то страшное происходило в ее опочивальне.

Опрокинув тонконогую подставку для лампы, уронив перепуганную служанку и выбив дверь, Конан ворвался в комнату, откуда рвался лот душераздирающий крик.

Уведенное заставило его выругаться и застыть на миг на месте.

В воздухе опочивальни кружились вырванные из подушек комки птичьего пуха, разодранные лоскуты покрывал и душистая пудра, которой хозяйка обычно пользовалась по утрам. Одеяла, занавеси, красивые драпировки на стенах — все висело клочьями.

Изящная мебель, разукрашенная позолотой и росписями, разломанная в щепы, валялась по всему полу.

Госпожа Масардери, схватив подушку, жалась в углу, пытаясь защитить лицо от когтей летучего чудовища.

То была огромная летучая мышь со злобно горящими красными глазами и жуткой образиной, похожей одновременно на собачью морду и на человеческое лицо, искаженное яростью. Большие выпяченные вперед зубы, казалось, не помещались в маленькой пасти.

Размахивая темными кожистыми крыльями, чудище нависало над своей жертвой. Из раскрытого рта монстра вырывался тонкий вопль, почти невыносимый для слуха.

Крылья сильно хлопали в воздухе, гоняя и мл вперед пудру. Часть ее осела на теле монстpa, застряла в торчащей дыбом коричневой шерсти, посеребрив холку.

Растопырив когти, чудище тянулось к Масардери пастью. Она подставляла под удары подушку, но все же монстру уже удалось несколько раз задеть свою жертву. По обнаженным рукам Масардери стекала кровь.

— Кром! — заревел Конан. — Что здесь творится? Силы ада!

Он набросился на монстра со спины и поднял меч, чтобы разрубить чудовище на части.

С яростным воплем нетопырь отпрянул от Масардери и повернулся к неожиданному врагу. Конан увидел красные глаза и нечеловеческую злобу в них. Чудище увернулось от удара клинка и взлетело к потолку, чтобы оттуда броситься прямо на голову варвару.

Конан присел и отскочил в сторону, а затем, все еще сидя на корточках, резко развернул клинок в сторону. Нетопырь упал на пол, не удержавшись в воздухе. Мгновение он подпрыгивал, нелепо, как курица, а затем крылья его набрали размах, и он опять вознесся на воздух.

Масардери отшвырнула подушку и перебежала через комнату, стараясь добраться до выхода. Копан оценил ее маневр. Она не стремилась «помочь» своему защитнику, не хваталась за оружие и не путалась под ногами у воина. Она предприняла самое разумное, что только можно было сделать в данной ситуации, — бежала. Теперь Конан мог остаться один на один с монстром, и ему не требовалось все время отслеживать — где находится женщина и не попала ли она в опасность.

Но выскочить наружу Масардери не удалось. С громким писком нетопырь преградил ей путь. Он завис в воздухе между Масардери и дверью, таращась ей в лицо и медленно, размеренно взмахивая крыльями.

Женщина в ужасе застыла. Монстр как будто пригвоздил ее к месту. Затем нетопырь издал торжествующий крик и метнулся к Масардери.

Одним прыжком Конан сбил ее с ног и выставил вперед меч. Прямо в полете нетопырь напоролся на клинок всей грудью. Конан ощутил, как меч входит в тело жертвы, и это чувство отозвалось в его варварском сердце искренним ликованием. Еще одна гадина мертва!

Конан дернул рукой, поворачивая меч, так, чтобы убить чудище наверняка. Затем он выдернул клинок, и нетопырь повалился на пол. Его крылья распростерлись, закрывая половину комнаты, точно чудовищный, отвратительный ковер… Глаза погасли, пасть захлопнулась, и только клыки продолжали высовываться изо рта. Из прикушенного языка вытекала кровь.