Последний жрец богини Лу. Том I - Александр Якубович Страница 11

Размышляя над всей этой информацией, которую я получил от Лу вместе со знанием о Пантеоне как таковом, я понял, что наш импровизированный завтрак из перенесенных вместе со мной продуктов — тоже своего рода жертва. Я отдавал богине последнюю еду из своего мира, которую, вероятнее всего, больше никогда не попробую. Причем делаю это открыто и искренне.

На секунду мне показалось, что Лу уловила мои мысли и с небольшой смешинкой в глазах посмотрела на меня, как бы показывая, что да, моя жертва была благосклонно принята моей богиней. То, что мне придется молиться именно Лу, а не кому-то из большой семерки, я уже понял.

С другой стороны, у кого еще есть персональная богиня? А? Вот и я о том же.

Плюсы надо искать во всем, главное, чтобы Лу не начала пренебрегать моими молитвами и жертвами, учитывая еще и холодящее ощущение рабского ошейника на моем горле. После еды я сходил к ручью, как мог умылся, учитывая крайне некомфортную температуру воды, и мы начали собираться в путь. Упаковали в мой пакет из супермаркета курицу — полиэтилен из супермаркета был всяко чище котомки и тряпок Илия. Я сполоснул свой ножик, набрал в бутылки из-под йогурта кипятка — тара всегда пригодится, да и фляги я у Лу не увидел, а пить из одной емкости с Илием я бы не рискнул — после чего отправил все это в рюкзак к моей одежде. Там же поселилось пиво, которое я решил пока не открывать, хлеб, молоко, остатки батона и орешки. Тогда же я пустил уже просохшую у костра рубашку на портянки, предпочтя ей черную футболку, закинул остатки вещей в сумку и мы отправились в путь.

Почти не разговаривали. Я был в состоянии где-то между прострацией, паникой и глубоким шоком, четче сформулировать не получается. Ну и еще очень сильно болела голова. Старик Илий был погружен в процесс переваривания свалившейся на него еды. По осоловевшему взгляду жреца я понял, что досыта он не ел уже очень давно, возможно, еще со времен своей молодости. Лу же целенаправленно шагала впереди во главе нашего отряда. Она сняла плащ, нагрузив его на старика, и я старался изо всех сил не пялиться на… Не пялиться на свою богиню, короче, которой я теперь вроде как и служу. Получалось неплохо, я был собой горд.

На вечернем привале каждый получил свою порцию курицы, причем черт меня дернул поерничать. Когда я делил запасы, с чем, почему-то никто не спорил — Лу и Илий разожгли костер, но в подготовке ужина участия не принимали, только старик опять сбегал за водой, которой где-то раздобыл полный котелок.

Я кое-как сполоснул руки, соорудил бутерброды с курицей — теперь в дело пошел и черный хлеб. После перелил в пустые бутылочки из под йогурта пиво, так что каждому досталось примерно поровну. Когда ужин был собран, я взял комплект, который предназначался Лу. В одной руке — бутерброд, во второй — банка из под йогурта, наполненная пивом, после чего протянул все это богине через костер с легким поклоном. Еще дурак, и добавил:

— Прими этот дар, о, моя богиня.

Секунду ничего не происходило, да и следующую тоже. В этот момент моя голова была склонена в полунасмешливом поклоне, так что реакцию Лу я не видел, пока я не поднял глаза. Зрелище, скажу я вам, было из категории «я хотел бы это развидеть», потому что дела мои в этот момент были плохи.

Не буду врать про «всю жизнь, промелькнувшую перед глазами в момент смертельной опасности», времени у меня хватило только на то, чтобы подумать короткое, емкое и всем нам знакомое слово. Краем глаза я заметил, что Илий даже перестал дышать.

Лу сидела прямо, будто жердь проглотив. От чуть расслабленной, уставшей после дневного перехода девушки, не осталось и следа. Передо мной была оскорбленная насмешкой богиня. Челюсть крепко сжата, губы, обычно алые, побелели и превратились в две тонкие нити, а в больших фиолетовых глазах бушевала ярость. И боль.

В этот момент я понял, что давать заднюю уже поздно. Извинений она не примет. Пусть она богиня без храма и паствы, но она богиня, а я — находящийся в ее власти пришелец из другого мира. Подтверждением моей догадки стало неприятное ощущение сжимающегося на горле невидимого ошейника, которым я был прикован Матерью к Лу. Я лихорадочно перебирал все возможные мне варианты извинений на всех доступных мне языках, как этого мира, так и моего родного. Зашел даже на территорию английского, но мгновенно понял, насколько это тупо.

И тут меня озарило. Да, я дурак. Самонадеянный дурак.

Лу была оскорблена, как богиня и как, в первую очередь, женщина.

Знаете главное правило общения с женщиной? Сейчас вам человек, который пять лет провел в серпентарии под названием «группа из тридцати человек, где ты единственный парень», расскажет.

Над женщиной нельзя смеяться.

Все знают, что женщины любят смешных весельчаков, но они не переносят, когда смеются над ними. Женщина может пошутить о том, какая она глупая или неуклюжая, но если вы не старая женатая пара, то максимум, который вы можете позволить себе как мужчина — посмеяться над ее шуткой вместе с ней. И то, только если она сама смеется. И упаси вас боги, смеяться громче или дольше, чем женщина. Конечно, из этого постулата есть исключения, но они только подтверждают правило.

Сейчас же Лу посчитала, что я смеюсь над ней, над ее положением и тем, кто она такая. А кроме того, что она была женщиной, Лу еще была и богиней, о чем я, дурак, как-то забыл и расслабился.

Так что в этой ситуации мне пришлось метафорически воспользоваться правилом водителей, хотя прав у меня нет: выкручивай руль в сторону заноса. В моем случае, мне надо было показать, что я был искренен.

— Богиня Лу… — Говорить из-за давящего невидимого ошейника было уже тяжело, так что я скорее сипел, — пожалуйста, прими от меня в дар эту пищу и питье.

И поклонился