Дуглас Брайан - Смерть в саду золотых масок Страница 11

— Как ты думаешь? — фыркнул Конан.

— Подними руки, я гляну, сильно ли тебя порезали.

Конан послушно развел руки в стороны. Командир солдат, бывалый воин, отвел в сторону полу кожаной крутки, обнажил бок варвара, осторожно прикоснулся пальцами.

— Как ты и думал, — сказал он киммерийцу. — Порез сильный, но кость не задета.

— Ага, — сказал Конан. — Именно так я и думал. У тебя в отряде есть врач?

— У нас каждый сам себе врач, — сурово сообщил командир.

— Ладно, попрошу своих, — сквозь зубы процедил Конан.

— Я не поблагодарил тебя, — молвил командир отряда.

— Ну так поблагодари! — взорвался варвар. — Проклятье! Мне больно, я устал, хочу есть, я спас вашу шайку от Аббаза — во всяком случае так мне представляется, — а здесь полным-полно чудесного оружия… Например, вон та пара сабель…

— Они твои, — без колебаний произнес командир.

Конан протянул руку, и командир наемников вложил ему в пальцы рукояти сабель. Затем хлопнул киммерийца по ладони и ушел.

— Ну как ты, Конан? — подбежал к другу Тьянь-По.

— Останови мне кровь. Потом я хочу есть. Потом — спать. Наутро едем, — отрывисто сказал Конан.

Ему подвели лошадь и помогли забраться в седло. Трое спутников отъехали от селения солеваров на десять полетов стрелы и там устроили лагерь.

Форез привез свежей воды в большом бурдюке и недавно выловленной в озере рыбы.

— Кто это был? — спросил лорд Форез у варвара, когда тот, с тугой повязкой на боку, умытый, с хрустом поглощал рыбу, перемалывая крепкими челюстями не только кости, но и плавники и хвосты.

— Просто Аббаз, — сказал Конан. — Плюгавая угроза здешних мест. Разбойник. Ничего интересного. Нам просто не повезло. Надо было сразу дать деру, едва мы заметили купцов. Это как с рыбной ловлей: где косяк всякой мелюзги, там и хищники…

— Не такой уж он и плюгавый, — возразил лорд Форез. — Кажется, он убил человек пять.

— И потерял пятнадцать! — возразил Конан — Так не сражаются. А теперь скажи мне, лорд Форез, ты действительно лорд?

— По происхождению — да, — признал Форез.

— А по образу жизни — босяк, не так ли? — Конан прищурился. — Ты ведь трус! Почему ты не вступил в битву?

— Ну… справились ведь без меня, — уклончиво ответил Форез.

— Справиться-то справились, но разве тебе не хотелось обнажить меч и пустить кому-нибудь кровь? — осведомился варвар, чуть шевеля верхней губой, точно волк, почуявший добычу.

— Нет, не хотелось, — честно признал Форез. — Я человек миролюбивый. Если там ядом кого-нибудь или хотя бы удавкой… Но бросаться в битву… Его передернуло.

— Боишься крови?

— Скажем так, не люблю, — Форез вздохнул. — Да, я испорченный лорд. Говорят, знатные люди постепенно вырождаются. Должно быть, я из тех, которые уже выродились. Но что поделать! Я ведь жив! Народился для чего-то на свет, хожу вот по миру… Хочу быть счастливым. Разве я виноват, что не люблю битвы?

— Наверное, не виноват, — проворчал Конан, — но только меня от этого тошнит.

Он улегся удобнее и сразу же захрапел, чуть приоткрыв рот.

— Мало ли от чего меня тошнит, — прошептал Форез.

— Ты не в том положении, дружок, чтобы оповещать остальных о том, что тебе нравится, а что — нет, — напомнил ему Тьянь-По. — Пока здесь Конан, помалкивай. Конан-варвар — будущий король. Даже если сейчас это будущее и представляется слишком отдаленным, почти нереальным.

— Король? — поразился Форез.

Тьянь-По кивнул несколько раз.

— Именно, дружочек. Король. Он верит в то, что рано или поздно завоюет себе трон. А ты? Каким ты видишь собственное счастье?

Форез криво пожал плечами.

— Свой дом. Сад… Женщины. Возможно, одна женщина. Супруга. Слуги. Вкусная еда. Никаких забот. Никаких дел. Никаких усилий. Мягкое ложе. Полный дом домашних животных. Слуги…

— Слуг ты уже называл, — сказал Тьянь-По.

— Я хочу быть бездельником, — подытожил Форез. — Жить без забот и умереть стариком.

Тьянь-По махнул рукой.

— Ты был прав, лорд Форез, аристократия вырождается! Даже мои стремления простираются гораздо выше, а ведь я — простой каллиграф.

— Да? — переспросил Форез. — И каковы же твои высочайшие стремления, каллиграф?

— Я хотел бы стать старшим каллиграфом при императорском дворе! — объявил Тьянь-По победоносно. — Признайся, Форез, ты на такое не замахивался даже в самых дерзновенных своих мечтах!

Возвращение в Бритунию разлучило троих спутников. Тьянь-По отправился прямиком в королевский дворец, и Конан, проследив за тем, чтобы его кхитайского друга приняли там как следует, нашел себе приличную гостиницу. Денег, полученных им от Тьянь-По (точнее, от кхитайского императора, который снабдил своего посланца немалыми средствами), было довольно для того, чтобы обеспечить себе пару месяцев беззаботного существования в Пайрогии.

Форез, с которым кхитаец расплатился куда более скромно, буркнул пожелание, которое можно было бы счесть «добрым» и «дружеским» только при наличии очень сильно развитого воображения, и отправился к себе в лачугу. Лорд Форез понятия не имел о том, чего стоило ожидать от старика-нищего, которому он оставил свой дом.

Однако то, что предстало его взору, превосходило любые, даже самые смелые фантазии.

Снаружи лачуга выглядела такой же убогой, как и всегда. Но после долгого путешествия, во время которого лорду Форезу довелось повидать самые разные города, «родовое гнездо» показалось ему особенно жалким и отвратительным.

Если старик кхитаец и был дома, то никаких признаков жизни он, во всяком случае, не подавал. Это показалось Форезу немного странным. Конечно, днем кхитаец мог бродить по улицам, но сейчас был уже вечер, и старику следовало отдыхать. В конце концов, разве не для того он попросил у Фореза разрешения пожить в его доме, покуда хозяин лачуги путешествует?

Скрипнув зубами, Форез наконец решился заглянуть внутрь.

Обычно дверь лачуги запиралась на хлипкий замок, а то и вовсе стояла нараспашку. Но на сей раз Форезу не удалось открыть ее сразу. Что-то держало ее изнутри.

Он дернул сильнее. Никакого результата.

— Проклятье! — взревел Форез, разбегаясь и стукаясь о дверь всем телом.

Послышался треск, как будто кто-то разрывал прочную ткань, и дверь наконец распахнулась. Форез ворвался в комнату. Однако, против всех ожиданий, он не пролетел через всю комнату и не стукнулся о противоположную стену.

Он как будто упал лицом в тюфяк, поставленный торчком. Мягкая шелковистая ткань коснулась его щеки. Пружинистая перина приняла на себя удар.