Жизнь святых - Ли Бардуго Страница 12

По утрам все они спорили об увиденном, всё больше приукрашивая каждую новую историю. Наверняка жители деревни знали лишь одно: яблоневый сад не берёт мороз. На деревьях набухали новые бутоны, цветы – сперва белые, словно звёзды, а потом розовевшие и красневшие – опадали, и ветви усыпало твёрдыми зелёными завязями плодов.

Холод упрямо не отступал с остальных земель Равки, а долина Тула всё так же процветала, пока наконец народ, пострадавший от отсутствия урожая, не начал завидовать изобилию, в котором жили местные. Недовольные с факелами и мечами заявились к Феликсу, чтобы обвинить старика в колдовстве, несмотря на его славу святого человека.

Жители долины хорошо питались в эти холодные месяцы. Их тела были крепки, дети здоровы, скот откормлен. И, завидев свет факелов, они вполне могли сплотиться и встать на защиту Феликса. Но вместо этого жители долины забились по домам, их чувство признательности поникло перед лицом страха, как бутон поникает на морозе. Местные испугались, что разъярённая толпа набросится и на них, и не желали потерять всё, что имели, даже если это означало забыть человека, который всё это им дал. Так что они позволили чужакам предать Феликса костру.

Толпа пронзила старика стройным шипастым стволом молодой яблони и подвесила над горячими углями, будто баранью тушу, требуя, чтобы тот признался, что практикует чёрную магию.

Феликс ответил, что магия тут ни при чём – всё дело в природе. Он не признался ни в одном преступлении и лишь попросил проворачивать его на вертеле, чтобы прожариться равномернее. Кости Феликса раскидали по земле, а без его ухода яблоневый сад замёрз и пришёл в упадок. С тех самых пор на той почве растёт лишь терновник, и ветви его сплошь усыпаны плодами, которые никогда не созревают. Долина Тула пережила такой же голод, что и их соседи, и хлебнула равную долю страданий.

Каждую весну Санкт-Феликса прославляют, накрывая стол тарелками с айвой и яблоками. Он известен как святой покровитель растениеводства.

Санкт-Лукин Логичный

Святой покровитель политиков

Один принц страстно желал стать королём. Среди его советников был мудрец по имени Лукин, у которого всегда было припасено толковое наставление. И не одно. Кто-то считал, что Лукин слишком много болтает, кто-то сравнивал его с щебечущей птицей, имелись и те, кто незаметно затыкал уши ватой, едва слышал, как мудрец прочищает горло, готовясь заговорить.

Чистая правда, что речи Лукина были столь долгими, что за время, пока он добирался до вывода, у юнцов отрастали бороды, а пшеница успевала созреть для жатвы, – зато вывод этот почти всегда был неопровержим. Он предсказал, сколько у вражеского правителя заготовлено солдат и когда они нападут, предвидел засушливый год и мудро указал принцу на необходимость сделать запасы воды, и посоветовал своему господину вложиться в экспедиции торговцев, откуда те вернулись с сундуками драгоценных камней и золота.

Однажды армия соседнего государства грозилась напасть на страну принца, и тот отправил на переговоры Лукина. Когда мудрецу пришло время высказать свою позицию, он начал вещать – и вещал, и вещал, и один его аргумент вёл к другому, а затем к следующему, образовывая бесконечный поток слов. Вскоре генерал начал клевать носом, а за ним и полковники, и сержанты, и так продолжалось, пока вся армия сперва не уснула, а потом и не умерла со скуки.

Господин наградил Лукина за бескровную победу и продолжил внимательно прислушиваться к его советам. А через некоторое время случилось то, о чём так мечтал принц и что предсказывал мудрец: принц стал королём.

С поддержкой Лукина новый правитель успешно расширял территории и своё влияние. Но жизни без печалей не бывает. Первая жена короля сбежала ночью со свинопасом, отставив после себя лишь записку, что лучше уж она будет следить за скотом, если для того, чтобы носить корону, требуется постоянно слушать Лукина. Вторая жена присоединилась к труппе бродячих циркачей. А третья отравилась испорченной устрицей, хотя никто не знал наверняка, действительно ли это был несчастный случай. Каждая из них родила королю по сыну.

С годами правитель начал переживать, что, если после его смерти сыновья решат бороться за трон, в государстве наступит хаос. Старый король понимал: он должен выбрать наследника и, как и всегда, обратился к Лукину за советом.

Многие часы мудрец разглагольствовал, взвешивая различные условия и возможные исходы, после чего сделал то, чего не делал почти никогда, – он замолчал.

А король сделал то, чего ему прежде никогда не приходилось делать, – он попросил Лукина продолжать.

Тогда мудрец признался, что король вырастил трёх круглых дураков: один корыстнее и неосмотрительнее другого. Никто из них не был пригоден для трона, и все они принесут стране лишь несчастья.

– Что ж, – ответил Лукину его господин, – если ты не можешь предсказать, кто станет лучшим королём, может, решишь, кто будет не самым худшим?

После долгих обсуждений, за которые луна успела взойти, сесть и взойти вновь, мудрец объявил, что средний сын, вероятно – при надлежащих обстоятельствах, с поправками на его темперамент и при достойном благоразумном советнике, – станет наименее ужасным правителем.

Тогда король созвал придворных и перед всеми слугами огласил, что после его смерти трон перейдёт второму сыну – но лишь при одном условии. Тот должен поклясться оставить Лукина, самого давнего и мудрого советника, чтобы он наставлял нового правителя до конца своих дней. Средний сын произнёс клятву перед всем двором и через несколько лет, когда его отец скончался, был коронован с подобающей церемонией.

Его первым указом в качестве правителя было казнить Лукина. Как бы слугам старого короля ни хотелось наконец передохнуть от болтовни советника, все они слышали клятву среднего сына. Данное слово запрещалось нарушать.

– Ах, – ответил молодой король, – я всего лишь пообещал держать Лукина своим советником до конца его дней. А этот конец просто наступит раньше, чем ожидалось.

Придворные согласились, что это не противоречит формулировке клятвы, а некоторые даже восхитились остротой ума молодого короля. Возможно, не так уж ему и нужен советник.

Лукина отправили на плаху, где он опустился на колени с молитвой на устах, поскольку даже в последние секунды перед смертью не собирался замолкать. Палач занёс топор и одним точным взмахом отрубил мудрецу голову. С глухим стуком она упала на