Медуза - Джесси Бёртон Страница 12

– Смело.

– Или глупо. Но я готов сделать что угодно ради своей мамы. К моему удивлению, угроза сработала. Полидект отступил. Он выглядел по-настоящему испуганным. И я открыл секрет, о котором уже знала моя мама. Полидект никогда не примет отказа женщины, но другое дело, если этого потребует мужчина. Даже если этот мужчина все еще чувствовал себя дрожащим мальчиком.

Он замолчал. Над нашими головами летали чайки. Мы разговаривали несколько часов. Сгущались сумерки, небо становилось бледно-лиловым, и я почувствовала близость с Персеем – ощутила, как тяжело ему было рассказывать свою историю. Как же мне повезло услышать его исповедь.

– Тебе нужно ненадолго прерваться, – попросила я. – Мне очень жаль, но мои сестры…

– Но я не объяснил, почему я…

– Уже закат, Персей!

– И что?

– Скоро вернутся мои сестры.

– Почему ты так боишься моей встречи с твоими сестрами? Я до сих пор не рассказал тебе, почему мне пришлось покинуть Серифос…

– У них есть крылья, – выпалила я.

Вокруг нас царила настолько откровенная атмосфера – уютная, близкая, что слова вырвались до того, как я успела задуматься о последствиях.

– Крылья? – переспросил он.

– Да. У сестер есть крылья. Они умеют… летать, – добавила я без надобности.

Персей рассмеялся.

– Ну да. Как скажешь.

– Я серьезно. Они действительно умеют!

– То они бессмертны, теперь это. Так и знал, что остров странный.

– Они могут навредить тебе.

– Зачем им это делать?

– Я предупреждала: тебе не понравится эта история.

– Ты умеешь летать? – спросил Персей. Я слышала тревогу в каждом его слове.

– Нет-нет, я… обычная. Я говорила тебе.

– Какое облегчение.

– Послушай, Персей, просто уходи. Возвращайся в свою пещеру. Завтра расскажу тебе больше. Мы же обещали друг другу, не так ли?

– Ты не собираешься… обидеть меня, правда? – спросил Персей.

И он показался мне маленьким мальчиком.

– Конечно же нет, – ответила я. – Почему ты так решил?

«Ты мне нравишься, – хотелось мне сказать. – Нравишься больше, чем любой человек или бог, которых я встречала за восемнадцать лет своей жизни».

– Прости, – сказал он, – знаю, ты не станешь. Просто я здесь один.

– Ты не один, у тебя есть я. Держись подальше от сестер, и все будет хорошо.

– Откуда у них появились крылья?

Я задумалась о том, что сделала Афина в Краю ночи. Пока мои сестры ежились на полу, превращаясь в горгон, из моей головы появлялись змеи. Чтобы ответить на вопрос Персея, предстояло еще больше раскрыться перед ним. И я не знала, смогу ли это сделать.

– Ты не один, Персей, – повторила я, – я здесь.

Не знаю, почему я потянулась к скале, чтобы взять его за руку. Это так глупо и… потрясающе. Персей замер, но я крепко сжала руку, будто этот жест был волшебством, способным защитить нас обоих.

Возможно, он тоже не знал, почему поднес мою руку к губам и поцеловал, а потом еще и еще. Мои пять пальцев, мое запястье, тыльную сторону предплечья. Я закрыла глаза и увидела темную палубу его корабля, острие того меча. Я подумала: а что, если сейчас появятся мои сестры? Но они не пришли: на этот раз боги оказались добры к нам. Итак, мы стояли по разные стороны скалы, наши руки стали маяком в нашей личной тьме, открывая окна наших душ.

Глава 7

Сначала он казался просто тенью, но ему хотелось, чтобы я знала: он здесь. Я в лодке у Края ночи, со мной Аргентус, сестры – подо мной, в воде, просматривают водоросли в поисках жемчуга, чтобы вплести его в мои волосы.

Но он тут.

Огромный, как сорок китов.

– Стено? Эвриала? – Я зову сестер, но слышу только тишину.

Его тень взмывает вверх, его очертания проступают над моей покачивающейся лодкой.

Посейдон, отец моря, над поверхностью воды наблюдает за мной.

Каждый волос на жилистой спине Аргентуса стоит дыбом от страха. Он прыгает из стороны в сторону, раскачивая лодку, пока Посейдон скользит рядом. Аргентус угрожает громадному богу, который ужасает меня до самых костей. Темное пятно на воде… Чего оно хочет? Почему не уйдет?

Я пригнулась, а Аргентус попытался прикрыть меня, но этого недостаточно. Если Посейдон возжелал чего-то, его не остановить. Даже воздух стал неподвижным: Посейдон как будто бы остановил день.

– Посмотри на меня! – велел он.

Этот ужасный пронзительный голос. Будто вашего позвоночника коснулся акулий плавник и из вас вырвался последний глоток воздуха.

Но смотреть на него я не стала. Не захотела вдыхать его дыхание.

– Ты отказываешься повиноваться, Медуза? – прогремел он.

(Он знал мое имя. Откуда? От ужаса я потеряла рассудок. Конечно, он же отец моря, четырнадцатилетней девочке не удастся перехитрить его.)

– Медуза, это последнее предупреждение, – сказал он.

Но я отказывалась смотреть наверх. Это единственная власть, которая у меня осталась. Кто-то может сказать, что я совершила ошибку, но мне все равно. Если бог требует, чтобы вы посмотрели на него, это не значит, что вы должны это сделать.

Громкий звук, и я поворачиваю голову в противоположную сторону. О, Аид. На меня неслась огромная волна, можно сказать, цунами, стена воды – есть верная смерть. С другой стороны – ужас. Посейдон, его грудь, каменное лицо, живот, как китовый жир, сверкающие глаза, словно черные океаны, в которых даже акула не осмелилась бы плавать. Я оказалась между двумя кошмарами.

– Ты хочешь умереть, Медуза? – взвыл морской бог. – Хочешь, чтобы и твоя собака умерла?

– Нет!

– Остановить волну, Медуза?

– Да!

– Тогда пообещай мне все, о чем я ни попрошу.

Я снова посмотрела на цунами: небо исчезло за его мощью. Как небо может исчезнуть? Но все возможно, когда гневается бог.

Вода теперь похожа на гору. Повсюду рыбы и русалки, кувыркающиеся и воющие от боли. Сила Посейдона ломала им спины, их совершенные плавники принесены в жертву его импульсивности. Аргентус крался по лодке, пытаясь выпрыгнуть и одновременно боясь это сделать. Мы умрем, я была уверена в этом.

– Обещаю! – прокричала я сквозь шум.

– ВСЕ, О ЧЕМ ПОПРОШУ? – крикнул в ответ Посейдон.

– ВСЕ!

И гроза прошла. Я не умерла. Все стихло.

Что я сделала не так?

«Ничего, Медуза, – хотелось мне сказать себе четырнадцатилетней. – Посмотри на меня.

(Она не хотела смотреть: была напугана.) Ну взгляни на меня: я же не боюсь смотреть на тебя. Послушай меня, Медуза! Ты слушаешь?»