Стефан Корджи - Ночные клинки Страница 12

На чужаков все косились, но говорить с ними никто не стал. Не воспрепятствовали набрать воды из колодца, но ночевать пришлось под открытым небом. Конана и Хашдада все старательно избегали, словно зачумленных.

Развалины искомого храма они увидели на следующий день.

На каменистом, далеко выдавшемся в море, мысе высились стены. Все, что было внутри, пожрал огонь, но возведенное из гранитных блоков уцелело.

По остаткам невозможно было понять, какому богу здесь поклонялись. Само собой, не осталось даже следов от клепсидры. Все было, как и предполагал Конан. Теперь оставалось только рассчитывать на неведомого мага Пелия.

Поручив Хашдаду обустраивать их скромный лагерь, киммериец отправился в развалины. От храма не уцелело ничего, кроме стен; все попытки Конана найти хоть что-нибудь, могущее навести на след Ночных Клинков, закончились неудачей.

Все, кроме одной. Он наткнулся на наконечник стрелы. И притом не простой наконечник — а со специальной дыркой, чтобы стрела в полете издавала бы пронзительный свист. Именно такие сигнальные стрелы были в ходу на черной галере…

Итак, Тар не солгал. Храм действительно сожгли воины Ночных Клинков; но что с того ему, киммерийцу?

— Быть может, даже очень много, — раздался голос у него за спиной. Уверенный и сильный голос; от его обладателя можно было бы ожидать неприятностей… если бы Конан не был Конаном.

— Ты кто такой?! — Киммериец развернулся одним мягким, стремительным движением, вскидывая свое оружие. Не жалея рук, он заточил края багра так, что он теперь мог потягаться и с мечом.

— Кто, кто… будто не знаешь кто! — невысокий чернобровый мужчина с глубоко посаженными глазами и орлиным носом, обликом слегка похожий на шемита, с густой курчавой бородой, спокойно стоял, скрестив на груди руки. Одет он был в просторный долгополый балахон светлого сукна, перепоясанный на талии роскошным, шитым золотом поясом.

— Пелий, маг, — представился незнакомец. Говорил он на чистом хайборийском наречии. — А ты — Конан-киммериец? Значит, Тар все-таки встретил тебя?

— Это уж скорее я встретил его, — заметил Конан, настороженно поглядывая на новоприбывшего и стараясь держать свой багор так, чтобы оружие можно было бы вскинуть в любую секунду. — Он стоит там, руки в расщепе…

— Да, да, я знаю, — кивнул маг. — Пойдем, Конан. — Мне надо о многом поговорить с тобой. Зови своего товарища — как его, Хашдад, правильно?

Жилище мага оказалось неподалеку и тоже стояло возле самой кромки берега на невысокой белой скале. У подножия разбивались о камень пенные волны прибоя, но наверху стоял небольшой домик — прихожая, гостиная, кухня и спальня мага.

— Чародейством я занимаюсь на свежем воздухе, — пояснил волшебник.

Дом не мог похвастаться богатством и изысканностью убранства. Скорее уж наоборот — удивлял своим явным аскетизмом.

На столе в гостиной Конана и изумленно озиравшегося по сторонам Хашдада ожидал обед — сплошь рыбные блюда. Вина не оказалось ни капли, к немалому огорчению киммерийца.

Чародей не практиковал дешевых фокусов вроде летающей по воздуху посуды и прочих ярмарочных штучек. Собственно говоря, пока еще ничто не говорило в пользу того, что сидящий напротив Конана человек обладает некоей магической силой — разве что глаза его как-то по-особенному мерцали.

— Тар послал тебя отыскать Священную Клепсидру из храма Матери Вод?.. Я так и думал. Ночные Клинки увезли ее отсюда. И увезли далеко.

— Ты можешь наставить нас на след? — резко спросил Конан.

— Могу. Но для этого вам придется сослужить одну службу… и притом не мне, а всей этой несчастной стране.

Конан откинулся на жестком стуле. Он так и думал. Проклятый Тар! Проклятые колдуны, что забросили его на эту галеру Ночных Клинков! И главное — эта киммерийская честь, что не позволяет просто забыть об этом Таре и жить дальше в свое удовольствие!

— Ладно, чародей, — Конан устало махнул рукой. — Выкладывай, что за служба.

— Найти гнездо Ночных Клинков не так уж трудно для опытного мага, — глядя прямо в глаза киммерийцу, заговорил Пелий. — Я посвятил долгие годы собиранию сведений об этих исчадиях Тьмы, вновь пробравшихся в наш мир, и изучению их странного волшебства. И если собрать соответствующие магические предметы и соединить их в нужной последовательности, сообразуясь с ходом океанских волн и небесных светил — мы наверняка добьемся успеха. В моем распоряжении сейчас имеется почти все потребное для этого чародейства — кроме… кроме самого главного. — Волшебник чуть запнулся, словно смутившись. — Нет Камня-Хранителя этой страны.

— Камня-Хранителя? — переспросил Конан.

— Да, именно так, — кивнул волшебник. — Камня-Хранителя. Сейчас я расскажу, и вы все поймете…

В былые годы эта страна, расположенная на благодатных морских побережьях, собирала четыре урожая в год и процветала. Ее корабли доходили до Ванахейма и Кхитая, а местный раджа славился своими громадными богатствами. Как и всякий уважающий себя правитель, он содержал при себе волшебника. Звали его Идмир Иранистанский, он приплыл сюда на попутном корабле, явился во дворец раджи и, показав несколько впечатляющих трюков, получил место придворного чародея. В обязанности его входило главным образом обеспечивать хорошую погоду в близлежащих водах да развлекать почтеннейшую публику иллюзиями на дворцовых балах.

И мало кто знал тогда, что сей муж принадлежал к числу посвященных в братство Ночных Клинков. Я, например, тогда не знал.

Был этот Идмир одноглаз и весьма страшного вида, хоть и высок ростом и недурно сложен. Лицо ему обожгло, когда он неправильно наложил какое-то заклятье, — по его собственным словам. Однако, благодаря своим немалым умениям он быстро шел в гору, и раджа ему благоволил, осыпая драгоценными подарками.

И один могучий Вишну знает, чем склонил к себе этот колдун сердце единственной дочери правителя. Между ними вспыхнула страсть, и вскоре принцесса оказалась в тягости.

Гнев раджи не имел границ. Вместо того чтобы пожаловать Идмиру земли и титул (состояние у того и так было), правитель велел взять его под стражу. Дочку свою раджа отослал в отдаленный свой дворец на позор вынашивать ребенка. Когда же у нее начались роды, тюремщики обнаружили, что камера Идмира пуста, а сам он сбежал, прикончив нескольких сторожей. На стене же было оставлено послание — волшебник уведомлял властительного раджу, что намерен во что бы то ни стало жениться на него дочери, в противном случае угрожая великими бедствиями для всей страны.

Раджа поднял всех кштариев, однако они опоздали. Идмир первым добрался до уединенного дворца-крепости, где держали его возлюбленную. Несмотря на все его старания, принцесса умерла сразу же после родов, оставив волшебнику крохотную новорожденную девочку. Ее назвали Аттеей.