Кристина Стайл - Мир на ладонях Страница 12

Конан, давно понявший, что старик и есть самый главный ольтский маг, слегка поклонился ему и сказал: — Приветствую тебя, почтеннейший! При первых же звуках его голоса, прогремевшего, как крик разгневанного бога, ольты испуганно завопили. Многие схватились за уши, не в силах вынести такой грохот, несколько женщин упали в обморок, дети заплакали, прижимаясь к своим матерям.

«Твой голос невыносимо громок, — прозвучало в мозгу киммерийца. — Лучше общаться мысленно. Тогда никто не пострадает».

«Прости меня, почтеннейший, — ответил Конан. — Я не хотел причинять зла ольтам».

«Зови меня Примарус, — сказал старый мат. — Я знаю, ты не злой человек. Ты просто не подумал о последствиях. Думать — вообще не твоя стихия. Ты человек действия. А именно такой сейчас и нужен нам. Как тебя зовут?» «Конан. Конан-киммериец». «Что такое киммериец?» — удивился Примарус. «Это значит, что я родился в Киммерии. Есть такая страна далеко на севере».

«Когда ольты жили рядом с людьми, такой страны еще не было, — отозвался мат. — Впрочем, с тех пор многое изменилось в вашем мире, и мы совсем не знаем его. Скажи, люди по-прежнему жестоки и кровожадны?»

«Ну… — протянул Конан. Ему не хотелось лгать благообразному старцу, но и обвинять всех людей в жажде убийства он тоже не мог. — Люди разные. И жестокие, и добрые, и честные, и лживые, и умные, и полные идиоты… Очень разные».

«А остались ли в вашем мире уголки, хоть один, где никого нет, но где можно было бы жить?»

«Хоть я и много где побывал, но не могу говорить, что видел весь мир, — честно признался варвар. — Однако думаю, если поискать, такие уголки найдутся. Но почему тебя это интересует?»

«Видишь ли, в нашем мире нам больше нет места. Мы вынуждены искать убежище в мире людей. Но так как мы хотели бы сохранить тайну своего существования, то, прошу тебя, подумай, не припомнишь ли местечка, где мы могли бы поселиться так, чтобы об этом никто не знал».

Конан надолго задумался. Он перебирал в памяти места, где ему привелось побывать, но ничего подходящего не находил. Боги, сколько людей живет в его мире! Он никогда прежде не обращал на это внимания, и сейчас такая мысль поразила его.

Молчание затянулось. И вдруг варвар вспомнил. Митра Светозарный! Да как же он не сообразил раньше!

«Есть! — чуть не закричал Конан. — Есть такое место! Оно не может не понравиться вам!»

Глава пятая

Долина Семи Духов, о которой так кстати вспомнил киммериец, лежала далеко на востоке хайборийского мира, почти у самой границы с Кхитаем. Однажды Конану довелось по поручению Илдиза Туранского побывать близ тех мест. Когда, закончив дела, отряд под предводительством варвара возвращался обратно, они остановились на ночлег возле тихого и спокойного ручейка. Развели костер, приготовили нехитрый ужин, и уставшие воины мгновенно захрапели, а киммериец, вызвавшийся сторожить первую половину ночи, уселся на траву и задумался, уставившись невидящим взором в огонь.

Ему не надо было обходить маленький лагерь, чтобы увидеть или почуять опасность. Первобытные инстинкты, которые в нем не могла заглушить никакая цивилизация, превращали варвара в такие минуты в мощного чуткого хищника, способного, казалось, видеть, слышать и улавливать запахи всей кожей. Малейшее дуновение ветерка, едва уловимый шорох чуть шевельнувшейся травы, мягкая поступь зверя, который вышел на ночную охоту за своими более слабыми собратьями, — ничто не ускользало от внимания киммерийца, будто ему было дано слышать дыхание земли и небес.

И все-таки он пропустил того одинокого путника. Когда из темноты с другой стороны костра возникла чуть сутулая фигура в просторном одеянии, Конан вздрогнул, словно мгновенно очнулся от сна, и его широкая ладонь тут же легла на рукоять меча.

— Не беспокойся, воин, — усмехнулся незнакомец, плавно опускаясь на траву. — Я стар и уже давно не могу причинить зла никому. Да и не хочу.

Киммериец мрачно взглянул на неожиданного собеседника. Перед ним и в самом деле сидел глубочайший старик. Густая сеть морщин покрыла лицо цвета старого пергамента, слегка опустив вниз уголки тонких сухих губ, длинные мягкие волосы, струившиеся по плечам, давно утратили первоначальный цвет и в лучах восходящей луны казались серебряными, и лишь темно-карие глаза, хитро и по-доброму глядевшие на варвара, были веселыми и молодыми. Конан почему-то сразу понял, что этот старик и впрямь не опасен, но на всякий случай грозно спросил:

— Ты кто такой?

— Латпур, — просто ответил незнакомец. — Я странник. Брожу по свету. Занимаюсь врачеванием, предсказываю погоду, умею показывать кое-какие фокусы.

— Один ты уже показал, — злобно буркнул варвар. — Почему я тебя не слышал?

— Я так долго живу на свете, — улыбнулся Латпур, — что моя плоть сильно износилась и стала очень легкой, почти невесомой. Вот ты и не уловил мои шаги, киммериец, хотя твоему слуху можно только позавидовать.

— Ты знаешь о моей родине? — чуть не подпрыгнул Конан. — Неужели в своих странствиях ты забирался так далеко?

— Приходилось, — пожал плечами старик. — И хоть это было давным-давно, я помню, сколь прекрасна твоя родина. Мне иногда даже снятся ее роскошные леса, окруженные величественными горами. Я никогда и нигде больше не встречал такой красоты… Разве что…

— Что? — спросил Конан, чувствуя, как злость и раздражение покидают его, уступая место любопытству.

— Долина Семи Духов, пожалуй, могла бы соперничать с Киммерией. Они не похожи, но обе удивительно прекрасны.

— Долина Семи Духов? — изумился варвар. — Я побывал в тысяче мест, но о ней даже не слышал. Где это?

— Совсем рядом, — усмехнулся Латпур. — Совсем рядом, — повторил он и надолго замолчал, задумавшись.

Конан тоже молчал, по своему опыту зная, как сильны иногда бывают воспоминания и как крепко порой они цепляются за душу. Однако вскоре любопытство возобладало над тактичностью, которой киммериец и так особенно не отличался. Он взглянул на старика и, поняв, что мысли его собеседника витают где-то очень далеко, нарочито громко кашлянул. Седой странник вздрогнул и виновато улыбнулся:

— Прости, я немного задумался. О чем мы говорили? Ах, да… Долина Семи Духов. Видишь вон там, у самого горизонта, горы? — Тонкой, полупрозрачной рукой старик показал вдаль. — Там, чуть севернее кхитайской границы, они становятся совершенно неприступными. Но если отыщется смельчак, который сумеет добраться до перевала, его взору откроется одно из прекраснейших мест на земле.

— И что? — не выдержал киммериец. — Находились такие смельчаки?