Старшая школа Йокай 2 (СИ) - Кемпф Станислав Страница 13

Я вкратце объяснил ему, почему пиратить плохо, но…

— Да, я понял. Работать на штрафы всё равно придется меньше, чем на книги!

Ну, хоть у кого-то жизнь улучшилась прямо заметно. Глядишь, так и от бумажных книг отвыкнет. Двадцать первый век на дворе или что?

Я спал на верхней полке, подогнув ноги. РЖД не горели желанием рассчитывать длину места под мой рост, приходилось выкручиваться так. Закрепленная на запястье веревка натянулась. Я открыл глаза. Было не очень раннее утро.

— И где наш пациент?

— Налакался воды и пошел отливать, — махнула рукой Уэно. — Дикий он какой-то. Я с ним попыталась поговорить, но или мой русский совсем дрянь, или…

— Или его русский совсем дрянь, — подытожил я. — А с ним кто-нибудь пошел?

— Зачем? — Кавагути отклеился от блокнота. — Ты же сам его привязал. Он даже из вагона никуда не денется.

В просвете плацкартного отсека появился татарин. Выглядел он незавидно.

— Что-то ты помятый, Таир, — я протянул ему руку. Он сел напротив и тогда уже ее пожал.

— Да я вообще понятия нэ имею, как здесь оказался, — с его коротких волос капала вода. — Проснулся, башка сэкир, в глаза Тильки пэсок насыпал, ва рту сушняк как на просэке. Кащей, ты што здэсь дэлаэшь? Я тэбя нэ звал, иди нахэр.

Я вкратце рассказал, стараясь сильно не злорадствовать. Мои японцы поминутно оглядывались на разговор, ловя знакомые слова. Уэно сидела на боковом, полностью игнорируя происходящее и читая какую-то очень толстую книгу. Судя по мрачному монаху на обложке, это был Умберто Эко. Отвлекать людей от постмодернизма я считал как минимум опасным.

— Так что, Тугарин, теперь ты едешь с нами, потому что ты сувенир, — подытожил я. — Но наша чудесная Томоко не оставит тебя и как честная девушка обязана выйти за тебя замуж. Не волнуйся, девственником не умрешь.

Недзуми перестал притворяться ветошью и заржал в голос. Я как-то недооценил его прогресс в русском языке.

Таир Тугарин наливался кровью, вены на его висках вспухли.

— И што мнэ нужно сдэлать, чтобы ат вас избавиться? — он рыкнул вполголоса, стараясь не привлекать внимания.

Я развел руками.

— Желание девушки — закон. Она сказала, этот едет со мной. Значит, этот едет. К девушке прилагается веселая компания. А потом в царстве Кощеевом помаячишь немного, с покосом поможешь. Глядишь, трудотерапия тебя чему-нибудь и научит. Манерам там, гражданской сознательности. Раз уж в семье не воспитали.

Он схватил меня за грудки.

— Не-не-не, — я был абсолютно спокоен. — Не я эту кашу заварил.

— Ты знаэшь, кто мой атэц?!

— В том-то и проблема, что знаю. Раз уж начали, а ты знаешь, кто мой?

Тугарин нехотя разжал пальцы.

Тут его озарило.

— Эй, дэвущка! — он обращался к Томоко. Та подняла взгляд. Сувенир ее забавлял.

— Что тебе? — она ответила на русском.

— Зачэм я тебе нужэн?

Томоко с задумчивым видом начала загибать пальцы.

— Один. Ты выглядеть самоуверенно. В моя страна таких мало. Два. Ты хотеть меня увезти. Я решить, что увезти тебя уместно в ответ. Три. Я купить много сувениров для семья и мало сувениров для себя. Это хватит?

Змееныш схватился за голову. До него начало доходить, что он влип. На его лице медленно блуждала какая-то мысль.

— Дэвущка, а чем ты увлэкаешься?

— Боевые искусства, — это было чуть ли не первым словосочетанием, которое Томоко выучила на русском языке.

— Так можэт, мы смахнемся, и ты меня отпустышь?

Томоко недоуменно подняла брови. Я спохватился и перевел. Она расцвела.

— Константин-кун, скажи ему, пожалуйста, что я согласна, но если продует — пусть пеняет на себя.

Я изобразил передаста. Напряженная мысль на лице Тугарина перестала работать.

Ближайшая станция, на которой это можно было провернуть, была через полтора часа. Время прошло в молчании и шелесте страниц.

— Станция Барабинск, стоим тридцать минут. Население мизерное, здесь мы никого не заинтересуем, — я повторил то же для татарина на русском, убедился, что все поняли, и обулся. — Можно идти.

Все нехотя вылезли из книг и последовали моему примеру. Около станции был очень приличного вида парк. Укромный угол нашелся быстро.

— Ну, раз вам двоим нужно выяснить отношения, кто мы такие, чтобы вам мешать? — я прекрасно знал, чем закончится дело, но решил не подливать в ситуацию сарказма. — Сами разберетесь.

Тугарин и Томоко закончили разминаться. Великанша вопросительно посмотрела на меня.

— Что? — я осекся. Тугарин разделся до пояса и начал надуваться как шарик. Он вырос в габаритах уже в полтора раза и продолжал это делать. — Томоко, если ты хочешь использовать полную форму, я не могу разрешить или запретить тебе. Камер здесь нет, люди не ходят.

— Я поняла, — Томоко выдохнула. Призрачные руки наливались явью. Она прибавила в росте и теперь не уступала Таиру, который смотрел на происходящее как…

Да как идолище поганое, Костян, что за внутренняя цензура, сколько можно!

Соперники поклонились друг другу. Уэно удивилась.

— Среди татар популярна вольная борьба, — пояснил я. — Там принято что-то типа «рей». Это нормально.

Подстраиваться под рост и вес не потребовалось. Томоко заблокировала удар в подреберье. Апперкот с двух правых рук Тугарин встретил достойно, пожертвовав левым предплечьем. Сжатые пальцы его руки натолкнулись на солнечное сплетение противника. Томоко хмыкнула, быстро отправив крюк с левых рук ему в ответ. Замелькали кулаки. Из захватов змей выворачивался профессионально, демонстрируя гибкость своего вида. Томоко была прямолинейна как бревно — и явно сильнее.

Шестью руками она обхватила противника и прижала к себе. Хрустнули ребра. Вместе с воздухом из легких Таира вышла вся дурь, по-другому я описать не мог.

Она аккуратно положила его на зеленую траву. Вокруг цвел какой-то сладко пахнущий кустарник. Эх, лепота!

— Поздравляю, Томоко-тян, ты придушила змея! — я проверил, в каком состоянии поверженный неудачник. — Ты всё ещё хочешь взять этого слабака с собой?

— Да как представлю, что ему обратно добираться — сердце кровью обливается, — Томоко с сомнением смотрела на лежащую тушку, убирая лишний рост и четыре руки. Я понял, зачем она носит футболку на два размера больше.

— Ладно, тогда план без изменений, — я нащупал пульс. Бедняга нескоро придет в себя после таких медвежьих объятий.

Проводница смотрела на нас с изумлением.

— Что, этот красавец опять нализался?

— Ольга, не представляете, как нас самих это достало, — я пропустил вперед себя всю компанию. — Его вообще из поля зрения отпускать нельзя. Убежит и налакается. Ума не приложу, что с ним делать.

— Так закодируйте, — посоветовала сердобольная проводница. — Моего дядьку подшили, как отшептало, четырнадцать лет стакан в руки не берет.

Я поблагодарил за участие, мы погрузили Тугарина на полку, и я схватился за смартфон. До станции Тайга оставалось семь часов.

«Бабуль, мы в поезде, всё как сообщал. Ты только не ругайся, но с нами Тугарин младший, без сознания».

Ответ пришел моментально.

«Хорошо, потом расскажешь. За вами приедет Патрикеевна».

Лизанька стояла на станции, отслеживая нужный вагон. Мы выпрыгнули из поезда.

— Елизавета Патрикеевна, — я обнял ее. По сравнению со мной она была совсем миниатюрной.

— Костяк, привет, — лиса приподнялась на цыпочки и потрепала меня по голове.

— Знакомьтесь, это Елизавета Патрикеевна, обеспечившая нам документы, — не без гордости я обвел рукой стройную фигуру, затянутую в черный мотокостюм, и перевел на русский.

— Спасибо, Ерисавета! — моя компания была воодушевлена окончанием путешествия в поезде.

— А еще я отвечаю за вашу дорогу, поэтому сейчас мы поедем веселиться, — Патрикеевна махнула ладонью, увлекая нас за собой.

На парковке стояли четыре огромных двухместных квадроцикла.

— Томоко-тян, пожалуйста, положи свой сувенир вот сюда, — Лизанька профессионально подбирала русские слова, чтобы не требовалось переводить на каждом шагу. Великанша аккуратно сгрузила Тугарина, который до сих пор отказывался приходить в сознание. Лисица принайтовила груз и закрепила стропами.