Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой - Петр Ингвин Страница 13

Дальше Гордей не слушал.

– То есть, когда ехала сюда, – его голос вновь стал жестким, – ты знала, что все наши бойцы в оцеплении…

Теперь на царевну направили копья даже дальние бойники. Запахло интригой с тяжелыми увечьями.

Милослава ухмыльнулась. Ее конь дернулся. Стража едва совладала с оружием, чтобы не продырявить сверкавшую металлом благородную тушку.

– Вы не одни следите за флагами. Наблюдатель сообщил, что Святой причал сработал. Два ангела. Эти?

На нас с Томой уставился изящный злой пальчик.

Даже мы понимали, что затевается нечто, что добром не кончится. Самое обидное, что все из-за нас, а мы – ни сном, ни духом. Ау, люди, если вы люди, объясните, что происходит!

– Зачем они вам? – странно поинтересовалась Милослава. – Все равно отдавать. Вы вымираете. Согласись, нам они принесут больше пользы.

Гордей заметил небольшое движение всадников вперед.

– Скажи принцам, – сухо сказал он, – еще шаг, и ты станешь вдовой. Ты меня знаешь.

Я отметил слово «принцы». Это плюс к царевне с царевичем. У них здесь демографический перекос в плане высшей аристократии?

Два бойника направили копья на Дорофея с Порфирием, вооруженных лишь мечами, остальные не спускали глаз с царевны.

Милослава сделала вид, что не слышала. Впрочем, услышали сами принцы, Гордей добился желаемого: переглянувшись, они остались на месте. Видимо, действительно знали.

– У вас раненый? – Царевна удостоила вниманием Шурика. – Кто его так? Черт?

Заминка Гордея объяснила ей все.

– Вы несете в башню черта? – Милослава расхохоталась и, смело склонившись к «черту», долго и пристально разглядывала Шурика. – Красный. Они все такие?

Она смотрела на волосы.

– Нет, – нехотя признал Гордей.

– Откуда знаешь?

Пришлось отвечать.

– Был второй. Черный.

– Ну, хорошо хоть «был», – кивнула царевна.

Седло заскрипело под внезапно заерзавшим царевичем. Пауза затянулась. Лгать Гордей не решился, как и не стал опровергать догадку царевны.

– Почему не убил? – она вновь указала на Шурика.

– Обстоятельства.

– Не существует обстоятельств, которые отменяют закон.

– Разночтение.

– Богохульствуешь. Не для того Алла-всеспасительница, да простит Она нас и примет, снизошла к людям с Законом, чтобы разные умники толковали его в свою пользу.

Гордей заерзал еще больше.

– Ангел не оставил мне выбора.

– Выбор есть всегда, – отрубила царевна.

Они уперлись в виртуальную стену прямой логики, за которой только драка. Тут встрял я:

– Бывает. Например, заповедь «Не укради».

Мне думалось, царевна возмутится вторжением в беседу. Она только хмыкнула:

– Просто: не кради. Украл – преступник. Преступил – умрешь.

– А если умираешь с голода? – не отставал я. – Тогда – или укради еду, или нарушишь более серьезную заповедь – «Не убий»!

Поставить кого-то в глупое положение с помощью псевдоумного парадокса еще в школе стало моей фишкой. Из-за способности доводить учителей до истерик в классе меня обзывали страшным словом софист.

«Волга впадает в Каспийское море», – ни о чем не подозревая, буднично сообщала Антонида Петровна.

«Как же, – без разрешения подавал я голос. – При слиянии рек название дается по более широкой. Кама на «стрелке» под Казанью в два раза шире Волги. Так что же впадает в Каспийское море?»

Или:

«Земля – шар», – говорил Валерий Вениаминович, никак не предполагая подвоха.

«Неправда, – вызывал я гогот класса и ужас в учительских глазах, где рушилось мироздание. – Вот луна – да, шар, а Земля – сфероид. Приплюснутая на полюсах сфера. Разве не так? Зачем обманываете бедных деток? Мы же вам верим!»

Кличка Софист, как случается сплошь и рядом, сократилась до Софы, Софочки. Пришлось драться за восстановление гордого имени «Чапа». Меня били, ставили фингалы и разбивали губы, ломали руку и едва не оторвали ухо, но я все равно взрывался и кидался за «Софочку» даже на старших. И неизмеримо более сильных.

Даже слон не любит, когда ему в ногу вцепляется маленькая Моська, которую переломишь одним хоботом. В первый раз он смеется. Во второй раз – задумывается. В третий обходит Моську стороной или предлагает дружбу.

Здесь был другой мир. Царевна не закатила глаза, не замахала на меня руками, не посмотрела как на мокрицу, что сунулась в приличное общество в застегнутом на нижнюю пуговицу пиджаке. Она рассмеялась в ответ:

– Лучше гордо умереть с голода, чем от наказания за нарушение закона.

Я сник. Реалии привычного мира здесь не работали. У нас грехи бывают маленькими и большими. Во избежание большого допускается, пусть с извинениями и самооправданием в стиле «Что я мог поделать, если ситуация так сложилась?», совершить малый. Здесь любой грех он и есть. Даже завидно.

Заговорил Гордей:

– Я временно предпочел жизнь ангелов смерти черта. До прибытия в башню. Царисса рассудит по закону.

– Закон только тогда закон, когда живет в каждом. Ты его нарушил. Ты знаешь последствия.

Ее исполненный внутренней мощи голос зазвучал громко и страстно, на весь лес:

– Говорю! Преступивший закон сознательно поставил себя вне общества…

Я узнал: царевна декламирует «молитву воспитания».

– И да не дрогнет моя рука во исполнение закона, ибо закон справедлив, когда он выполняется – всегда и всеми, наперекор всему. Вот высшая мудрость. Да постигнет кара разрушителей, и да возрадуются созидатели. И да воздастся справедливым. Алле хвала!

– Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала! – грянул хор так, что листья полетели.

Откликнулись все, от бойников до ошалело глядевшего царевича. Бойники озирались друг на друга, не зная, как теперь поступить, но копья не опустили – царевна с принцами по-прежнему остались под прицелом.

Милослава не стала хвататься за меч, как от нее ожидали. Воздев руки к небу, она объявила во всеуслышание:

– Я обвиняю. Царевич Гордей Евпраксин нарушил закон. Он признался сам, без давления, при свидетелях. И да свершится справедливость!

Рядом с моей головой что-то пронеслось. Я даже испугаться не успел. Оказывается, пока все следили за царевной и принцами, кто-то подкрался сзади. Пронесшееся копье попало царевичу в верх вывешенного за спиной щита. Щит не пробило и не раскололо, но край щита ударил Гордея в затылок, и его на миг оглушило.

И тогда Милослава взмахнула выхваченным мечом.

Расправа была краткой.

«Чванк!»

Вспрыск.

Тишина.

Под упавшим с лошади царевичем расползлось багровое пятно. Остолбеневшие бойники опустили оружие.

– Чего встали? – прикрикнула царевна. – Тело преступника нужно доставить домой. Расскажете, что видели и слышали. Со всеми подробностями. Чтобы в башне и мысли не возникло поднять бучу.

Белобалахонщики суетливо исчезли, а Милослава обратилась к воину, вышедшему из засады:

– Молодец, не промахнулась. Силенок все же подкопи, дело надо кончать в одно действие, для второго шанса не оставят. Выигрывает, Карина, не сильный, выигрывает первый.

– Не молодец. – Кожаный каблук новой воительницы