Ник Харрис - Конан и река забвения Страница 13

— Я знал, что мы встретимся, Конан, — прохрипел больной, — и знал, что эта встреча будет перед моей смертью. Ты пришел убить меня.

— Убить тебя пришел другой… Но теперь я не позволю ему это сделать.

В спальню вошел Култар, за ним, пригнувшись, кхэш. Он вновь поднялся на задние ноги и теперь неумело балансировал у кровати того, кого он так мечтал убить.

— Конан, — с трудом продолжал старик, — послушай. Я — виноват. Я обманул тебя. У меня нет сокровищ. Да, мне несли деньги, но я все тратил на эксперименты… Колдовское зелье стоило дорого, а сам я не умел его приготовить. Для этого нужно быть колдуном, а я, всего лишь… оракул. Все, что у меня есть, Конан, лежит тут в спальне, вон в том ящике. Там всего лишь медь и серебро. Остальное потрачено. С трудом оторвав голову от подушки, он показал на небольшой, окованный железом сундучок, сиротливо стоящий в углу.

— А что теперь делать мне? — спросил кхэш, и старик, взглянув в его налитые кровью бычьи глаза, заплакал.

— Я виноват… виноват… Ты можешь убить меня… Я мечтал вывести сверхчеловека, а выводил только чудовищ…. Недавно, чувствуя приближение смерти, я прекратил эксперименты… Все, кого я вывел, погибли. Ты остался один и теперь, как высший судья, можешь вынести мне приговор. Хотя… приговор уже вынесен судьбой — я

умираю в страшных муках… Сейчас, когда я говорю с вами, меня гложет изнутри ужасная болезнь, приносящая немыслимые страдания, и если ты размозжишь мне голову копытом — принесешь долгожданное облегчение.

Старик без сил откинулся на подушку. Его хриплое дыхание перемежалось громкими стонами.

— Так что мне делать? — повторил кхэш.

Несчастный умирающий старик очнулся и с трудом приподнял голову. Долго смотрел на созданное им чудовище, будто не понимая, кто перед ним. Потом взор его прояснился и он прошептал:

— Ты будешь жить тут, в лабиринте… Тебе будут приносить пищу… А Конан или его друг, могут занять мой дом… Я составил дарственную… вот, — он повел рукой, показывая на свиток, лежащий на изящном резном столике, — Конан позаботится о том, чтобы ты не голодал… Хотя… я вижу — он не захочет тут жить… Тогда…

— Тогда здесь жить буду я, — закончил Култар и Конан молча склонил голову.

— Хорошо, — прошептал старик, — ты искупишь мой грех по отношению к… к этому несчастному…

— Значит, сокровищ, нет, — грустно подытожил Конан, — а скажи, — в его синих глазах вдруг мелькнули веселые искорки, — там, внизу действительно течет Река Забвения?

Старик попытался засмеяться и закашлялся.

Затем, с трудом разлепив сухие губы, прошептал:

— Река Забвения — это жизнь…

Он откинулся на подушку, и глаза его остановились, а дыхание исчезло. В спальне повисла долгая тишина. Конану показалось, что над кроватью промелькнула небольшая прозрачная бабочка. Култар, похоже, тоже что-то заметил — смотрел внимательно и с прищуром. Трепещущее нечто через миг вылетело в окно и исчезло, подхваченное ветром.

— Ну что же… похороним его на утесе, за оградой, — нарушил молчание Конан и повернулся к Култару — согласен тут жить?

— Согласен, — ответил южанин и вздохнул, — может, объявить себя новым оракулом?

— И не пытайся, — усмехнулся Конан, — разоблачат сразу же. Что ни говори, а этот старик был не простым… оракулом.

— Да, — Култар вздохнул совсем уж тяжело, затем вдруг просиял, — я объявлю народу, что нужно нести дань, иначе кхэш будет выбегать по ночам и есть всех, кого встретит! А раз в год пусть приводят мне для принесения в жертву чудовищу самых красивых девушек! А я уж сам решу, что с ними делать.

Конан махнул рукой:

— Объяви, что хочешь, но помни, что умирающий возложил на тебя заботу о нашем союзнике.

Все это время кхэш стоял молча, глядя на мертвого старика, создавшего его чудовищем. Какие мысли бродили в его бычьей голове? Какие чувства обуревали? Гнев, ненависть? Может, жалость? Ведь создатель — это как отец. Только что, у него на глазах умер отец.

— Я буду приходить за едой. Оставляйте ее за дверью. Мне нужно полбочки мяса. Вода всегда пусть стоит в. бочке рядом. Я не хочу пить из реки. Не хочу все забыть.

Култар понимающе кивнул, а Конан подошел и коснулся ладонью копыта чудовища в символическом пожатии.

Кхэш повернулся, опустился на четвереньки и медленно вышел из спальни.

Ник Харрис

Страх

А знаешь ли ты, друг мой Дриан, что такое настоящий страх? — спросил колдун Эскиламп, испуганно озиравшегося по сторонам, чернокожего мальчика.

Они сидели у костра, глухой ночью, посреди необъятной степи, а над ними широко раскинулось черное небо, усыпанное мерцающими звездами. Поодаль, завернувшись в одеяло, мирно похрапывал Конан, по многолетней привычке положив меч под правую руку. Рядом сопел во сне гном Хепат. Что-то бормотал, иногда тяжко вздыхал и постанывал. Видно одолевали его нелегкие сны.

Четверо товарищей — таких непохожих друг на друга и потому сдружившихся — возвращались из страны Куш, где им выпала трудная миссия по уничтожению опасного талисмана. С успехом справившись с заданием и всласть попировав во дворце красавицы-вдовы Итилии, друзья неспешно продвигались в направлении Заморы, где в славном городе Шадизаре, Конан с Хепатом собирались продолжать пиршество до тех пор, пока не кончатся деньги. А так как денег благодарная Итилия насыпала друзьям полные сумки, впереди их ожидали очень веселые дни и ночи. Хепат, правда, собирался еще купить дом и жить в довольстве и покое, но Конан знал, что эти благие порывы рассеются, едва гном доберется до кружки с хорошим вином.

Чернокожий мальчик Дриан — уроженец страны Куш — собирался стать учеником волшебника Эскилампа. И поэтому тренировал способность преодолевать страх. А страхов колдун нагонял на будущего ученика великое множество. Каждую ночь, дождавшись, когда уснут бесстрашные Конан с Хепатом, Эскиламп начинал рассказывать невероятные, повергающие в ужас истории из жизни — своей, покойного наставника и разных знакомых, которых у колдуна было так много, что, казалось, он знал по именам всех жителей цивилизованных стран.

— Так знаешь ли ты, что такое настоящий страх? — повторил колдун испуганному мальчику, — ужас, который заставляет тебя цепенеть, чувствуя, как волосы, сами по себе, шевелятся на голове? Как стекают за воротник струйки холодного пота? Как желудок превращается в глыбу льда? Приходилось ли тебе, подвывая от леденящего ужаса, чувствовать приближение существа, настолько чужого, с такой темной душой, что все попытки понять его действия, заранее обречены на провал?