Книжные тюрьмы - Татьяна Вешкина Страница 14

Перед обедом Наташка, как всегда, не нашла (или поленилась найти) одну книгу – среди аккуратно уложенных стопок томов отсутствовали «Ветра Востока». Ал же разыскал ее почти сразу, не прилагая особых усилий. Роман Джерри С. С. Мортира аккуратно лег на стол. Повинуясь ностальгическому порыву, а может, желая воскресить юношеское ощущение легкости и озорства, Александр принялся читать книгу с самого начала, а не с конца, как это делал обычно. Джерри С. С. Мортир так и не дописал обещанной более тридцати лет назад второй части, зато, невзирая на почтенный возраст, продолжал создавать другие интересные книжные вселенные. Уже больше трех поколений подростков выросло на его книгах.

– А эта книга уникальна… Такой больше нет. Написанная потом и кровью заключенного, изменившаяся, – Ал в последнее время завел непозволительную для тридцатилетнего мужчины привычку разговаривать с самим собой. – Совсем я одичал…

«Ветрами Востока» уже заинтересовался один подпольный аукцион, так что требовалось дать расширенную рецензию: разумеется, за солидное вознаграждение от начальника тюрьмы. Поэтому Ал решил не просто проглядеть роман по диагонали, а прочитать его целиком. На проверку всей стопки книг оставалось слишком мало времени, и архивариус набрал знакомый номер начальника тюрьмы, надеясь получить разрешение на тщательный литературный анализ.

– Если не успеешь разобраться с остальными книгами, пригласим внештатных сотрудников, – сообщил шеф по телефону лениво-усталым голосом. – Завтра утром они все вычитают в срок. «Ветрами» интересуются большие люди, экспертиза должна быть точной. Это тебе не автобиографии объевшихся помещиков и романы про поднятую целину, которые аукцион уже отказывается принимать, а бестселлер, чтоб его… Молодец, инициативу одобряю.

Ал подумал, что, в общем-то, бизнес и правда хороший. Книгу заберут уже после того, как из нее будет телепортирован заключенный или его останки, все честно… и гуманно! У кого-то в коллекции будет уникальный экземпляр романа с альтернативным сюжетом. Экземпляр, который кроме будущего владельца увидит лишь архивариус тюремной библиотеки. Затаив дыхание, чувствуя себя вновь мальчишкой и первооткрывателем, Ал распахнул книгу с предвкушением, которое возникает лишь перед чтением нового, свежеизданного романа от любимого писателя. Как раз ради таких моментов Александр устроился на государственную службу.

К тому моменту, когда театрально насупленная Наташка принесла правильный обед, Ал уже дочитал «Ветра Востока» до крайне интригующего эпизода. Новый герой каким-то образом сумел подчинить себе сюжет, перекроить его на свой лад и теперь был предоставлен своей судьбе. Той, которую будет творить сам.

– Наталья Игоревна, я хочу вам почитать вслух. Это, должно быть, самая необычная из всех книг, которую я когда-либо брал в руки!

Наташка, репетировавшая речь всю обратную дорогу от кафе, как-то разом растеряла реплики своего монолога. И сразу куда-то испарилась фраза: «Вы черствый и бесчувственный человек, я тут ради вас мучаюсь и работаю за копейки… Даже электросамокат не могу себе позволить! И все ради того, чтобы помочь вам научиться общаться с кем-то, кроме ветхих и иссушенных томов…» Потом. Эта речь еще найдет своего слушателя. Сейчас грядет что-то куда более важное. Ассистент расправила спину и уселась на соседний стул, приняв классическую позу «Внимание, дама на выданье!» из любимого матушкиного сборника «Женские манеры. Как привлечь Валеру?».

– Наталья, вам когда-нибудь говорили на лекциях по библиографии о феномене отторжения книгой инородного персонажа? Слышали ли вы о полном отсутствии толерантности тома к трансплантируемому человеку?

Помощница крепко задумалась.

– Если принимать книгу за реципиента, а заключенного – за донорский орган, то чисто теоретически между ними возможно возникновение стопроцентной совместимости. Но это не на практике. Подобные случаи не задокументированы. И вообще, как идея, противоречат судебной практике… и самому смыслу литературной ссылки.

– Получается, мы пытались наказать человека, а вместо этого обеспечили ему комфортную среду. Дали заключенному подходящий мир, который будет изменяться и прогибаться под его волей… Вы же помните про закон Абрамова – Шифре? Что каждый телепортируемый в книгу живой объект воспринимается книжной реальностью как инородный объект? Выходит, закон не прав? Нам какой-то уж очень волевой преступник попался? А вдруг просто невиновный? Что, если тех, кто чист душой и помыслами, книга не подвергает выдавливанию из повествования?

Наташка скептически посмотрела на шефа.

– Не может такого быть. Абрамов, а до него Шифре исследовали тысячи томов… Ни одного исключения – каждый сосланный вынужден был отказаться от собственного влияния на события, происходящие по сюжету. Гость всегда обязан встраиваться в повествование, а не наоборот. Гора же не идет к Магомеду. Все это звучит так же абсурдно, как и сама мысль о побеге из современных многостраничных тюрем! А вы, кстати, дочитали историю до конца? Что там произошло? Наверняка герой погиб от коварного удара в спину или просто умер от местной болезни.

Ал в который раз подумал, что этой барышне пора бы перестать притворяться и начать вести себя естественно, не скрывая образованность и ум.

– Так я почитаю вам вслух?

– Мне будет очень приятно, только вам самому не понравится. Давайте, что ли, вместе читать. – Наталья Игоревна кокетливо накрутила прядку волос на палец, но под строгим, почти осуждающим взглядом Александра взяла себя в руки.

– Вы не поспеете за мной, – сокрушенно сообщил начальник библиотеки.

Наталья (теперь именно Наталья) очень быстро справилась с первыми главами книги, после чего торжествующе уставилась на Ала. Вскоре они принялись читать, ничуть не отставая друг от друга.

Глава 3

Минж

Минж шел в гору и думал, что, должно быть, он самый несчастный и невезучий человек во всей Империи Ветра. А может, не только в империи, но еще и во всех соседних королевствах. О том, что в соседних королевствах люди испытывают тоску и боль, Минж мог лишь догадываться. С другой стороны, чужеземцы в принципе должны быть куда более расстроены и разочарованы, ведь ими не правит великий и могущественный император, избранный самим Творцом-Всевышним. За последние два дня на юношу навалилось столько горя и неприятностей, что и в самой большой чаесборной корзинке не унесешь. Возможно, все горе и неприятности все-таки поместились бы в котомку, однако сейчас убедиться в этом было решительно невозможно. И без того не оправдывающий надежд семьи, самый нелюбимый сын отца, он за один день умудрился лишиться и вышеупомянутой котомки, и одежды, а вместе с ними и всякого статуса. Возвращаясь домой кругами, замирая в тени чайных кустов при каждом подозрительном шорохе, напоминающем сбор чая, Минж в конце концов предстал перед отцом. Что-то в душе главы семейства окончательно оборвалось, и это оказалось