Сурен Цормудян - Когда завидуют мертвым Страница 15

— А зачем им бомбардировщики, если они все ракетами сожгли? — не удержался от вопроса Николай.

— Ракеты делают грубую работу, бомбардировщики ювелирную, — пояснил генерал. — И пожалуйста, молодой человек, не перебивайте. Продолжайте, товарищ Макаров.

Николай виновато посмотрел на генерала. Значит, не было никакой счастливой случайности, что город оказался невредим во время катастрофы. Значит, его защитили. Хоть кого-то они хотели защитить. Ему вдруг очень захотелось найти этих безымянных героев противоракетной обороны. Но где они сейчас, живы ли? Может, они так и живут в своем секретном бункере? И без лишних слов Николай понял, что значит грубая и ювелирная работа. Ракеты бьют по площадям. Уничтожают аэродромы, военные базы, системы ПВО, промышленные центры. Бьют по густонаселенным районам. Подавляют людскую волю, низводя все способности человека к деструктивной панике и безумию. А потом гордо, без всякого противодействия летят огромные крылатые монстры и добивают то, что осталось. Ювелирная работа…

— Сигналы от «Субботнего вечера» перестали идти примерно за два месяца до нашей посадки.

— А почему вы все-таки приземлиться решили?

— А как иначе? Наши тюбики с пищей уже кончались. Конечно, рециркуляция воды еще работала, но с воздухом проблемы начались. Регенерация сбои давать стала, туалет из строя вот-вот выйдет, — усмехнулся Макаров. — Да и другие причины. Просто представьте, каково болтаться над мертвым миром. Это не орбиту безжизненной Луны облетать, зная, что позади свой обитаемый дом. Это Земля, которая превратилась в ад. И все, что мы имели от прошлого, это этот призрачный голос на секретной радиочастоте. И если помирать, то дома, а не там, в пустоте. Да и не просто так мы в космосе кружили. Изучали, что с Землей происходит. Надо было хоть кому-то эту информацию донести. А человек, что слал по закрытой связи сообщения, говорил, что они выйти на поверхность не могут. Снаружи все заражено. Да и аварийные выходы завалены снаружи. А главный путь на их базу лежал через московское метро. Но как я понял из его слов, в метро вообще какая-то чертовщина творится. Те, кто в бункере остался, держали какое-то время оборону. На них именно из метро нападали. Потом у них боеприпасы кончаться стали, и они взорвали тоннель, замуровав себя.

— А кто нападал?

— Да мы не поняли толком. Он только и говорил: «мрази». Вообще, насколько можно было судить, люди в бункере не совсем вменяемые были. Причем с каждым сеансом связи это чувствовалось все больше. У многих наверху семьи остались. Кто-то вообще двинулся умом от того, что произошло. Кто-то из-за того, что, отвернув ракеты от уже пылающей Москвы, они сожгли еще невредимую Калугу. У меня такое ощущение возникло, что они там боялись всех, кто не в бункере. Кто снаружи. Считали их мутантами или еще чем-то. Или что им отомстить хотели за то, что Москву проворонили и Калугу сами уничтожили. И насколько мы могли судить по голосу, они очень много пили. Да еще с какими-то препаратами сильнодействующими из военных аптечек, я полагаю, алкоголь мешали. Иногда на этой частоте мы молитвы слышали. Кто-то мольбы к Господу обращал. Видимо, думали, что по спецсвязи Всевышний их лучше расслышит. Кто-то начинал говорить что-то и тут же срывался на истерический плач. Бывало, что кто-то включал рацию и начинал хохотать в нее. Мы только с одним человеком могли общаться. Остальные нас просто пугали своим безумием…

Николай слушал, и его разум стал менять образы героев противоракетчиков, спасших Надеждинск, на потерявших человеческий облик, спившихся субъектов, которые в безумии метались по замкнутому пространству, боясь каждой тени, и только у одного хватило рассудка, чтобы выйти в эфир и случайно связаться с космонавтами. Идеалистические образы исчезли, и осталась горькая и страшная правда.

— А как связь прекратилась? — спросил генерал после некоторой паузы. Он и сам, видимо, прокручивал в сознании то, что могло твориться в том бункере.

— Во-первых, с каждым разом все больше атмосферных помех было в связи. А потом однажды в эфире воцарилась тишина, и все. Мы ждали пару недель и поняли, что с этими людьми все кончено. Однажды, правда, мы поймали какой-то сигнал. Но он был кодированный. И причем код совершенно незнакомый. Мы думаем, это вообще не наши были. Сигнал был один раз, и потом тоже тишина. Ну, потом мы долго возились с нашим грузом на Луне. Ну, естественно, на Луне-то мы не были. Груз там наш был. Мы дистанционно с ним, конечно, возились. В итоге отправили его на Землю. Кое-какие технические проблемы возникли, и груз упал куда-то в Индию. Мы-то хотели сразу в Россию, но так вышло. Решили и сами в Индию садиться. Тем более что у нас такая орбита была. Короче, тут много технических тонкостей.

— А вот скажите, — поднял руку тот самый полковник в старом мундире. — У нашей службы безопасности много вопросов к вам. Сами понимаете. История ваша несколько фантастическая, особенно та ее часть, которая касается вашего путешествия из Индии в Россию. Как так вышло, что вы целых пятнадцать лет ехали сюда? Да еще ваш луноход сейчас в исправном состоянии. Как такое может быть? На чем работает ваш луноход?

— Понятно, — покачал головой Юрий Алексеев. — Подозреваете, что мы вражеские шпионы, значит?

— А как бы вы на нашем месте поступили? Вы же сами офицеры, если вы те, за кого себя выдаете.

— Офицеры, — вздохнул Алексеев, — подполковники. Только вот разве ваши инженеры не осмотрели за сутки нашу машину?

— Ну, это внешний осмотр, так сказать, был. В ходовую часть и в силовую установку никто не лез. Ждем ваших пояснений.

— Так вы что, думаете, мы все пятнадцать лет ехали в луноходе? Да бывало, что мы после пары суток пути потом по восемь месяцев искали дорогу, пряча нашу машину в каком-нибудь укромном месте. Мы в Гималаях года два провели. Если не больше. Сдуру думали напрямик прорваться. А там не просто горы высоченные. Половина из них вдруг вулканами стали. Потом четыре года в рабстве у «Священного джихада» были. Год с лишним думали, как Черное море обойти, там вообще ужас что творится.

— Давайте по порядку, — нахмурил единственную бровь генерал. — Что за джихад?

— На Ближнем Востоке нарвались на какое-то племя радикалов. Точнее, нет. Это, кажется, бывший Пакистан был. Да. Пакистан. Они там воевали со всеми. Даже со своими. Их главным врагом было «Мусульманское братство». Выжившие беженцы из Ирана. Те нормальные. Традиционные. Они воевали между собой. «Джихад» хотел захватить весь мир и оставшихся в живых на колени поставить. «Мусульманское братство» хотело возродить цивилизацию и проповедовало человеколюбие и философский образ жизни в традициях ислама. А еще там «Шайтан-легион» орудовал.