Кусакиро. Книга первая - Людмила Файер Страница 15

Люсинда толкнула в бок обалдевшего Кусакиро.

— Скажи "приятно познакомиться", — подсказала она ему. И поклонись…

— Приятно, весьма, дотоле… доколе… Паки, паки… Иже, херувимы… Житие мое… — Кусакиро совсем растерял все приличные слова, подобающие воспитанному коту. Ему хотелось шипеть, плеваться, орать «банзай» и броситься в битву. Спина непроизвольно выгибалась дугой, хвост то распушался, то опадал, мечи со скрежетом выдвигались из лап и затем прятались…

Но Кусакиро не зря имел подготовку самурая. Самурай — это, прежде всего, дух. А успокаивать и усмирять свой дух он умел.

Собаки прекрасно видели беспокойство нового кота. Но они тоже были выдержанными и воспитанными псами. Переглянувшись между собой, они решили нарушить затянувшееся молчание.

— Прррривет, чужак, — тяфкнула Джулия, — Мы приветствуем тебя в нашем королевстве и — добро пожаловать в нашу большую семью!

Джулия была умной и доброй собакой. Ей что три кота, что четыре… Разницы она большой не видела. Главное, чтобы чужак не нарушал нормы сообщества и не обижал чад и домочадцев. На отношения Кусакиро с молодой кошкой Джулия смотрела сквозь лапы. Ей не было до этого дела. Робик, наблюдая за женой, молчаливо согласился с таким ведением беседы.

— Да, — гавкнул он басом, — если ты с добром, то можешь пожаловать, а там — поглядим. Мы — Стражи Королевства, мы стоим на защите рубежей и следим за внутренним распорядком. Так что, уважаемый самурай, если ты пришёл сюда драки хулиганить и нарушать беспорядки, то никакой высокий сан не спасёт тебя от нашей Карающей Лапы и Вездесущих Зубов! Думаю, мы поняли друг друга? — и Робик улыбнулся во всю челюсть и на всякий случай широко зевнул.

Кусакиро всегда был умным котом и умел отличать дружескую улыбку от хищного оскала. Он совершенно успокоился, втянул когти, спрятал зубы, распрямил спину и опустил хвост.

— Я совершенно согласен с вашей позицией, досточтимые Стражи Королевства! И сам со своей стороны буду следить за порядком и соблюдением правил мирного общежития, — мяукнул Кусакиро. — Вы разрешите подойти к вам для дружеского обнюхивания и потирания, а также для пожимания лап?

Джулия с Робиком одновременно кивнули. Им не были противны кошачьи обычаи. Они долгое время жили с кошками и знали все их странные привычки. Для удобства близкого знакомства, оба спрыгнули на пол. Кусакиро подошёл по очереди к каждому, обнюхал морду, потёрся своими железами на щеках, оставляя свой запах на шерсти псов и лизнул лапу каждого в знак мирного соглашения. Собаки, в свою очередь, облизали его мордочку и игриво наподдали своими длинными носами под брюхо Кусакиро, приглашая к игре. Люсинда в восторге от такого развития событий с громким мурлыканьем набросилась на обоих с поцелуями благодарности и завязалась общая шуточная потасовка.

Коты и собаки очень любят поиграть. И, на самом деле, никакие они не враги друг другу. Особенно когда живут на одной территории.

…Из-под тумбы выполз Василий, с интересом наблюдавший за развитием событий. В тайне он надеялся, что знакомство не кончится миром, и этому лохматому наглецу, смеющему уводить из-под носа самого базилевса давно нравящуюся ему молодую кошечку, как следует наподдадут. Ну, откусят хвост, хотя бы…

— Вооооот, опять беспорядки нарушают, — привычно забрюзжал он, — сейчас все пальмы мои перевернут, убирайся за ними потом…

Но, весело играющие в лапту четвероногие, не слышали его недовольного брюзжания. Первый раз в жизни Кусакиро играл с собаками. Да как играл! Он не помнил такого счастья со своего нежного котячьего возраста, когда ему ещё разрешалось строгим законом самураев порезвиться и подурачиться.

И любимая была рядом.

И жизнь начиналась сначала…

ГЛАВА 13. ХОДЯТ СЛУХИ ПО ДОМАМ…

Попробуй вот, поди-ка разберись —

Какие-то истории и саги…

Таким известным станешь, что держись,

Коль жизнь твою опишут на бумаге.

Хоть мудрому известность ни к чему:

Он может быть хоть знатным, хоть забытым,

Неся по миру тощую суму.

Но раз опишут — станешь знаменитым.

Что ж, в принципе, на это наплевать,

Когда с тобою верная подруга.

Чего ещё тогда тебе желать?

Идти вперёд и жить, любя друг друга…

(Отшельник)

…Всё шло своим чередом. Утро, день, вечер, ночь… Или наоборот, сначала ночь, потом утро… Кто его знает, где начало и где конец…

Одним прекрасным утром Кусакиро проснулся от назойливого общего жужжания. Сначала он подумал, что в доме проснулась не доспавшая до весны полосатая толстая жужа, за которыми он иногда охотился летом, когда никто его не видел. Ну какой солидный кот, да ещё вожак, будет тратить время на такую ерунду — котеночью забаву — ловлю мух, шмелей, бабочек и прочей летающей ерунды? Вот лягушка или ящерица — другое дело. Там хоть съесть что-то можно, и то не всякую. А жужи … Смех, да и только… Если кто заметит, стыда не оберёшься.

Но это была не жужа. Звук доносился из прихожей, где в чуланчике любила поспать тётя Мурыся. Тётя всем была хороша: и добра, и приветлива, и заботлива, но как некоторые старики немного ворчлива, забывчива и большая сплетница. Собрать сплетни было святым делом. Перетереть косточки всем местным котам и собакам, разнести эти новости по всем соседям, ну и, конечно, своим принести. А то как же!

Поэтому, когда Мурыся не спала, не ела и не следила за мисс Люсиндой, она ходила по дворам и собирала информацию, чтобы было о чём потом поговорить.

Кусакиро сделал вид, что продолжает спать и прислушался. Подойти, сесть рядом и слушать в открытую ему не позволял его сан и привычка не лезть в чужие разговоры, которые не затрагивают его честь. Ну а если честь была затронута, то у говорящего оставалось только два выхода — либо сражаться и умереть, либо упасть на спину, подняв все четыре лапы и полностью признать свою неправоту. За такую провинность лишали статуса, но хотя бы оставляли в живых.

Голосов было несколько. Сливаясь в один звук, они и напоминали назойливое жужжание. Прислушавшись, Кусакиро различил Василия, Мурысю, Робика и Джулию. Голоса Люсинды слышно не было. Видимо она совершала свой обычный утренний променад по двору.

— Вы слышали, что наш новый жилец, корону ему на оба уха, известная на весь мир персона? — урчал Василий с нескрываемой завистью. — Подтверди, Мурыська!

— Правда, правда, я сама