Пираты Венеры - Эдгар Райс Берроуз Страница 15

Вдруг прямо под собой я увидел что-то вроде мостика, перекинутого между моим стволом и соседним. И к нему явно вели ступени, выдолбленные в древесине. Ступени! Хм. Это уже слишком для утомленного человека, для его образа мыслей и химии мозга. Чрезмерно, знаете. Через край. Ступени никак не могли появиться здесь в результате какой-нибудь естественной причины — природной ли, геологической. Любые ступени — это фактор сознательной деятельности. Подтверждающий, как я и мечтал, что Венера не только как-нибудь обитаема, но обитаема разумом. А каким? Что за странные создания строили-понастроили переходов между огромными деревьями? Чего ради? Они ползают? Инвалиды? Может быть, находятся на биологической стадии развития между обезьяной и человеком? Насколько у них высок интеллект? Как они меня примут?

В этот момент мои тщетные раздумья прервал какой-то шум.

Что-то двигалось в ветвях наверху. Шум все приближался. И тут что-то хрустнуло справа по курсу, аж в глазах потемнело! Мое воображение подсказало мне, что источником звука могло быть большое тяжелое существо. Мне стало не по себе. Ну точно. Ползет инвалид на пять тысяч тонн, мир ломает. У меня не было оружия. Я же пошел на охоту, знаете. Как англичане ходят на охоту: наблюдая ее с дивана, по телевизору. Я вообще никогда не носил оружия при себе. Во время подготовки к полету на Марс мои друзья настаивали на необходимости взять с собой целый арсенал, но мне удалось убедить их, что в глазах местных жителей отсутствие оружия будет верным свидетельством моих мирных намерений. Придурок такой. Очень наивен я, не по годам. Впрочем, даже в случае нелюбезного приема у меня не будет шанса в одиночку завоевать целый мир, как бы я ни вооружился.

Неожиданно к шуму и треску добавились ворчание да вскрики, по которым я понял, что надо мною находятся несколько существ. Кто преследовал меня? Еще инвалиды? Да я и после первого-то был еле живой. Я нелепо застыл с поджатой к груди ногой, точно сам пребывал на биологической стадии развития между обезьяной и человеком. И слушал, и слушал, полнясь невиданной местью и жаждою справедливости… Не потерпевший вынужденную посадку космонавт-демонстрант, а дух Робин Гуда.

Ну картина маслом. Разумеется, даже у таких стойких людей, как я, имеются проблемы с нервами, и кто упрекнет меня в том после всего, что я перенес в последнее время? Все-таки после известного усилия я сообразил, что ночь зачастую искажает звуки и эти подобия совершенно неожиданно множатся, вроде негодных копий, оттискиваемых неисправной машиной. Мне доводилось слышать вой и визги койотов по ночам в Аризоне. На слух казалось, будто возле моей палатки их собралась целая сотня, между тем я знал совершенно точно, что их только двое.

Однако сейчас не приходилось сомневаться в том, что этот шум производило несколько гигантских существ. Судя по звукам, они быстро приближались ко мне, по пути резво ломая ветки. Я, правда, не был уверен в том, что они преследуют именно меня — может, у них такая зарядка для тонуса, — но подстраховаться не мешало.

Мне хотелось быстрее добраться до мостика внизу, чтобы встать на ноги. Но прыгать было высоко, а ветвей, по которым я мог бы спускаться, не нашлось. Хорошо, что у меня остались стропы с брошенного парашюта. Я размотал их с пояса, закрепил одну за сук, крепко ухватился за петлю руками и приготовился прыгнуть со своего насеста. Тут же возня наверху затихла, эти тоже затихарились… и совсем рядом послышался зловещий шум чего-то тако-о-го…

Ой, оно было не только в тысячу раз грузнее меня, не только спускалось прямо ко мне — а я видел, как крушатся под этакой тяжестью ветки, — но еще и не желало быть обнаруженным, дышало вкрадчиво. Дышало этерификационно, получало сложные эфиры из кислот и спиртов. И не ленилось. Как паровоз на ходу. Из первых. Вонючих. С искрами.

Я притушил намечавшийся во рту вкус соленой оливки и, молнией скользнув вниз, пролетел не менее пятнадцати футов до мостика — и только там услыхал над головой страшный крик.

Страшный, колеблющийся, забиравшийся все выше, полутонами наверх, выше, выше, так высоко и так резко ударил, что вдруг пропал. Ушел, видимо, в ту частоту, которая уже мною не воспринималась. Я поднял голову, обнаружил, что из глаз хлещут слезы и до рези отзвук этого вопля еще колдует в ушах — показалось, что из них даже кровь полилась: горячо стало, — и… Ничего особенного не случилось.

Каждый из нас в своей жизни когда-нибудь достается более сильному на обед, следит за реакциями гастронома, который серьезно готовится к приему вас внутрь. Ну что ж, просто настал и мой час. Дошла очередь и до меня.

Передо мной — кем-то выбранной пищей — замаячило отверстие, которым… Ну да. Которым всякая пища и проходит коротким последним путем прямо в вечность по барханам кишок и болотцам пищеварительных соков.

Тэк-с, это самое существо приготовилось прыгнуть на меня, замерло, сгруппировалось. Тут же за ним, за его головой, обнаружилось то, что стоило десяти таких гастрономов! Прямо за ним маячила безобразная морда цвета прокисшего борща! Мелькнула — и через секунду исчезла в листве.

Только в этот момент на меня уже, распростершись, летел в прыжке мой гастроном. Он хорошо был виден на темном фоне листвы и туманного воздуха — оскаленный рот больше сапога, с какими-то ржавыми зазубринами, и два горящих глаза, в каждом из которых только одно нетерпение: бей, ломай и круши! О-о, эта сцена оставила неизгладимый след в моей памяти, я вспомнил ее позже при таких жутких обстоятельствах, которые простому смертному и вообразить невозможно.

Отпрыгивая от падающего на меня существа, я был так напуган, что не нашел времени проанализировать техническую сторону спуска — даже не выпустил из рук стропу, по которой спустился к мостку. Держался скорее всего бессознательно. В какой-то момент ладонь сжалась в кулак, и во время моего прыжка стропа потянулась за мной. Это случайное обстоятельство оказалось в высшей степени счастливым: сбитое с толку моими неумелыми метаниями и последним, весьма нелогичным шараханьем в сторону, существо-гастроном промахнулось. Бей, ломай и круши! Оно не долетело, оно опустилось на четыре конечности, метнуло ворох искрений с загривка и в нескольких футах от меня с ворчанием, от которого в жилах кровь леденеет, недовольно припало к мостику. Видимо, было не