Дмитрий Григорьев - Последний враг Страница 15

Совсем не таким представлял Мик свой визит в монастырь и совсем уж не предполагал, что, вместо занятий с книгами под руководством Никита, придется, подобно кандальнику, разгребать завалы и таскать камни. «Никит… Учитель! Не способный выслушать разве может учить? Чему меня мог бы научить этот старикашка… Сидеть на камнях, опершись на клюку… Тьфу, вот погодите, — мысли Мика снова обратились к пути через окружающие скалы, — выведу вас, тогда…» Он представил покаянные лица жреца и библиотекаря, увидел посрамленного Рута. И себя…

Воображение Мика взбудоражили пришедшие из глубин памяти отголоски детских игр, где он, златокожий стройный конгай, вел в бой на магрутов, занявших дюну, целую ватагу нетонских ребятишек, и он был первым на склоне, и он сшибал деревянным мечом голову соломенного предводителя крылатых магри, и, подобно Дииму Уалантайну, продолжал рубить чудовищ, так заботливо изготовленных недавно им самим. Его отряд прорывался вперед, и вот они отстали в прошлое, а Мик уже выводит по одному ему известному пути монахов, и униженный Рут целует ему руку, моля о прощении. Он руководит строительством лестницы, он спасает всех от наступающей снизу воды, и Никит склоняется в поклоне: «Нет конца моей благодарности за спасенные книги…»

С такими мыслями Мик осматривал гору, не подозревая, что не только он один занимается подобными изысканиями. Зоркий взгляд Туса, отправленного Советом монастыря с той же целью — искать возможные тропы, скользил по противоположной стене.

«Главное — внимание. Неприступных стен не бывает». Мику иногда удавалось подняться по трещинам в стене на несколько минов, однако каждый раз горы отвечали ему отказом. Наконец Мик подобрался к тому месту, где были хорошо видны следы недавнего обвала, того самого, что гремел за его спиной во время сотрясения почвы. Цвет камня здесь был иной: темно-серый, с многочисленными цветными вкраплениями, словно, сползая, темнокожая гора сбросила с себя лишние одежды и теперь они лежали перед Миком в виде нагромождения каменных глыб. Мик прошел вдоль обнаженной, но не ставшей от этого менее высокой, стены и подобрался почти к самому берегу новоявленного озера. Он уже начал подумывать о том, возвращаться ли ему или попробовать переплыть сотню минов ледяной воды. Не решившись плыть, Мик развернулся, и вдруг его внимание привлек яркий блеск: казалось, капля Таира упала на один из камней.

Он подобрался ближе и чуть не закричал: перед его глазами, слегка углубившись в темную породу, царственно восседал, отбрасывая радужные зайчики, словно недостойную его окружения прислугу, самый дорогой камень Асты. Кристалл, который мог стоить несколько богатых купеческих состояний: корский берилл.

Мик дотронулся до гладкой поверхности, тень ладони стекла по граням и утонула в глубине. «Корский берилл!»

Еще не в силах поверить, Мик дрожащими руками поднял находку вместе с тяжелой каменной оправой, в которой она находилась, и перенес на более удобное место. Затем, осторожно, двумя пальцами, словно перед ним был не берилл, а нежный цветок дисси, осыпающийся от прикосновения, попытался вытащить драгоценность из невзрачного окружения. Камень сидел в породе плотно, и Мику пришлось приподнять весь кусок и ударить о выступ скалы противоположной кристаллу стороной. Глыба раскололась надвое: теперь кристалл торчал из нее так, что за него можно было ухватиться рукой. Но по-прежнему не поддавался. Только через хору, вконец затупив свой нож о твердую породу, Мик извлек драгоценность. Ошибки не было — корский берилл!

Мик продолжал любоваться им и не заметил, что кроме его глаз, сзади, через его плечо, на кристалл смотрят глаза Туса.

Тус наконец кашлянул.

Конгай вздрогнул и, сжав руку так, что, казалось, грани разрежут ладонь или ладонь, прорвавшись сквозь них, прирастет к камню, резко обернулся.

— Тус?

— М-м… Интересная вещица, а?

— Она — моя.

— Не спорю. Покажи.

Мик неохотно вытянул руку и слегка разжал ладонь.

— Да покажи ты, — попросил Тус.

Конгай отошел в сторону и лишь там раскрыл ладонь полностью.

— Знаешь, что это?

— Да, — ответил Тус и шагнул к Мику, — покажи.

— Нет. Потом… — Он попятился. — Не подходи.

Мик переложил кристалл в левую руку, а правой ухватился за рукоятку ножа.

— Не буду, не буду… — Голос Туса стал таким, словно он разговаривал с капризным ребенком. — Ну ладно… Я сейчас развернусь и пойду первым, коли ты такой дурной, — продолжил Тус после некоторого замешательства. — А ты иди следом за мной.

Служка повернулся и не спеша, вдоль берега озера, направился к монастырю. Не выпуская из одной руки кристалл, а из другой нож, Мик последовал за ним.

Но вдруг Тус, не сделав еще и двадцати шагов, резко остановился.

— Ой!

Мик не подходил.

— Что там? — спросил он издалека.

Ничего не отвечая, Тус чуть сошел вниз, наклонился, что-то попытался приподнять, а затем отпрянул в ужасе.

— Мик! Здесь Максим… Мертвый.

«Этого не хватало… — подумал Мик. Может, обманывает?»

— Пройди вперед, — наконец проговорил конгай, — я посмотрю.

Действительно, внизу между камнями лицом вниз лежало тело седовласого монаха. Он был в рубашке и штанах, без балахона. Красно-коричневая кровавая полоса тянулась по одному из камней. Мик посмотрел наверх.

— Разбиться он не мог. Падать неоткуда. Убит… — Он опустил глаза и встретился с пристальным взглядом Туса.

Конгай словно прочитал мысли служки.

— Я здесь раньше не проходил, — объяснил Мик, — я шел выше, искал место, где можно подняться.

Тус по-прежнему недоверчиво смотрел на гостя.

— Можешь проверить, там мои следы…

Ничего не ответив, Тус почти побежал к монастырю. Мик старался не отставать.

Как только они оказались за воротами, Мик спрятал нож и подошел к Тусу:

— Здесь мы уже не одни. Извини, парень, — произнес он примирительно, — может, у вас и принято доверять, но я не доверяю никому.

Тус по-прежнему не отвечал.

Во внутреннем дворике храма они застали весь Совет: Эанта, Рута и Никита. Там был также и Леон, новообращенный, бывший гвардеец, здоровенный детина иров тридцати. Добрый и набожный, он был из тех, кто привык выполнять приказы старших, не задумываясь об их целесообразности. И табель о рангах в его голове был достаточно прост: вождь — сам Хрон, тысяцкий — Эант, а сотник — Рут. Исходя из этого, Леон и выполнял все поручения. Впрочем, пока поручения были довольно однообразными, не требующими работы мысли: таскать камни, разгребать завалы, молиться.