Олаф Эйриксон - Изгнанник с Серых Равнин Страница 15

— Значит, всякая живая тварь от тебя шарахается.

— Да.

— Кром! — буркнул киммериец. — Если каждый пес будет устраивать тебе столь громкую панихиду, то, в конце концов, это соберет толпу зрителей, и нам придется объясняться.

Зольдо молча пожал плечами.

— А крысы? — снова спросил Конан.

— Что крысы? — не понял бессмертный.

— Видно, тебе не приходилось плавать на кораблях…

— Не довелось.

— Если с корабля разбегутся все крысы, то нам никакими силами не заставить капитана выйти в море, пока они не вернутся. Разве что становиться самим на паруса, а ты ведь с этим, наверное, не знаком.

Зольдо посмотрел в сторону гавани.

— Крысы от меня не бегут, — сказал он и, подумав, добавил: — Как и люди.

Конан криво усмехнулся.

— Ну, тогда пойдем.

Они спустились в гавань, где царила обычная суета. Конан полной грудью вдохнул давно забытые запахи и пробежал глазами по строю кораблей, оценивая их. Портовая мелочь обступила их, наперебой предлагая свой товар; эти побирушки и мелкие торговцы оказались столь назойливыми, что киммериец не выдержал и рявкнул на них. Они от неожиданности шарахнулись в стороны; Конан де взглядом выделил из толпы одного и поманил к себе. Лохматая личность весьма оборванного вида осторожно приблизилась к нему.

Киммериец ткнул его пальцем в грудь. Оборванец сморщился от боли и через силу заискивающе улыбнулся.

— Ты, ублюдок! Знаешь, куда какая посудина отправляется?

Тот с усердием закивал головой.

— Говори.

Торговцы и нищие сразу потеряли интерес к происходящему и стали потихоньку расползаться. Оборванец начал перечислять названия кораблей, имена капитанов и порты назначения. Информирован он был неплохо — видно, дни и ночи болтался в гавани; возможно, служил наводчиком для пиратов.

— Стоп, — наконец прервал его Конан. — Этот, "Покоритель Бурь", где он?

Оборванец повернулся к морю лицом и указал на большое судно, пришвартованное в дальнем конце гавани.

— Когда он уходит?

— Завтра с рассветом, если будет на то воля богов.

— Держи.

Конан кинул оборванцу серебряную монету. Тот округлил глаза, не веря привалившему счастью, и осклабил в широкой улыбке редкие, через один, зубы.

— А теперь проваливай, — приказал киммериец, предупреждая о том, что дальнейшие услуги не требуются.

Оборванец сгинул, как будто и не было его вовсе, и путники зашагали вдоль линии пирсов к "Покровителю Бурь". С капитаном судна дело сладили быстро; вид кошелька с золотом побудил почтенного морехода осведомиться, не желают ли господа, чтобы он освободил им свою каюту. Получив отказ, он рассыпался в любезностях и заверил, что плаванье будет спокойным; корабль выдержит любую бурю, а солдат на нем столько, что пираты всего лишь мелкая досадная помеха, которая может быть встретиться, а может быть и нет. Было сговорено, что пассажиры явятся на борт ближе к вечеру, чтобы утром, с первыми лучами солнца, судно покинуло гавань и без помех ушел в плаванье.

У Конана зазвенело в ушах от многословия капитана, поэтому он с большим облегчением вновь нырнул в сутолоку порта. Зольдо безмолвной тенью следовал за ним. Киммериец поймал за полу одежду еще одного оборванца, ошивающегося в гавани, и выяснил, где находится ближайшая харчевня с постоялым двором.

Зольдо внезапно отстал и принялся вертеть головой, что-то высматривая.

— Эй, чего ты там застрял? — окликнул его киммериец, выяснив все, что ему нужно было.

Бессмертный догнал варвара, и они направились к лестнице, ведущей из гавани в город.

— Я голоден, и горло у меня пересохло от жажды, — заявил киммериец. — Тебе-то, нежити, еда не нужна.

Харчевня оказалась недалеко, какие-нибудь полквартала от порта. Она была маленькой, всего на четыре стола, и явно не предназначалась для посетителей такого ранга, какими в глазах хозяина были киммериец и бессмертный. Поэтому он быстро освободил один стол от завсегдатаев и с низкими поклонами усадил за него вновь прибывших. Расторопная служанка мгновенно притащила блюдо с жареным мясом, свежие лепешки, хлеб и два кувшина вина.

Конан первым делом подхватил один кувшин и единым махом вылил его содержимое себе в глотку. Пустую посудину он бросил остолбеневшей девице и распорядился:

— Принеси-ка еще, милашка.

После этого он вытащил нож и отдал должное еде. Зольдо пил вино маленькими глотками и съел довольно немного мяса с хлебом, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.

Хозяин, подождав, пока гости утолят первый голод, подошел и осведомился, не нужно ли чего еще.

— Комнаты есть? — спросил киммериец.

— Наверху.

Хозяин радостно потер руки, предвкушая поживу, но тут же к своему огорчению узнал, что комната нужна только до вечера. Тем не менее, Конан заплатил с королевской щедростью. Потом, прикончив второй кувшин, он послал служанку за третьим.

Остальные посетители харчевни притихли за своими столами, искоса рассматривая Зольдо, богатый наряд которого отличал бессмертного от этих голодранцев, как выделяется золотой самородок в сером речном песке. Зольдо лениво ковырял кусок мяса и был похож на нобиля, невесть зачем забредшего в портовые трущобы. Завсегдатая харчевни не были благородны ни видом, ни нравом, но мечи, висевшие на поясах непривычных посетителей, и их доспехи сразу охлаждали горячие головы. Покрытое шрамами лицо великана-северянина говорило о том, что клинок в его руках чувствовал себя привычно и уверенно Что до его спутника в богатой одежде, то каждый, кто заглянул в его странные желтые глаза, ощущал, как по спине у него пробегает морозная волна озноба.

Бессмертный оставил в покое свой кусок мяса, вытер нож и вложил оружие в ножны.

— Конан, за нами следят, — спокойно произнес он. Киммериец обвел взглядом харчевню.

— Эти? — он хмыкнул.

— Нет. За нами начали следить ее в гавани.

Киммериец положил кусок мяса на блюдо и отхлебнул вина.

— Тебе не померещилось?

— Нет, — сказал Зольдо.

Стигией Сеннух, по прозвищу Гиена, не поверил своим ушам, когда услышал знакомый рык, советующий портовому отребью отвалить и не путаться под ногами. Только одному человеку во всей вселенной мог принадлежать этот могучий голос, и к этому человеку у стигийца был давний неоплаченный счет. Сеннух, прячась за спины, осторожно подкрался поближе. Едва взглянув на обладателя мощной глотки стигиец понял, что не ошибся — это был он, Конан, варвар из Киммерии, а также Амра, предводитель черных пиратов. Сеннух-Гиена осторожно протолкался назад и укрылся за рядом бочек, дожидавшихся своей очереди на погрузки. Забившись меж ними словно крыса, он продолжал наблюдение.