Роберт Сальваторе - Нашествие Тьмы Страница 16

— Прошу вас, присоединяйтесь к нам! — радушно воскликнул Берктгар, но по выражению его лица понятно было, что он их ждал и приход обоих товарищей не удивил его. Вождь по преимуществу смотрел на Дзирта, и Кэтти-бри прочла в его ярких голубых глазах одновременно ярость и беспокойство.

Дзирту и Кэтти-бри предложили скамьи (и этим Кэтти-бри оказали большую честь, поскольку за столом больше не было женщин, кроме тех, что сидели на коленях у мужчин). В Хенгороте, как и во всем варварском обществе, женщины и дети, за исключением взрослых мальчиков, были на положении слуг. Сейчас они суетились, расставляя кубки с медом перед вновь прибывшими.

И Кэтти-бри, и Дзирт смотрели на мед недоверчиво, поскольку обоим нужна была ясная голова. Но Берктгар поднял свой кубок и произнес тост в их честь, обычай же требовал, чтобы и они в ответ подняли свои. А в Хенгороте не принято было лишь пригубливать!

Оба товарища опустили свои кубки под громогласные приветствия и с отчаянием увидели, что на месте пустых мгновенно появились полные.

Но тут Дзирт неожиданно встал и легко запрыгнул на длинный стол.

— Приветствую вас, жители Сэттлстоуна, люди Берктгара Смелого! — начал он свое обращение, и его голос почти потонул в оглушительном гуле приветственных выкриков в адрес Берктгара, гордости всего племени. Лохматого великана хлопали по спине, но он даже не моргнул и не сводил подозрительного взгляда с темного эльфа.

Кэтти-бри понимала, что происходит. Варвары со временем приняли Дзирта, но неохотно, ведь в их глазах он был всего лишь щуплым эльфом, да еще и темным в придачу! Несоответствие было для них весьма неприятным. Они видели в Дзирте слабое существо — пожалуй, не сильнее женщины своего племени — и при этом знали, что ни один из них не в состоянии одержать над ним верх в битве. И Берктгару было хуже всех, поскольку он догадывался, зачем пришли эти двое, и опасался, что вопрос владения молотом ему придется решать с Дзиртом один на один.

— Мы бесконечно признательны, просто поражены вашим радушием. Ни у кого во всех Королевствах нет более гостеприимного стола.

Снова приветственные возгласы. Дзирт знал, как с ними разговаривать, и не беда, что половина слушателей уже еле стояла на ногах.

— Но мы не можем задерживаться у вас, — продолжал Дзирт, и вдруг его голос зазвучал торжественно. Те, что сидели рядом с дроу, выпрямились, словно внезапно протрезвели, и до них вдруг стал доходить смысл его слов.

Рубин на шее Дзирта поблескивал, и Кэтти-бри поняла, что камень мог соперничать с хорошей чаркой меда, хоть Дзирт и не пользовался им сейчас.

— Над всеми нами навис устрашающий меч войны, — сурово продолжал Дзирт. — Пришло время объедини…

Его речь была прервана Берктгаром, который с размаху грохнул своим кубком по столу, да с такой силой, что тот разлетелся на куски, обдав рядом сидящих густой золотистой жидкостью и осыпав осколками. Не выпуская осколок кубка из кулака, гигант неуверенно вскарабкался на стол и навис над темным эльфом громадой своего могучего тела.

В мгновение ока Хенгорот притих.

— Вы пришли и говорите о единстве, — неторопливо начал вождь варваров. — Вы пришли просить объединения. — Он помолчал и обвел глазами встревоженных присутствующих ради пущего эффекта. — И при этом вы держите под замком оружие, ставшее символом моего народа, оружие, обязанное своей славой Вульфгару, сыну Беарнегара!

Зал взорвался одобрительными воплями, а Кэтти-бри бросила на Дзирта беспомощный взгляд. Она терпеть не могла, когда варвары подчеркивали происхождение Вульфгара, называя его сыном Беарнегара. Для них это было предметом гордости, а для трезвомыслящей девушки гордость сама по себе мало значила.

К тому же никакое перечисление предков не добавило бы блеска тому, что Вульфгар достиг за свою короткую жизнь. Если бы после него остались дети, они могли бы гордиться именно своим отцом.

— Мы — друзья дворфского короля, которому ты служишь, темный эльф, — продолжал Берктгар, и его громовой голос отражался от стен Хенгорота. — И от Бренора Боевого Топора, сына Бангора, сына Гарумна, мы ждем того же. Мы будем союзниками, но лишь тогда, когда мне отдадут Клык Защитника. Так говорю я — Берктгар! — проорал в заключение вождь варваров.

— Берктгар Смелый! — мгновенно подхватило несколько ближайших к нему людей, затем голоса слились во всеобщий хор славословий, и все кубки поднялись вверх за здоровье вожака Сэттлстоуна.

— Да Бренор скоро доставит сюда свой топор, — ответил Дзирт, которому изрядно надоели восхваления Берктгара. Дроу понял, что их прихода в Сэттлстоуне давно ожидали и что краткая речь Берктгара, как и реакция людей на нее были не только умело рассчитаны, но даже, наверное, отрепетированы. — И боюсь, тебе не придется по нраву то, как он его доставит, — негромко договорил эльф, когда рев голосов смолк.

Все притихли в ожидании, поскольку слова дроу можно было понять как оскорбление. Глаза Берктгара угрожающе сузились, — очевидно, ему как раз хотелось принять вызов.

— Но Бренора здесь нет, — спокойно произнес вождь варваров. — Его будет представлять Дзирт До'Урден?

Дзирт расправил плечи, соображая, как лучше выйти из этого положения.

Голова Кэтти-бри тоже лихорадочно работала в поисках выхода. Она почти не сомневалась, что Дзирт примет вызов и одержит верх над Берктгаром. И не надо быть пророком, чтобы угадать, как не понравится жителям Сэттлстоуна такое унижение.

— Вульфгар должен был стать моим мужем! — выкрикнула она, вставая с места как раз в тот момент, когда Дзирт уже собирался ответить. — А я — дочь Бренора, принцесса Мифрил Халла по праву. Если кто-нибудь и будет представлять моего отца здесь…

— …то ты сама назовешь его, — закончил за нее Берктгар.

— Это буду я, — хмуро договорила Кэтти-бри.

Весь Медовый Дом загудел, и несколько женщин в его дальнем конце захихикали.

Дзирт опешил и бросил на Кэтти-бри почти молящий взгляд, надеясь, что она все уладит, пока обстоятельства еще не стали сильнее их. Он не хотел никаких столкновений. Кэтти-бри тоже, но зал просто впал в буйство, и половина присутствующих подначивала Берктгара: «Сразись с женщиной!» — словно Кэтти-бри уже бросила вызов.

Когда Берктгар посмотрел на нее, в его глазах пламенела ярость.

Она понимала, в каком он замешательстве. Девушка хотела продолжить и сказать, что если кто и может представлять Бренора, то лишь его дочь, но она пришла не ради того, чтобы сражаться. Но теперь момент был упущен.

— Никогда! — громовым голосом вскричал Берктгар, перекрывая гомон, и зал немного успокоился, пьяные вопли сменились перешептыванием. — Никогда Берктгар не сражался с женщинами!